Глупости зрелого возраста - Елена Муравьева

— Месяц.

— Идиот, вернись к Туманцеву, попроси, он тебя примет обратно, — в голосе супруги была паника.

— Почему собственно тебя так волнует моя работа? — мирно полюбопытствовал Ильин.

— Потому, что я не хочу тебя снова кормить! — взвизгнула Тома.

— Разве я тебя прошу об этом?

— Зачем просить, если можно просто сесть на шею жене и дочке и, как последняя сволочь, бездельничать.

Иван поморщился.

— Ты повторяешься. И вообще, не зачем беспокоиться, у меня есть деньги… — захотелось даже сказать, сколько именно, — к тому же я пишу для разных изданий и зарабатываю не меньше прежнего.

Сдержанный тон мужа доконал Тому. Она взорвалась, стала кричать, перебирать старые грехи. Едва буря закончилась, Иван спросил:

— На какое число у тебя билет?

Супруга поперхнулась от возмущения и обиды. Впервые, с тех пор как она перебралась в Харьков, ее фактически выгоняли из родного дома.

— Как ты смеешь?!

Ильин перевел взгляд в окно, красное от злости лицо жены не доставляло ему удовольствия. Впрочем, и особого раздражения Иван не испытывал. Он пережил десятки, сотни, может даже тысячи скандалов. Одним больше, одним меньше — какая разница.

Уезжала Тамара раздосадованная и встревоженная.

— Ты изменился, — сказала на перроне.

В ответ Иван лишь приподнял брови, естественно. В тот момент он ощущал себя сильным, как никогда. Вчера вечером решился вопрос с новой работой. С завтрашнего дня он — главный редактор, впереди — карьера, прекрасное будущее, и вообще — все хорошо.

— Ты сильно изменился, — подтвердила диагноз супруга. — У тебя, наверное, появилась женщина.

В конце фразы призраком мелькнула то ли точка, то ли вопросительный знак.

Иван решил не уточнять. Тамаре не следовало знать про Милу.

— Тебе пора, … — последние слова утонули в скороговорке вокзального диктора. Тщательно артикулируя, он призвал провожающих в срочном порядке покинуть вагоны, а отъезжающих приготовиться. До отбытия поезда осталось три минуты. Ильин прикоснулся губами к холодной щеке жены и, не дожидаясь ответного поцелуя, пошел по перрону. Через десяток шагов он обернулся. Тамара не успела вовремя отреагировать и, целое мгновение, ее лицо оставалось злым и несчастным. Видимо супруга соображала, что ей может принести вновь обретенная самостоятельность Ильина.

Иван приподнял руку в прощальном жесте, но раздумал, не помахал и неловко засунул ладонь в карман куртки. Впрочем, Тома это уже не увидела. Пропуская толстого типа с двумя огромными чемоданами, Ильин посторонился и выпал из поля зрения супруги. Стоящая рядом проводница закричала: «Посадка закончена». «Хорошо», — подумал Иван. «Позвольте, пройти», — попросил-приказал чужой баритон за спиной. Толпа на перроне в суетливом броуновском движении делилась на пассажиров и провожающих. Первые, Тома в том числе, торопливо поднимались в вагоны, вторые нетерпеливо ожидали, когда можно будет с чувством выполненного долга уйти.

О жене Ильин забыл еще до того, как вернулся с вокзала домой. По дороге домой он думал про новый журнал, новую должность, новую жизнь. Про новую прекрасную жизнь, уточнил Иван, засыпая.

Глава 3. Голубая мечта и синяя тоска

Наблюдая за незнакомкой из окна общего с Туманцевым кабинета, Иван видел красивую женщину, очарование которой наполняло пространство нежным радостным светом. Переписываясь с Ириной Ирининой по Инету, он обнаружил умного и интересного человека, готового к сопереживанию и дружескому участию. А вот начальника отдела рекламы Ирину Лужину Ильин не понимал, не принимал и даже, честно говоря, побаивался.

Определение инициативная и сильная, которые в своем презентационном спиче привел Рязанов, отражали способности Ирины Лужиной далеко не полной мерой. Ближе к правде были слова: ураган и стихийное бедствие. Существовать рядом, тем паче сотрудничать с этим сгустком часто недоброй энергии было крайне сложно.

Иван с ужасом отмечал, как под напором впечатлений превращается в прах и тлен взлелеянная в мечтах иллюзия, как карикатурно выглядят теперь прежние мысли и настроения. Таинственная незнакомка, излучающая в мир очарование и одухотворенную красоту; друг по переписке, которому он доверил свои сокровенные тайны; в реальности оказалась танком. Свет в глазах, нежная улыбка, стройная фигура, мягкие жесты, тонкая душевная организация — были лишь камуфляжем, маскировочными приспособлениями, скрывающими стальную толщь брони, мощь двигателя, и смертоносные жерла пушек.

— Да уж энергичная дама, — даже Генрих признал масштабы Ирины.

— Стерва, — добавил Сева.

Услышав от таких серьезных типов, как Рубаняк и Сологуб, подобные эпитеты Иван окончательно скис. Теперь на его мечтах можно было ставить крест.

Обсуждение личности нового начальника отдела рекламы происходило в кабинете Ильина. Без десяти шесть Рубаняк позвонил, коротко уронил: останься, есть разговор. Иван покорно согласился, хоть и не хотел торчать в офисе после окончания рабочего дня. Но с директором не поспоришь. Сказал, надо, значит надо. Тем паче таким категоричным тоном.

— Ну и как вам эта фря?! — совещание началось с самого актуального вопроса.

Да уж энергичная дама, сказал Генрих. Стерва, выдал Рубаняк. Ильин с натугой кивнул. Горько было осознавать, что женщина-мечта, о которой он грезил столько месяцев, оказалась женщиной с мечом. Что женщина-сказка на поверку оказалась хищной волчицей, корысти ради готовой на все. Буквально через неделю после своего появления, Лужина начала устанавливать в редакции свои правила. Она потребовала пересмотреть концепцию журнала, создать максимальное количество рубрик, под которые, можно приводить в журнал рекламодателей, а главное, отдать ей под начало редакционную политику. Мол, в коммерческом проекте стратегию должны диктовать деньги, а не слова.

Определенный резон в этом был. В их с Туманцевым «Строительном бизнесе» командовал парадом отдел продаж. Но разве это повод отдавать свои полномочия?

Досталось от непомерных аппетитов госпожи Лужиной и бухгалтерии. А даже самому Севе. Подробностей Иван не знал, но видел по хмурым лицам коллег, что шустрая красотка попортила нервы и им.

Совещание, едва начавшись, захлебнулось угрюмым молчанием.

Ира покусилась на святая святых — устоявшийся порядок и поэтому заслуживала строгого наказания.

— Мужики, не хочу грузить вас лишней информацией, каждому и так понятно, что нас ждет, если мы не скоординируем свои действия, — Рубаняк был мрачен, — Потому, давайте, без соплей, конструктивно, определимся со стратегией и тактикой. Генрих, ты что думаешь?

Сологуб улыбнулся:

— Я не думаю, у меня и привычки такой нет.

Рубаняк недовольно нахмурился. Ему не понравилось, что главный бухгалтер ускользнул от ответа.

— А ты Иван?

Ильин, демонстрируя замешательство, развел руки, не знаю, мол.

— Ты Ильин не юли. С Генрихом мы не один пуд соли съели. Правда, Сологуб? — пропедалировал ситуацию Сева.

— Правда, — грустно согласился Генрих.

— А ты у нас темная лошадка, мы тебя без году неделя знаем, так что хватит хвостом крутить, выкладывай.

Рубаняк, ловкий манипулятор, быстро образовал из себя и Генриха «мы», и противопоставил Ильина новоявленному альянсу.

— Мы ждем, Иван. — Под прицелом цепкого директорского взгляда следовало срочно встать под чьи-то знамена. Делать это категорически не хотелось, хотя бы из-за полного разброда в мыслях. С одной стороны Ильин, так же как и Ира считал, что издательство может и должно зарабатывать деньги. С другой, он разделял мнение Севы: зачем делать лишние телодвижения, если Румянцев и без того хорошо платит и не собирается развивать проект по-настоящему? С третьей стороны было неосмотрительно становиться на чью-либо сторону. В корпоративной междоусобице лучшая позиция: «моя хата с краю». С четвертой, не было ни малейшего желания становиться врагом Иры. С пятой, Иван всегда был просто исполнителем, никогда не участвовал в корпоративных играх, не интриговал, не балансировал на грани чужих и собственных интересов. И не желал учиться этому. Зачем, на шестом десятке размениваться на пустяки? Тем паче должности выше главного редактора все равно не существует.

— Иван! — в голосе Рубаняка звенела сталь.

Иван смутился, отмалчиваться дальше было неудобно.

— В словах Ирины Игоревны есть определенные резоны. Но всякое решение имеет свои плюсы и минусы. В данном случае весь негатив придется разгребать редакции. Остальным тоже достанется. Дизайнеру придется разрабатывать и согласовывать макеты, бухгалтерии выписывать бездну счетов, юристам проверять договора. Самое главное, пока мы не завязаны на рекламе, журнал уходит в типографию вовремя. В случае же задержки, издательству придется платить неустойку или придерживаться четкого графика сдачи макетов. В первом случае — это дополнительные расходы. Во втором, неизбежная потеря рекламодателей. Вот собственно и все, в принципе, что я хотел сказать.