Бермудский треугольник черной вдовы - Дарья Донцова

– Мяу-мяу-мяу, гав-гав-гав…

– Апчхи, апчхи, – отреагировала Ирина.

Иван Никифорович встал:

– Пойду выключу телик.

– Ох! Пирог с лимоном! – засуетилась хозяйка. – Совсем про него забыла. Танюша, разрешите вас на секундочку одну оставить?

Я, безуспешно нажимая на пупочку, судорожно кивала.

Ирина Леонидовна взяла пустую форму из-под омлета и сложила ее. Раздался звук «трик-трак».

– Гав-гав-гав, мяу-мяу-мяу, – пропел дуэт.

– Апчхи-апчхи-апчхи, – вторила им мать босса, покидая столовую.

Едва Ирина Леонидовна исчезла в коридоре, как я схватила со стола салфетку, сгребла ею с тарелки недоеденный омлет, тщательно завернула его, запихнула в свою сумку и начала вертеть ручку ложко-вилки, одновременно давя на кнопку. Минуты бежали, вот-вот должны были вернуться Иван с Ириной, но хваткая конструкция не собиралась отпускать мой несчастный язык. Дойдя почти до отчаянья, я что есть силы крутанула длинную палочку, на которой держалась черпалка. Послышался тихий щелчок, капкан разжался.

Не веря своему счастью, я положила прибор на стол, пошевелила языком, тихо взвизгнула, вытащила из сумочки маленькое зеркальце, изучила масштаб повреждения и тихо сказала:

– Ля-ля-ля.

Из груди вырвался вздох облегчения. Все не так плохо, как казалось. Мой язык похож на дуршлаг, но крови почему-то нет, говорить я способна. Правда, им не очень приятно шевелить, но это ерунда. Я убрала зеркальце и увидела положенную на скатерть ложко-вилку. Ее ручка была сломана, верхняя часть соединилась с нижней.

– А вот и лимонник, – весело произнесла из коридора Ирина Леонидовна.

Прежде чем я решила, как поступить, рука схватила лефелегабель и запихнула в сумку.

– Еще никто не ушел из моего дома, не съев пару кусков моего фирменного пирога, – объявила Рина, водружая в центр стола блюдо с выпечкой.

– Телевизор работал, но там шел документальный фильм об архивах, – сказал шеф, возвращаясь в столовую.

– Наверное, передача о животных успела закончиться, пока ты по коридорам ходил, – улыбнулась мать. – Танюша, вам чай покрепче?

– Да, спасибо, – ответила я, ощущая, как при каждом движении языка в него вонзается легион острых иголочек.

– Ну-ка, попробуйте, – попросила Рина, подавая мне тарелку с десертом. – Теста почти нет, одна начинка.

Я с подозрением покосилась на чайную ложку, с облегчением удостоверилась, что она самая обычная, и со спокойной душой положила в рот порцию пирога. Язык немилосердно защипало. Вы когда-нибудь намазывали на свежую ссадину теплую массу, состоящую из тертого лимона и небольшого количества сахара? Нет? Вот и не пробуйте, вам не понравится. Я схватила чашку и попыталась потушить полыхающий во рту пожар чаем. Стало еще хуже.

– Варенье! – спохватилась хозяйка. – Ах я, голова садовая. Сейчас открою баночку.

Мать шефа убежала.

– Ты какая-то грустная, – заволновался Иван, – не нравится ужин? Не любишь омлет?

Я постаралась изобразить на лице безграничный восторг.

– Еда потрясающая.

Язык свело судорогой, пришлось замолчать. Вот уж не думала, что сей орган может скрутить, как икроножную мышцу.

Босс расцвел в улыбке:

– Мама гениально готовит. Она постоянный посетитель кулинарных сайтов, отбирает самые интересные рецепты.

Я собрала в кулак всю силу воли и задала вопрос:

– Где у вас можно э… э… помыть руки?

Немного странно спрашивать про ванную в процессе ужина, но не говорить же правду: мне надо срочно прополоскать рот!

– Я тебя провожу, – пообещал шеф, повел меня по коридорам и, остановившись около створки, на которой, как во многих домах, висела табличка с изображением писающего мальчика, поинтересовался:

– Назад дорогу найдешь? Сначала налево, потом направо, затем прямо до последней двери.

Я кивнула.

– Санузел для гостей, все полотенца чистые, – объяснил начальник.

Я вошла в просторное помещение и кинулась к рукомойнику. Минут через пять после полосканий холодной водой жжение во рту прекратилось. Я перевела дух и резко опустила рычаг крана. Раздался стук.

– Гав-гав-гав, – залаяла собака.

Я насторожилась. Минуточку. Если я правильно поняла географию бесконечных апартаментов, то сейчас нахожусь довольно далеко от жилых комнат, – звук телевизора, работающего в кухне, до санузла не долетит. И, по словам Ивана, телик демонстрирует совершенно не связанный с животными фильм. Домашних питомцев в семье шефа нет. Откуда лай?

Я опять открыла верхнюю часть крана, затем закрыла ее, раздалось четкое: «тук».

– Гав-гав-гав, – немедленно залаял пес.

– Мяу-мяу-мяу, – подхватила кошка.

И только сейчас я сообразила: звук исходит от меня и идет откуда-то от моей головы. И что может тявкать и мяукать у начальницы особой бригады на макушке? А? Украшения для прически, которые стилист Дима мне подарил! Помнится, вручая их, парикмахер произнес загадочную фразу: «Станете центром внимания, к вам ринется вся пресса, надо лишь дождаться, пока раздастся стук или хлопок».

Я шлепнула рукой по мойдодыру.

– Гав-гав-гав!

– Мяу-мяу-мяу! – полетело по ванной.

Я выдернула булавки, положила «говорливую» бижутерию в сумку и пошла в столовую.

Глава 15

Коридор показался мне бесконечным, я повернула направо, затем налево, продвинулась вперед, толкнула дверь и увидела квадратную комнату, смахивающую на кабинет Роберта.

Посреди громоздился большой полукруглый письменный стол, возле него стояло кожаное офисное кресло. Часть столешницы была сделана из стекла, под ней моргали лампочки, а слева на деревянном крыле стояла фаянсовая кружка с рисунком из сердечек и цветочков, из нее свисала ниточка с бумажным квадратиком сине-зеленого цвета. Хозяин кабинета любил побаловаться недорогим пакетированным чаем. На двух стенах мерцали мониторы. Я присмотрелась к изображениям и ощутила легкий озноб. Я вижу Троянова, он сидит около ноутбуков, сосредоточенно что-то читает и одновременно ковыряет в ухе карандашом. На другом экране мой друг Димон, компьютерщик из бригады, в которой я раньше работала, он болтает по телефону. На третьем экране пустая комната для совещаний, на четвертом Коля Малышев общается с толстой теткой в пронзительно-желтом платье. В комнате стояла тишина, звук был выключен или шел в большие наушники, которые висели на спинке кресла.

Я поежилась, повернулась и увидела Ивана. Шеф стоял на пороге и молчал.

– Перепутала коридоры, – заблеяла я, – повернула не туда. Не собиралась рыскать по вашей квартире. Случайно попала в этот кабинет. Простите.

– Разве мы на «вы»? – спросил босс.

– Нет, – пробормотала я, – давно отбросили церемонии, но… теперь…

– Что изменилось? – остановил меня Иван.

Я сделала глубокий вдох и показала на многочисленные компьютеры:

– Это командный пульт большого организма. Убедись я сейчас, что вы присматриваете за тремя вверенными вам бригадами, то не удивилась бы. Боссу необходимо быть в курсе всего происходящего. Но и Димон, и Малышев не ваши сотрудники, они служат в подразделениях, подведомственных другому начальнику. Стекло на столе является панелью управления компьютерами, Троянов о такой мечтает, он мне весь мозг проел, прося, чтобы ты… вы… выпросили у царя-батюшки подобную для него… Думаю, вы легко переключаетесь на любое помещение нашего совсем не маленького здания. А множество часов под потолком показывает разное время, и над ними написаны названия городов. Екатеринбург, Владивосток, Пермь, Петербург, Уфа, Вязьма… Полагаю, там работают филиалы нашей конторы.

– Ты, как всегда, права, – усмехнулся босс, сел в кресло и нажал пальцем на стекло. – Хочешь увидеть коллег в Питере? Вот они. Маленькое уточнение. Я не слежу постоянно за людьми, просто хочу быть в курсе событий. Или тебе интересно посмотреть на Петра Степановича?

Иван ткнул пальцем в стекло, передо мной появилось изображение второго нашего руководителя.

– Вы и есть царь-батюшка, – выпалила я, – таинственный, никому не ведомый правитель, создавший государство особых бригад. Даже Петр Степанович не в курсе, кому подчиняется, поэтому он пытался интриговать против вас, когда вы впервые появились на работе.

– Сейчас уже нет, – заметил шеф, – он понял, что глава структуры ко мне благоволит, и сменил тактику поведения. Нынче мы с Петром лучшие друзья. Он может позвонить своему начальнику, у него есть такая привилегия.

Босс улыбнулся:

– Петр Степанович знает, что я тоже имею право на общение с главным руководителем. Петя уверен, что только два человека выходят на самый верх, но на самом деле он один беседует с большим шефом по телефону. Мне, как понимаешь, звонить себе необходимости нет. Ну-ка сядь.

Я опустилась в кресло, стоящее у стены.