Отрок. Ближний круг - Евгений Красницкий

Вот таких щитов надо Младшей страже и наделать. Силушки поднакопят, тогда можно будет умбоны добавить, потом окантовку железную. Так, глядишь, и приучатся потихоньку.

— Кхе. Молодец, Лёха, дело говоришь. Михайла, слыхал?

— Слыхал, деда. Польза будет непременно, только пилить намучаемся.

ЗДЕШНИЕ пилы Мишка видал — сплошное мученье. Либо небольшая лучковая пила — ничего особо толстого не перепилишь, либо просто очень длинный нож с пилообразным лезвием. Подступиться с таким инструментом к полутораобхватному вязу — даже представить тошно.

«Пилу двуручную „изобрести“, что ли? Чего я тогда с косилкой вылез, простейших ведь вещей еще нет: совковой лопаты, железных вил, тачки, дрели… Хотя для дрели патрон нужен. А тачку, где-то я читал, Вольтер придумал. Анекдот, если вдуматься — великий гуманист изобрел инструмент, ставший символом каторги. О чем думаю? Нет, точно меня Настена грибочками траванула».

— Так, теперь ты, Михайла. — Дед вперился во внука внимательным взглядом. — Что к сказанному добавить можешь?

— У меня еще двое убитых могло быть. Один сам виноват — медленно двигался, а второго я не на место поставил — моя вина. С тем, что нам еще учиться и учиться я согласен, но только… Деда, я вот, что спросить хочу: а надо ли было с Семеном так долго возиться?

— Кхе?

— Да ты что? — Вскинулся Алексей. — Мы же девчонок спасали!

— Девчонок было не спасти, потому, что у вас времени не было — Семену только два раза мечом махнуть, и всё. — Мишка так и ждал, что Алексей вот-вот оборвет нахального пацана, взявшегося поучать взрослых, но тот молчал и слушал внимательно. — Зачем было самим лезть? У вас под рукой три десятка стрелков было, кинули бы в сарай огонь, чтобы осветить (пол земляной, пожара бы не случилось), а девчонки Семена болтами истыкали бы, вы бы и глазом моргнуть не успели. Тем более, что стенки жердяные, прямо сквозь щели можно было стрелять.

— Кхе! Уел, поганец! Лёха, мы-то с тобой тоже надурили!

— Не надурили, дядя Корней, просто привычки у нас нет к тому, что стрелки за спиной. А Михайла прав — в темноте, да в тесноте Семен кого-нибудь из нас запросто зацепить мог. Молодец, Михайла! Соображаешь.

«Респект, сэр Майкл, от крутого убивца комплимент поимели».

— Я не к тому, чтобы попрекнуть, дядя Лёша, просто учиться не только нам надо, но и вам — как правильно Младшую стражу в бою использовать.

— И это верно! Ну и внук у тебя, Корней Агеич!

— Кхе…

«Знали б Вы, мистер Алекс, сколько раз дед это уже слышал! Сейчас скажет: „Так, воспитываем помаленьку“».

— …Ты, Лёха, не очень-то его нахваливай, и так слишком много о себе воображает!

«Оп ля! Цилиндр, смокинг, все идут на бал, на заднем плане в лужу я упал! Педагогика — великая наука, а лорд Корней — пророк ее».

— Ладно! С первым делом все понятно. — Подвел итог дед. — Михайла в убитых и раненых не виноват, ребят надо учить дальше, самим нам тоже надо… думать. Теперь, второе дело. Что будем с бунтовщиками делать?

— С какими бунтовщиками, батюшка? — Лавр, все время просидевший молча, наконец, подал голос. — Всех же перебили, какие еще-то бунтовщики?

— А то, что они моему приказу противятся, не бунт, по-твоему?

— Они не противятся, батюшка. Они справедливости хотят.

— Ага! Я, значит, несправедлив?

«Ну, это надолго. Лавра дед, похоже, сегодня выстирать, выкрутить и высушить собрался. А я, значит, в убитых и раненых не виноват. Сомнительно, что-то. Роська и Иоанн явно по глупости травмировались, но за них мне ни слова упрека. И это лорд Корней, который каждое лыко в строку вставить умеет?

А две девчонки, которых прямо-таки отдали на убой? А то, что только один конь оседланным оказался, и бегство части заговорщиков никто вообще не предусмотрел? В шестьдесят „стволов“ мы должны были всех на месте положить, но двор простреливался, а улица-то нет! Можно же было десяток-полтора стрелков устроить так, что никто от нашего подворья живым не ушел бы! М-да, не любит начальство свои ошибки обсуждать, что ТАМ, что ЗДЕСЬ».

— …Значит, пойти и поговорить? Так, Лавруха?

— Так, батюшка.

— Хорошо. Что ты, Лёха, скажешь?

— Бунт выжигать с корнем! — Алексей решительно рубанул воздух ладонью. — Чтобы никто и помыслить не мог сотнику противиться! Я у себя в сотне…

— Не знаю, что было у тебя в сотне. — Перебил дед. — Но сюда ты приехал один, для того, чтобы спрятаться. А я никуда из Ратного сбегать не собираюсь, и сотня моя — не такая, как была у тебя.

— Так и я о том же, Корней Агеич! Любое неповиновение…

— Понял, понял. Короче, истребить всех. Так?

— Всех, кто не подчинится. Так.

— Угу. Кхе… Сурово. Ну, а ты, внучек, что скажешь?

«Что деду надо? Я же ему все уже сказал. Лавр предлагает договориться, Алексей — продолжить силовые действия. И то, и другое плохо. Пойти на попятный — проявить слабость, один раз дашь слабину, другой, а потом уже и не остановишься. И логика действий нарушается: одних перебили, другим поддаемся. Но и принимать предложение Алексея — тоже риск. Все Ратное может против нас восстать. Дед и сам это все прекрасно понимает, но чего ж он от меня-то хочет?»

— Давай посчитаем, деда. — Начал Мишка, стараясь уследить за реакцией деда на свои слова. — Сейчас у нас осталось меньше шести десятков ратников, значит, люди Тихона — десятина от всех.

— Наплевать! — Перебил Алексей. — Зато порядок наведем. А людей я тебе, Корней Агеич, приведу. Хоть сотню!

— Видишь ли, Алексей Дмитрич. — Мишка старательно избегал даже намека на сарказм. — Это будет уже твоя сотня, а не Ратнинская. У нас, вообще не принято чужих в сотню принимать. А еще у нас не принято плевать на своих людей.

Алексей собрался что-то сказать, но Мишка нахально остановил его жестом и продолжил:

— Ты прости, дядя Леша, но я еще не закончил. Кроме десятой части ратников, нам придется еще и старосту, как ты сказал, истребить. За что? За то, что он свою дочь защищает?

Мишка намеренно ударил в больное место Алексея. Удар достиг цели — Алексей скривил рот и опустил глаза. Лавр покосился на Мишку как-то непонятно — не то с осуждением, не то с одобрением. Дед, едва заметно, кивнул внуку.

— А есть еще обозный старшина Бурей. Убить его за то, что он церкви дом бунтовщика подарил? Каждый ратник нашей сотни, хоть раз, да лежал у Бурея в обозе раненый. Неужели никто за обозного старшину не вступится?

А еще есть волхва — боярыня древнейшего рода Гредислава Всеславна, которой княгиня Туровская через меня поклон передавала. На моей памяти она впервые в Ратное приехала и просит о том же самом, что и настоятель наш отец Михаил. Деда, ты помнишь, чтобы волхва в Ратное когда-нибудь приезжала?

При известии о том, что княгиня передавала поклон Нинее, брови деда изумленно полезли вверх, но на вопрос Мишки он ответил без задержки:

— Ни разу! И не слышал о таком никогда.

— Значит, — продолжил Мишка — для Гредиславы Всеславны это очень важно. На волхву, которая все Погорынье против нас поднять может, тоже наплюем?

— Ну, как знаете. — Глухо произнес Алексей, ни на кого не глядя. — Я здесь недавно, вам видней.

Мишка, насколько получилось одним глазом, вопросительно глянул на деда. Тот вопрос понял и чуть заметно качнул головой в сторону Лавра.

«Ага, предложение Лавра тоже требуется прокомментировать».

— А идти разговаривать с людьми Тихона, я думаю, сотнику невместно. Захотели бы поговорить, сами бы пришли. Они же сидят и ждут решения сотника. Не разговоров, а решения.

— Эх, Михайла! — Дед сморщился, словно съел что-то на редкость противное. — Наговорил, наговорил… Разве что Лёхе тебя интересно слушать было. Вечно ты так — слов много, а дела… Что предлагаешь-то?

«Ну, старый хрен! На кой тебе весь этот спектакль? Ведь знаешь же, что я предлагаю! Стоп! Зачем-то это все деду нужно, просто так он ничего не делает. Хоть бы знак дал какой. Ладно, трындеть — не мешки ворочать».

— Во-первых, предлагаю блюсти достоинство сотника и никуда ни с кем разговаривать не ходить. — Мишка глянул на деда, тот слегка опустил веки. — Во-вторых, предлагаю уважить просьбу волхвы. Война с лесовиками нам не нужна. Тем более, что никто нас этим не попрекнет, потому, что отец Михаил просит о том же. — Мишка снова посмотрел на деда и опять получил едва заметное одобрение. — Все вместе означает: не валить всех бунтовщиков в одну кучу и разобраться с каждой семьей в отдельности. Кстати и с семьей Пимена тоже, потому, что с него все и началось. Общее решение сотника не отменяется, а как его применить к каждому семейству в отдельности, сотник указать имеет право всегда.

Пользуясь тем, что Лавр и Алексей смотрели на Мишку, дед хитро подмигнул внуку левым глазом, от чего шрам на его щеке шевельнулся, как живой.