Истина в вине - Наталья Андреева

— Я не понял: ты на что намекаешь?

— Ты не спал ночью.

— И что?

— Ты ходил по замку!

— Ну, допустим, — сквозь зубы сказал Таранов. — Я хотел узнать, кто ж там так весело смеется? И по какому поводу? Мне показалось, что женщина очень хорошенькая.

— Ты по смеху это определил? — тоже начала злиться Елизавет Петровна.

— Да! По смеху!

— Сексуальный маньяк!

— Я ж не мог привезти девочек с собой! Мне даже охрану пришлось завернуть, — пожаловался Таранов. — Меня сопровождали только до ворот замка. Воронов не выносит посторонних на своей территории.

— Здесь и так полно охраны.

— Но это же его люди!

— А ты что, их боишься?

— С чего ты это взяла? — набычился Таранов.

— Ты боишься, — злорадно сказала Елизавет Петровна. — Но не хочешь, чтобы он об этом знал. Хорошо держишься, Ванечка, только это тебе не поможет.

— В каком это смысле?

— Он все равно узнает.

— Слушай, хватит делать мне намеки! Достала. Если я ночью захотел женщину, то, естественно, пошел ее искать.

— К Бейлис в спальню ты пошел. Дорожка-то проторенная.

— Она не меня туда звала, — сквозь зубы сказал Таранов.

— А с каких пор ты, Ваня, разрешение спрашиваешь? Тем более у Бейлис? А наутро она была мертва.

— Даже если это сделал я, и что?

— Дмитрий не отвяжется, пока не узнает, кто именно ее задушил. Я хорошо его знаю.

— Ну, так пойдем искать эту девку!

— Ну, найдешь ты ее, и что? — передразнила Елизавет Петровна.

— Слушай, ты свое дело сделала: задолбала меня вконец. Давай разойдемся по-хорошему, а? Я буду решать свои проблемы, а ты свои. Слава богу, они у нас разные.

— А когда-то мы были друзьями…

— Дружили наши деньги, не мы. Но Лев Абрамович умер. Ты к нему когда-то с одной стороны прилепилась, я с другой. Дуб сгнил и упал, а то, что по бокам стояло, в разные стороны качнулось, как только ветерок подул. Но даже в этом случае играть против меня тебе не резон. Знаешь — молчи. И я молчать буду. Нет ее — и проблем больше нет. Ни у тебя, ни у меня. Нет, чтобы спасибо сказать…

Таранов резко развернулся и направился к лестнице. Елизавет Петровна немного постояла на площадке третьего этажа и, подумав, начала спускаться. Но вдруг увидела, как снизу поднимается Эстер Жановна с полным подносом в руках. Похоже, что кому-то понадобился ланч. Елизавет Петровна замерла, потом осторожно, на цыпочках, сделала два шага назад. Ей было интересно: в какую же из спален зайдет экономка? Увидев результат, она чуть не рассмеялась. А когда дверь за Эстер Жановной закрылась, уже не спеша спустилась на второй этаж и направилась в кабинет Воронова.

Федор Иванович Сивко невозмутимо попивал бургундское, развалившись в кресле, и откровенно зевал.

— Скучаешь, Федя?

— Отдыхаю. Что, тоже набегалась? — усмехнулся тот.

— Я не думаю, что она спряталась на чердаке, — сказала Елизавет Петровна, присаживаясь на диван.

— Уж не знаешь ли ты, где на самом деле она спряталась?

— А если и знаю? — Елизавет Петровна потянулась к бутылке вина.

— Не возражаешь, если я не буду ухаживать за дамой? — лениво потянулся Сивко.

— Чего еще от тебя ожидать? Я сама о себе позабочусь.

— Позови лакея. Или горничную.

— Я не хочу, чтобы нам мешали.

Федор Иванович понял намек и насторожился. Поджал ноги, сгруппировался и приготовился к обороне. Она налила в бокал вина, не торопясь, с чувством, выпила. Держала паузу, и долго держала. Федор Иванович какое-то время с усмешкой за ней наблюдал, потом спросил:

— А не заигралась ли ты, Лиза? Пережимаешь. Я-то знаю, зачем ты сюда приехала: на Воронова охотишься. Думаешь, после смерти жены он рассиропился и начнет рыдать у тебя на груди? А потом предложит руку и сердце. Ты же всегда своего добиваешься. Терпения тебе не занимать. Ждешь, момент ловишь. Думаешь, это оно? Плохо же ты его знаешь. А Таранов, значит, побежал искать девчонку? Бабник!

— А тебя это не волнует? По дому бегает убийца!

— Меня волнуют две вещи, — зевнул Сивко. — Первая: скоро ли обед? И вторая: как скоро я смогу отсюда уехать? Я бы уехал сейчас, но, во-первых, выпил. А во-вторых, моя охрана прибудет только завтра. Я бы ее вызвал по телефону, но, во-первых, для этого надо выйти на улицу, а мне лень, а во-вторых…

— Какая ж ты зануда! Бедная твоя жена!

— А вот жену я попросил бы не трогать, — позеленел Сивко.

— Говорят, ты держишь ее в черном теле. И при разводе она не получает ни-че-го. Ты благоразумно переписал имущество на своих родственников. Несчастная! Потому что, во-первых, она женщина, а во-вторых, она женщина Сивко. Две беды в одном флаконе. Она живет на выселках, где-то в Европе. Она и двое ваших детей. Элитарный поселок, денег куры не клюют, но какая ж скука! Бедняжка! Ты сделал это, чтобы она молчала? Чтобы интервью журналистам не раздавала? — намекнула Елизавет Петровна. — Хорошо законспирировался. Никто не знает ее в лицо и даже фотографий ни ее, ни детей в глаза не видел.

— Как поживает твой последний муж? Говорят, он счастлив с новой женой. И, говорят, она беременна. Что не каждой женщине дано.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Елизавет Петровна.

— Да так. Как твоя дочка поживает?

— С моей девочкой все в порядке. Она сейчас с няней.

— Оно конечно, — бросил на нее ироничный взгляд Сивко. — Только Бейлис была уж больно болтлива.

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, пила она много. А выпив, много болтала. Так что нам нет резона выяснять, как, что и за что. И нельзя допустить, чтобы другие это выясняли. Я бы устроил несчастный случай. Спустил ее тело на время в ледник, а потом организовал бы, ну, скажем, автокатастрофу. С местными ментами договориться не проблема. Я думаю, у Воронова здесь все схвачено. Наследнички Льва Абрамовича только обрадуются. Никто не будет выяснять: как, что и за что.

— Ты повторяешься.

— А это чтобы ты запомнила.

— У Таранова было больше проблем с Бейлис, чем у меня.

— А какая разница? Извини, но я не верю в таинственную незнакомку. Это сделал кто-то из наших. Выяснять, кто именно, не резон. Но в случае чего, и девица сойдет. Договоримся.

— В таком случае, и я кое-что знаю. Бейлис как-то упоминала, что впервые вы встретились лет пятнадцать назад. Интересно узнать, где?

— Пятнадцать лет назад Бейсли была еще ребенком, — равнодушно сказал Сивко. — Девочкой четырнадцатилетней. Ну, где мы могли встретиться? Я бизнес зачинал в городе столице, а она жила с родителями в глубокой дыре, далеко от Москвы, ходила в школу, да на дискотеки бегала по вечерам.

— А если она подделала паспорт? И не ты ли ей помог, Федя?

— Я? — вздрогнул Сивко. — Чушь!

— Пятнадцать лет назад… А мы с тобой лет десять как знакомы. Не было тебя на Рублевке — и вдруг высигнул. Откуда? Что за бизнес ты зачинал? Боюсь, женские трусики — это пустячок. Или намек? А также пролетарское происхождение. А почему не рассказать правду? Мы с тобой могли бы договориться.

— А не пошла бы ты на х…? — грубо сказал Сивко.

— У нас с Тарановым общее дело. Я имею в виду, что оба мы вылетели из гнезда Льва Абрамовича. Воронов тоже свой. Мы вместе учились в МГУ. А Таранов в Плешке. А вот кто ты такой? Откуда прибился? Я не знаю. И Таранов не знает. Никто ничего о тебе не знает. А вот Бейлис, похоже, знала. Ну не странно это?

— Давай, вали с больной головы на здоровую, — криво усмехнулся Сивко. — Я, пожалуй, выйду, позвоню. Охрану свою вызову. Пусть за мной приедут.

— А зачем тебе, Федя, охрана? Кого боишься?

— Да никого я не боюсь! Чего пристала?

— А ты грубишь, — задумчиво сказала Елизавет Петровна. — Успокойся, я не собираюсь давать интервью журналистам.

— Еще бы! Ха! Интервью! Журналисты! Ты еще няню им покажи.

— А при чем здесь моя няня? — побледнела Елизавет Петровна.

— Давай договоримся: ты не трогаешь меня, я тебя, — вновь зевнул Сивко. — У каждого есть скелет в шкафу. И если бы Бейлис на самом деле взялась за книгу… Мало не показалось бы никому. Она вчера на это непрозрачно намекала.

— Я…

В этот момент раздался грохот. Дверь в кабинет была приоткрыта, и они отчетливо услышали, как внизу что-то упало. Что-то металлическое, причем на мраморные плиты пола. Оба вздрогнули, Елизавет Петровна вскочила с криком:

— Что это?! О, Господи!

И вылетела в коридор, нос к носу столкнувшись с Вороновым.

— Дима? Ты здесь? Давно? А где…

— Что случилось? — крикнул с лестницы Иван Таранов.

— Я полагаю, ничего страшного, — равнодушно сказал Дмитрий Воронов. — В холле на первом этаже упал канделябр.

— Фу ты! — перевел дух Таранов. — Я же сказал: чего-то у тебя тут недоделано. Займись на досуге звукоизоляцией.

— А вот и Михаил, — кивком указал на другую лестницу Воронов и не удержался: — Ха-ха! Красивая картинка! Сверху спускается брюнет, снизу поднимается блондин. Оба молоды, хороши собой. Вас бы в кино снимать. Миша нам сейчас расскажет: что же случилось там, внизу?