Зеленая война (СИ) - Васильева Алёна

Конечно, большой блокнот и карандаши нашлись в одном из боковых карманов, когда я уже дважды перерыл все, что можно было перерыть, и потратил уйму времени. Минут десять, не меньше.

Я бросился обратно, но инопланетян уже не было.

В сердцах выдал в воздух несколько неприличных слов. Вернутся ли они? Вдруг мой внезапный уход стал для них большим оскорблением? Впрочем, вчера они поступили так же. Придется подождать.

Я вернулся домой, еще немного пошарил по рюкзаку, куда точно клал пачку цветных фломастеров. Писали они очень плохо, даже после того как отогрелись в помещении, но все-таки могли принести какую-то пользу. Конечно, если у пришельцев не черно-белое или не инфракрасное зрение.

На следующий день просто извелся, ожидая гостей. Поднималась метель. Мороз больше не щипал лицо, а только приятно холодил его, зато огромные снежинки все время норовили попасть в глаза. Это было не особо приятно, но я все равно ежечасно бегал во двор, надеясь проверить свою идею про рисование.

Хорошо, что еще вчера догадался накрыть заветное место соединения проводов плотным резиновым кожухом от какого-то инструмента, а то мог бы лишиться электричества из-за снегопада.

Вероятно, в такую погоду у моих новых знакомых нашлись дела поважнее хождения в гости.

Они не появились ни на этот день, ни на следующий.

Глава 10

Снега навалило столько, что мне было тяжело открывать входную дверь. Даже хорошо, что днем я постоянно носился туда-сюда, иначе пришлось бы вылезать из дома через окно.

На третий день выглянуло зеленое солнце, и я, прихватив здоровенный железный совок, найденный в доме, отправился сгребать сугробы с крыльца. Тетрадь у меня теперь была всегда с собой. Поэтому, увидев знакомые фигуры, я сразу же бросил свое орудие труда и стал пробираться к ним, доставая бумагу и карандаш.

Они с интересом наблюдали за мной.

Сегодня обе изобразили дружелюбные улыбки, и я, приободренный, стал рисовать, стараясь, чтобы им был хорошо виден процесс. На весу это давалось не слишком легко, получалось коряво.

Снова вернулся к идее с земным шаром. На нем нарисовал маленького себя, выделив пожирнее, и несколько инопланетян – легкими волнистыми линиями. Показал им на нарисованного себя, потом на настоящего и поднял вверх один палец.

– Один, – уточнил я вслух непонятно зачем. Потом указал на нарисованные фигурки пришельцев, затем на своих посетительниц и стал загибать пальцы на руке. Потом повел широким жестом рукой и сообщил:

– Много!

Я ждал моментального эффекта и был жестоко разочарован. Наверно, для инопланетянок это было такое любопытное кино. Странный зверек рисует каляки-маляки и что-то пищит. Нет чтобы побегать вместе по снегу!

– Ладно, – пробормотал я, – а вот так?

Из кармана необъятной жилетки, натянутой прямо поверх комбинезона специально ради хранения всяких мелочей, я достал фломастеры и выделил фигуры инопланетян бледно-зелеными штрихами. Девочка явно заинтересовалась и потянула руки к блокноту, но мать внезапно резко одернула ее.

Что такое? Я ведь никаких попыток навредить им никогда не делал!

Я протянул свои художества старшей гостье, чтобы та могла получше рассмотреть предмет и убедиться в его мирном назначении, но та отшатнулась.

Может быть она не хочет ничего брать из моих рук? Тоже непонятно, ведь мы уже прикасались друг к другу.

Я положил блокнот на снег, пристроил сверху пару фломастеров и карандаш, попятился на несколько шагов. Девочка снова сделала попытку двинуться к интересной вещи, но ее опять не пустили.

Да что же такое? Уже ведь почти!

Старшая повернулась в сторону ворот, явно в намерении уйти.

– Погодите! – жалобно возопил я. Фигура повернулась. Значит, они все-таки слышат мой голос.

Инопланетянка снова улыбнулась мне. Пока что это был единственный понятный жест, и прогресса не предвиделось.

Гостьи снова двинулись к выходу со двора. Мне показалось, что мелкая шла неохотно и даже упиралась, но на меня она не оглядывалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я был ужасно зол и расстроен. Такая отличная идея пошла псу под хвост! И ведь почти получился контакт, пусть и с ребенком. Даже если она не в состоянии объяснить мне все, это уже могло стать первым шагом к успешному взаимодействию. Но нет. Не позволено.

Что это может быть за общество, где законодательно запрещено читать и рисовать? Не может раса, прилетевшая на другую планету, вообще не знать письменности.

Или может?

Если они все телепаты, не исключено, что любые вопросы решаются ими на каких-то иных, совершенно непредставимых нами уровнях.

Ну хорошо, а расчеты? Математика, физика. Все, что необходимо для дальних космических перелетов. Не знаю, не знаю. Кажется, у меня попросту не хватает фантазии.

А может, они телепортировались? Или каким-то образом произошло слияние миров, как бывает в фантастических романах. Вдруг эти существа – что-то вроде наших предков, только в иной реальности, еще не знающих ни бумаги, ни пергамента, ни букв? Мда. Одни вопросы без ответов.

Оставшийся день я посвятил готовке и уборке. Стандартному быту, не требующему решения экзистенциональных задач. Было муторно и уныло. Других вариантов решения проблемы общения с пришельцами у меня пока не было. Неандертальцы они там или нет, а сориентироваться в новой реальности придется. Не могу же я прожить здесь один до самой смерти. Есть еще русский, но не уверен, что его соседство принесет больше облегчения, чем тревог.

И снова укол совести. У тебя тут ванна, свет, девушки какие-никакие. А чем занят Антон? Тащит связку дров? Вытирает слезящиеся от дыма глаза, греясь у костра в ванной? Выслеживает нового пришельца, чтобы притащить его в дом и препарировать?

Я вспомнил его гордое и радостное заявление «Обед» в первый раз, когда мы сварили ту серую крупу. Кажется, тогда я впервые за все время, проведенное здесь, почувствовал, что проблемы преодолимы. Надо просто держаться этого сильного человека. Ан нет. У силы есть и оборотная сторона. Кто бы мог подумать, что наши дороги так быстро разойдутся?

Вечерело. Я решил, что, если мне так и не удастся продвинуться в общении с инопланетянками за следующие три встречи, я все-таки отправлюсь к Антону, постараюсь разъяснить ему ситуацию и приведу сюда. А дальше посмотрим. В конце концов, есть высшая сила, приглядывающая за нами, и она не даст пропасть.

Вдруг в окне что-то мелькнуло, и тут же раздался глухой удар. Я подпрыгнул. На стекло с наружной стороны прилип большой комок снега, явно запущенный туда не случайно.

Я направился к двери и открыл ее. Перед крыльцом стояла давешняя гостья, уже без дочери. Она снова протянула мне руку. Я протопал вниз по небольшой, в четыре ступени, лесенке и оказался рядом. Взял тонкую ладонь, снова почувствовав электричество.

Жестом предложил ей подняться в дом и сразу же ощутил волну негатива и отрицания. Никакой конкретики, просто ощущение. Такое бывает, если хорошо общаешься с человеком и вдруг говоришь ему какую-то вещь, которая категорически не вяжется с его взглядами на мир.

– Ох, прости, – совершенно искренне пробормотал я. Кажется, чужачка почувствовала мое раскаяние. По крайней мере, ощущение, исходящее через сцепленные руки, исправилось.

Женщина отпустила меня, сложила руки книжкой, пару раз закрыла и открыла их. Я так понял, что просила принести блокнот. Но я очень опасался, что стоит мне скрыться в доме, гостья отправится восвояси. Всю дорогу до двери я пятился, за писчими принадлежностями метнулся со всей возможной скоростью и моментально вернулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Никуда не ушла. Стоит, ждет.

Я протянул посетительнице свои сокровища. Фломастеры она проигнорировала, а к уголку блокнота потянулась очень медленно и осторожно, только указательным пальцем. Дотронулась до него и тут же отдернула. Приблизила руку к моему лицу.

В полоске света, падающей из открытой двери, сквозь зеленое марево я увидел узкий порез. Капля темно-зеленой, почти черной крови упала в снег.