Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как прошла встреча с бабушкой? Чем-нибудь порадуешь?
— Пока что лишь тем, что она обещала найти адвоката, — ответил я.
— И как думаешь, каковы шансы на успех этого предприятия?
— О шансах судить не возьмусь, но могу сказать, что бабушка бросит на это все силы и поднимет все связи.
— С чего ты так решил?
— А она или вообще не делает, или делает основательно. На мою просьбу поговорить с отцом, ответила отказом, а вот адвоката пообещала найти. Поэтому если он жив, то найти должна. Но вот жив ли?
— Хороший вопрос. Мне он тоже пришёл в голову почти сразу, — сказал кесарь. — Но ты же не думаешь, что я тебя сюда позвал только для того, чтобы спросить, как ты поговорил с бабушкой?
— Я на этот счёт вообще ничего не думал, — признался я. — Вы сказали, прийти к девяти — я пришёл.
— Похвальная исполнительность, — заметил кесарь улыбнувшись. — Но у меня к тебе будет ещё одна просьба. На этот раз посложнее.
— Всё, что в моих силах, я сделаю.
— Я знаю и ценю это. Но задание будет непростым. Я хочу, чтобы ты встретился со своим отцом и передал ему послание от меня.
— Думаю, это возможно, — сказал я. — Стопроцентной гарантии, конечно, нет, что отец будет со мной встречаться в свете всего происходящего. Он явно сейчас сильно занят, но я попробую.
— Важно, чтобы ты успел до возобновления боевых действий.
— Это я понимаю. Если Вы сейчас дадите мне послание, я прямо отсюда поеду в Петербург.
— Послание будет устным, — сказал Романов и, заметив моё искреннее удивление, пояснил: — Ты передашь ему моё предложение. Если он ответит на него отказом, я не хочу, чтобы остался документ, подтверждающий, что я такое предложение делал.
— Я Вас внимательно слушаю, Александр Петрович.
— Передай своему отцу, что я готов предложить Санкт-Петербургу очень широкую автономию. Де-факто она уже существует, но я готов это закрепить официально. Скажу больше, я готов даже заключить с Петербургом конфедеративный договор. Это большой риск, так как подобного сразу же потребует и Москва, но, мне кажется, гражданская война — хуже.
— Простите, но я не совсем понял, что я должен передать отцу, — сказал я. — Ваше предложение автономии или конфедеративного договора? Насколько я понял, это разные вещи, и я боюсь напутать.
— Передай, что ради недопущения гражданской войны, я готов на широкую автономию Петербурга вплоть до конфедерации. И не когда-то в будущем, а прямо сейчас. И я готов прибыть на переговоры в Петербург.
— В Петербург? — переспросил я. — Но это опасно.
— Я готов встретиться с твоим отцом в поместье княгини Белозерской, если она согласится принять нас и обеспечить мне гарантии безопасности.
— Думаю, она согласится. Бабушка не хочет переубеждать отца, но она тоже против войны.
— Тогда поспеши. У нас мало времени. Только сначала поговори с бабушкой, сможет ли она нас принять. В другое место в Петербурге я ехать не рискну.
— Я прямо сейчас отправлюсь. Но разрешите задать один вопрос.
— Да хоть десять задавай, — сказал кесарь. — Только быстро.
— Про Аню Васильеву не было каких-нибудь новостей?
— Аней и её похищением сейчас занимается Иван Иванович. Так как он мне с утра ещё не звонил, значит, новостей пока нет. Он сейчас в Москве, должен встретиться с графом Васильевым и кое-что проверить. Но…
Александр Петрович ненадолго замолчал, видимо, пытался подобрать слова покорректнее, и в итоге сказал:
— Мне кажется, ей уже не помочь.
— Но как же так? — воскликнул я, не сдержав эмоций.
— Увы, — произнёс кесарь и развёл руками. — Если она рассказала Денисову про Польшу и про ваш побег, а она, скорее всего, рассказала — тому есть много косвенных подтверждений, то она является очень важным свидетелем.
— Свидетелем чего?
— Того, что Денисов знал про спецоперацию и, скорее всего, про похищенного вами поляка.
— Вы думаете, это дед Глеба передал немцам информацию?
— Я лишь допускаю, что он мог это сделать, так как имел такую возможность.
— И теперь он опасается, как бы Аня кому-нибудь ни рассказала, что он знал о нашем побеге из Восточного и о Яроше?
— Да. Но боюсь, она уже никому ничего не расскажет. Мне жаль.
— Но неужели вообще нельзя ничего сделать?
— Иван Иванович пытается. Но ты же понимаешь, что мы не можем просто завиться к Денисовым и сказать: отдайте Аню. Они нам скажут то же, что и её родителям: Аня в Париже, будет через две недели. А в течение этих двух недель нам сообщат о несчастном случае на отдыхе.
— Но зачем её убивать? Денисов мог ведь её просто запугать, я уверен, Аня не стала бы болтать лишнего в таком случае.
— Но тебе же хотела рассказать?
— Видимо, потому и хотела, что никто не собирался с ней договариваться, и она ощущала опасность.
— Ты пойми, Роман, у неё в принципе не было шансов выжить, после того как она рассказала Денисову про Польшу, — сказала кесарь.
— Это я понимаю, но я не могу понять, зачем она ему это всё рассказала?
— Возможно, не по своей воле. Он вполне мог её заставить это сделать при помощи магии.
— Но это же переходит все границы! С чего вдруг он решил это с ней сделать?
— Тут его понять как раз таки можно: наследник, будущий глава рода берёт в жёны девушку, которая неизвестно где пропадала полтора года. Решил проверить. А когда проверил, узнал, что будущая жена его внука полтора года жила с тобой. И в прямом, и в переносном смысле этого слова. А такая невеста Денисовым не нужна. Демид Давыдович — орк старой закалки. Для него это позор.
— Но почему тогда он не отменил свадьбу? — удивился я. — По логике должен был. Но не отменил.
— Отмена свадьбы по такой причине — тоже позор. Совсем другое дело, если невеста до этой свадьбы просто не доживёт. Гибель невесты, неожиданная и трагическая — лучший выход для Денисовых в сложившейся ситуации. Поэтому у Ани в принципе не осталось шансов, после того как она рассказала о Польше и об отношениях с тобой. А если Демид Давыдович её допрашивал при помощи магии, то она рассказала всё.
Александр Петрович ещё раз развёл руками и добавил:
— Но пока это лишь мои предположения.
— Они слишком хорошо объясняют всё, что произошло в последнее время, поэтому, скорее всего, так всё и было, — сказал я. — И мне стоит теперь быть осторожнее с Глебом. Не думаю, что он мне такое простит несмотря
