Рождение Юпитера - Максим Хорсун

Клеймо Козо! Символ самого воинственного прайда Сопряжения!

Шелли невольно сглотнул. Трайтонских детей до сих пор пугали Ником Козо – искалеченной в боях человекомашиной, прожившей более четырехсот лет и, в конечном счете, отказавшейся от человеческой еды и воды, полностью перейдя на энергию изотопных элементов питания. Говорили, что таким образом Ник Козо мог бы существовать бесконечно долго, и даже стать свидетелем превращения Солнца в неприглядный белый карлик. Мог бы… Вот только гордый прайд не согласился до скончания времен терпеть диктат бессмертной человекоподобной машины со скверным нравом. По слухам, после нескольких неудавшихся покушений Ника Козо удалось-таки обесточить кому-то из ближайших родственников.

На доспехах Козо Шелли не увидел знаков отличия, однако и младенец бы догадался, что этот седовласый муж стоит во главе совокупной мощи десантных подразделений «Экскалибура» и «Дюрандаля».

Итак, в апартаментах Брута находились двое членов Пермидиона: два немолодых, всецело уверенных в своих правах, и более того – в своей безусловной правоте, трайтонских божка. И хоть были они абсолютно разными: первый всю жизнь ходил строевым шагом, громыхая доспехами, второй же являлся типичным болтом средней значимости в бюрократической машине Сопряжения, оба они чувствовали себя на Седне как дома. Они везде чувствовали себя как дома: на любой из лун четырех газовых планет, на каждом из дюжины самостоятельных внесистемных планетоидов – маленькие боги большого космоса людей.

– Присаживайся-присаживайся, юноша! – с показным радушием проговорил Огр Мейда. – Вкуси, как молвится, гостеприимства славных Бейтмани! Когда еще блеснет Золотая Удача и мы побываем на Седне?

Брут перестал посмеиваться, протер мизинцем уголок рта. Молча проследил за тем, как Шелли выбирает кресло из трех свободных, как выдвигает его на середину апартаментов. Брут держался не хуже незваных гостей, – иерарх до мозга костей. Только молодость, фанатичная увлеченность сверхбольшими кораблями и полное безразличие к политике закрывали ему дорогу в Пермидион. К тому же на Трайтоне всегда смотрели на «внесистемников» сверху вниз, – точно на бедных родственников из провинции.

– Значит, именно этот благородный молодой человек с очень приятной наружностью оповестил нас о заговоре вероломных плутониан? – обратился к Мейде Козо.

– Этот-этот… – Огр с удовольствием почесал поясницу. – Айвен Шелли собственной персоной! Очевидно, он пронюхал о том, что я следую с инспекторской миссией во внесистемное пространство. И решил разделаться со мной, вступив в сговор с плутонианскими тиранами и прайдом Бейтмани, которые, в свою очередь, вступили в сговор друг с другом.

– Брут, – начал, запинаясь, Шелли, – я даже не знаю, что тебе сказать…

Брут отмахнулся.

– Не я твоя забота, а они! – Бейтмани указал фужером на Огра и Козо. – Еще вина, благородные?

– Это – Айвен Шелли, – благодушно отрекомендовал внука Огр Мейда. – Печально известный на Трайтоне интриган и бузотер. Знаешь, Алексис, он не единожды заявлял, что намерен меня убить. Да, именно так, – лишить жизни человека, являющегося ему в какой-то степени…гм… родственником.

Козо приподнял седые брови в искреннем изумлении. Огр же пригубил фужер, посмаковал вино и с вызовом поглядел на Шелли.

– Он уклоняется от участия в Партии, – принялся загибать толстые пальцы Инспектор, – во всеуслышание заявляет о бессмысленности ритуальной войны. Подумать только, Алексис! Мы ведем эту войну на протяжении тысячелетий, льем кровь, гибнем… и ради чего? Ради того, чтобы новое поколение благородных обладало Золотой Удачей, ведь ее нам так не хватало! И вдруг отыскивается юнец, который, не краснея, заявляет, что вокруг него одни пустоголовы, и только он – умный. И ради немеркнущего света Солнца, не унижай нас попытками оправдаться! – посоветовал он молодому благородному.

– С чего ты взял, что я собираюсь оправдываться? – надменно спросил Шелли. Кто не знает, что Золотая Удача давным-давно косо глядит на прайд Мейды? Даже Пирамиду дедушка Огр не в силах достроить. Так и стоит Пирамида, прозванная Ломаной, в тени дворца Пермидиона, портя своим видом столичный пейзаж.

– Хамит… – вздохнул Огр Мейда. – Слизистое выделение…

Старый воин постучал металлическим пальцем по полу.

– Уклонение от Партии – серьезный проступок, молодой человек! – прогудел он строго. – Каждый мужчина обязан хотя бы раз побывать в ритуальном бою. Война закаляет, поверь мне. Прайды подчиняются закаленным мужам, прошедшим через «битые поля». Тебе нужно воочию увидеть, где проходит граница между жизнью и смертью. И не стоит забывать о Золотой Удаче, благородный!

Шелли виновато улыбнулся и развел руками. Всем стало ясно, что у него – особый взгляд на традиции Сопряжения.

– И в самом деле – авантюрист! – вынес вердикт Алексис Козо. Он поставил кубок на ковер и взмахнул рукой. – Ко мне, брат по оружию!

В апартаменты вошел десантник. К груди боец прижимал два цилиндрических контейнера с ребристыми боками. На вид контейнеры были нетяжелыми. Десантник взгромоздил ношу на столик возле шлема старого Козо и отсалютовал кадуцеем.

– Известно ли тебе, что это? – спросил Козо у Шелли после того, как отпустил своего человека.

Шелли покачал головой.

– Похоже на пищевые термосы. В таких подают горячий суп рабам на рудных разработках.

– Это – груз, который пытались доставить плутониане на Седну, – пояснил Козо. – Предположительно, для дальнейшей его транспортировки на ковчеге благородного Брута. К какой звезде, кстати, должен был отправиться ковчег?

– К Ахернару, – охотно ответил Брут. – Согласно данным внесистемных астролабораторий, на первой планете…

«Догадываюсь, сведениями каких астролабораторий ты располагаешь, – подумалось Шелли. – Наверняка Ай-Оу вдохновил тебя. Чудак Ай-Оу».

– Это не суть важно! – прервал Брута Козо. – Огр, покажи, будь любезен, что именно благородный иерарх Бейтмани намеревался отправить к этому Ахернару.

Огр Мейда хмыкнул и провел широкой ладонью над обоими «термосами». Шелли, предчувствуя недоброе, стал смотреть, как в воздухе созревают и наполняются информацией два голографических шара.

Брут поджал губы и откинулся на спинку кресла. Босая нога в новенькой сандалии принялась нервно покачиваться.

«Осторожно! Ценный груз», – прочитал Шелли текст внутри шара: «Мозг мужской. Биологический возраст – 16,4. Масса – 1300. Объем памяти – 24,5 терро. Активность синапсов – 2,38. Проводимость нервных путей – 341. Инсталляции: общеобразовательный базис, технология плазменной сварки металлов и сплавов плавлением. Внимание! Избегать физических повреждений и воздействия жесткого излучения».