Венецианское завещание - Анна Князева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина поднял глаза и скользнул ими по окнам. Внешность у него была весьма занимательная. Голова, лысая и глянцевая, напоминала шар для боулинга. Сунув руки в карманы пальто, он развернулся и торопливо зашагал в сторону Стевена. Тот едва успел метнуться в открытую дверь ближайшего подъезда, когда мужчина прошел мимо и на солнце блеснули круглые стекла его очков.
Решив проверить свою догадку, Стевен бросился к машине. Когда он выехал из двора, из-за угла немедленно показался черный «Мерседес».
Еще не осознавая до конца, что происходит, Стевен понял, что должен что-то предпринять. Но что?
В кармане зазвонил телефон.
– Pronto!
– Это я, Дайнека…
– Где ты?! – воскликнул Стевен, но тут же спохватился, решив ее не пугать.
– В Милане…
– Где именно?
– В кафе. Я оторвалась от них и поменяла машину. Теперь меня не найдут!
Так вот почему черный «Мерседес» едет за ним. Преследователи Дайнеки надеются, что он выведет их на нее.
– Этого не должно случиться… – не сдержавшись, сказал Стевен.
– Ты о чем?
– Прости… Жду тебя через час на Дуомской площади, неподалеку от Галереи. Знаешь, где это?
– Знаю.
– И будь осторожна…
– Буду.
Решение созрело. Резко перестроившись в другой ряд, он вдавил педаль газа, и его с силой откинуло назад. Ехавший сзади автомобиль вывернул на ту же полосу и прибавил скорости.
Стевен не собирался устраивать гонки здесь, в центре Милана. Следуя принятому решению, он ехал на окраину города к своему другу Маркусу. Времени было в обрез.
– Что случилось? – Открыв дверь, Маркус отступил в сторону, пропуская приятеля в дом.
– За мной следят.
– Что заставляет тебя так думать? – Маркус был иностранцем, он приехал из Бразилии изучать итальянский язык, но остался в Италии навсегда. Его отличительной особенностью было то, что говорил он чересчур правильно. Его даже не всегда понимали коренные жители этой страны.
– Посмотри в окно, – сказал ему Стевен.
В тот же момент за стеной, в спальне, послышался скрип отодвигаемого стула. Маркус распахнул дверь.
– Знакомься, моя подруга Лоредана.
Из спальни выглянула невысокая бледная девушка, поздоровавшись, она закрыла дверь.
Маркус подошел к окну и прильнул к стеклу. Стевен спросил:
– Видишь черный «Мерседес»?
– Не нахожу в этом ничего удивительного. За свою жизнь я видел много черных «Мерседесов».
– Это русская мафия.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь…
Стевен внимательно посмотрел в глаза друга.
– Ты должен этому поверить.
– Хорошо, что мне делать?
После короткого разговора приятели прошли в гараж, где у Маркуса стоял великолепный «Харлей Дэвидсон».
Глава 26
В галерее
Машину Дайнека оставила в подземном гараже, который находился под небольшим сквериком вблизи Дуомской площади.
Поднявшись в лифте наверх, она тут же наткнулась на собаку, скромно улегшуюся у ног своего хозяина, тот играл на гитаре. У ее передних лап лежала перевернутая шляпа, на четверть заполненная монетками и купюрами. Казалось, овчарка была преисполнена желания помочь хозяину и благодарности за каждую брошенную монетку.
«Отель Калифорния», Дайнека узнала эту мелодию. Опущенные уши и грустные глаза собаки подвигнули ее достать бумажку отнюдь не малого достоинства и опустить ее в шляпу. В ответ она получила благодарный собачий взгляд.
Прохаживаясь по площади, Дайнека то и дело поглядывала на часы. Зашла в кафе, купила мороженое, однако задерживаться там не стала – боялась упустить Стевена. Время шло, а его все не было…
«Еще немного, и я ухожу».
Перед ней вздымался Дуомо, миланский кафедральный собор. Ничего более прекрасного и впечатляющего она в своей жизни не видела. Это было сооружение невероятно колючее, летящее вверх в безумном устремлении вонзить свои иглы в голубое миланское небо. Представив себе, что мятежная идея построить это сооружение пришла в голову всего лишь человеку, Дайнека прошептала:
– Невероятно…
– Прости меня! – Запыхавшись, подбежал Стевен. Он обнял ее, но Дайнека обиженно отшатнулась.
– Прости. – Он заглянул ей в глаза. – Когда я ехал сюда, заметил, что за мной следят, и понял – они тебя потеряли.
Он раскатисто, по-итальянски, захохотал, а потом рассказал, как поменялся одеждой с другом и, надев шлем, приехал на его мотоцикле.
– Больше не сердишься?..
– Нет. – Дайнека спросила первое, что пришло в голову: – Слушай, а почему все фигурки на соборе светлые и лишь одна золотая?10
– Это Мадонина, любимица миланцев, символ города. В знак особой любви ее покрыли золотом. – Прищурившись, он посмотрел против солнца на золотую фигурку и, переведя восхищенный взгляд на Дайнеку, спросил: – Нравится?
– Очень, – сказала она.
Стевен подхватил ее под руку и повел в сторону Галереи. Арка, предваряющая вход в нее, была наполовину завешена сетью, похожей на маскировочную. Это оказалась защита от голубей, стаями летающих над площадью и собором. Но она не оправдывала возлагаемых на нее надежд.
Они шагали по узорчатому каменному полу. Внутри Галереи циркулировал какой-то особенный, свежий и теплый воздух. Здесь прохаживались элегантно одетые люди, большей частью иностранцы.
– Теперь мы спокойно подумаем, как тебе помочь, – сказал Стевен.
– А мне не надо помогать, – ответила Дайнека.
– Девочка. – Стевен остановился и посмотрел ей в глаза. – С такими людьми не шутят. Мы должны все хорошо обдумать.
– Думаю, что, пока у меня нет купчей, мне нечего бояться.
– Не уверен. Они могут заставить тебя забрать купчую и передать им. И я не поручусь за твою жизнь. В этом случае свидетель им будет не нужен.
Он положил руки на ее плечи.
– А свидетель – это ты. Вдумайся и отнесись к этому серьезно. Ты должна их переиграть. Если хочешь уцелеть…
Дайнека вдруг поняла, что она совсем не готова противостоять этой злой, хорошо организованной силе. Она почувствовала себя маленькой, беззащитной и глупой. На глаза навернулись слезы.
– Бедная девочка… – потрясенно прошептал Стевен.
Лучше бы он этого не говорил. Дайнека разревелась. Он молча прижал ее к себе, и она рыдала, уткнувшись в его фланелевую куртку.
Глава 27
Венеция
Результат этой встречи был таким, каким запланировал его Стевен. Спустя полтора часа они уже ехали на ее машине в сторону Венеции. Стевен заранее подготовился к отъезду. Он опасался слежки и очень хвалил ее за то, что она сменила машину.
Дорога пролегала через равнинные земли. Навстречу бежали апельсиновые и лимонные деревья, поля, укрытые гигантскими полиэтиленовыми полотнами.
Иногда кое-где встречались замшелые полуразрушенные постройки.
– …и время не может их изглодать… – Дайнека сказала это по-русски.
Стевен повернул голову, но, не услышав пояснений, тут же сосредоточил взгляд на дороге, поскольку за рулем сидел он.
Как всегда в пути, Дайнека не думала об опасности. Ей просто хотелось жить. Жить свободно, с такой же легкостью, как она дышит. Наслаждаться незамысловатыми сиюминутными радостями, не слишком заботясь о последствиях.
Нарушив молчание, Стевен спросил:
– Кто у тебя остался в России?
– Отец, – ответила она.
– И все?!
– И еще Тишотка.
– Ти… что? – переспросил он ее.
– Ти-шот-ка. Моя собака. Пес.
– А-а-а-а. – Стевен, кажется, понял, что она не очень одинока.
Дайнека задумалась, но тут же отбросила от себя грустные мысли о Джамиле. Сказала себе, что об этом самом главном в ее жизни человеке она должна думать только наедине с собой.
– А у тебя большая семья? – спросила она.
– Да-а-а! Очень большая.
– Сколько человек?
Стевен озадаченно сморщил лоб:
– Я не знаю точно… человек двести… ну, может быть, двести десять…
Дайнека рассмеялась:
– Я имела в виду только самых близких… отец, мать… братья…
– Отец… мать… брат… – эхом отозвался Стевен. Ей показалось, что произнес он это как-то невесело.
Она попыталась задать наводящий вопрос:
– Сколько народу живет в вашем доме?
Стевен совсем скис:
– Пятьдесят, – ответил он упавшим голосом, – но это в основном… персонал.
– Это ж какой дом надо иметь, – изумилась Дайнека.
– Большой. Комнат шестьдесят.
– Ты смеешься надо мной? – Она оценила шутку и рассмеялась. – Я поняла!
– Нет, – просто ответил он.
Дайнека притихла. Наконец до нее дошло, что он говорит серьезно.
Все встало на свои места. Спортивная машина, дорогой костюм, дом в шестьдесят комнат…
– Твой отец богатый человек?
– Нет, он не богат.
– Ну, тогда я ничего не понимаю!
– Богата моя мать, – сказал Стевен.
Она почувствовала, что он не хочет об этом говорить. Какое-то время они ехали молча. Но проезжая Падую, Стевен справился со своим настроением:
– Послезавтра мы поедем ко мне домой, в Понтедейру. Туда, где я вырос. Я познакомлю тебя со своим отцом, с матерью, братом.
