Замок последней розы - Анна Снегова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Башня ослепительно улыбнулась… и бесцеремонно приземлилась на пустое место слева. Я отпрянула к Гаяни, перепугано глядя на чужака.
Он невозмутимо брякнул на стол свою тарелку. И вздыхая, принялся устраивать под столом длиннющие ноги. Кое-как скрестил их, едва не расколотив несчастный предмет мебели. Такого тот на своём веку точно ещё не видал.
Но… женский стол!! Возмутительно неприличное поведение. Да у нас ни один мужчина не опустился бы до такого, чтобы сесть рядом с женщинами!
Все разговоры в зале стихли на мгновение, но тут же Мелия запустила очередную светскую беседу, давая понять, что всё нормально. Представляю, как она радуется. Дичь сама идёт в заботливо расставленную ловушку.
Я низко опустила голову над тарелкой и попыталась слиться с окружающей обстановкой. Ну не выгонять же гостя, раз сам пришёл? Не его вина, что он не знает наших обычаев.
Чужак неловко ворочался, пытаясь устроиться, то и дело задевая меня плечом и заставляя стол пугливо вздрагивать. Каким-то странным образом маг снова оказался совсем рядом, хоть я и отсела.
- Так, девушки. Первый, и самый главный вопрос. Это вообще съедобно? – он скептически оглядел свою тарелку, где в густой подливе плавали куски оранжевого мяса молодой нерги.
- Ещё как съедобно! И даже очень! – заявила сестра, совершенно не тушуясь и бросая плотоядные взгляды в тарелку гостя. Я аккуратно толкнула её под столом коленкой. Хоть бы хны! Эту заразу мелкую ничем не проймёшь.
Нет, я её, конечно, в чём-то понимала. После того, как засухи стали случаться всё чаще и чаще, а стада нерги в поисках лучших пастбищ ушли, мясо добывать значительно труднее. Даже на столе элара оно встечалось далеко не каждый день. Те животные, которых удавалось вырастить в городе, обладали жёстким, горьковатым и почти несъедобным мясом, его оставляли для черни. А придворные охотники с ног сбивались в поисках дичи.
Но нерга попадалась всё реже. А озверевшие от голода джарханы делали каждую охоту сродни подвигу. Поэтому…
Поэтому сначала мясо доставалось именно мужчинам. Добытчикам, воинам, дозорным. Правителям, управленцам, магам. «А вам, мои милые, следует блюсти фигуру», - любила приговаривать Мелия, когда ловила наши взгляды, которыми мы сопровождали служанок, обносивших нас очередным блюдом.
Но конечно же, гостя не могли не угостить самым ценным кушаньем.
- А я вот не уверен, - задумчиво протянул маг, примериваясь, куда бы воткнуть вилку. От его прицельного удара в то, что было когда-то бедром нерги, тонкие зубчики вилки погнулись.
Желтоватый соус, приправленный молотой ачарой, вальяжно стекал в тарелку с куска мяса, воздетого на свет.
Гаяни хихикнула, глядя на выражение лица гостя.
Приподнятая тёмная бровь отражала всё, что он об этом думал. Пробовать так и не решился. Тарелка проскрежетала по столу.
- Так, малая – забирай! А то слюной подавишься.
- Эт-то что, мне?!.. – проговорила ошеломлённая Гаяни. А её цепкие лапки меж тем уже тащили тарелку.
Я пнула сестру сильнее. Меня разбирало отчаяние, душил стыд. Я не понимала, что вообще происходит, и почему возникло смутное чувство какого-то заговора, творимого вокруг меня. Иначе с чего это я вдруг оказалась зажата с боков двумя возмутителями общественного спокойствия, которые подозрительно быстро стали находить общий язык?!
- Шпасибо! – вспомнила всё-таки уроки вежливости Гаяни.
- Не за что. Должна будешь, - как ни в чём не бывало заявил маг, поглядывая в мою тарелку заинтересованно.
Почему-то возникло неконтролируемое желание его накормить. Я мужественно подавила бредовые позывы. Судя по всему, моё блюдо показалось чужаку более безопасным на вид. Но поддаваться порыву нельзя, ни в коем случае. Это… слишком интимная вещь. Кормить мужчину со своей тарелки. Такое позволяется лишь жёнам. Чужак просить тоже не стал, проявил всё же какие-то зачатки хорошего воспитания.
- И шего ты хошешь вжамен?
Так, стоп. С какой стати они уже на «ты»?!
- Ну, для начала… - маг подался вперёд так, чтобы лучше видеть Гаяни, и при этом ещё больше навалился на меня плечом, да ещё и коснулся правым бедром. Но отступать-то мне было уже некуда!! Возникло стойкое ощущение, что меня принимают за мебель. И вообще забыли напрочь о моём присутствии. – Для начала, скажи-ка мне, как зовут твою подругу.
И он ткнул в мою сторону большим пальцем.
В этот раз сестра тщательно прожевала кусок, как следует раздумывая. Потом стрельнула в меня хитрым фиалковым взглядом.
- Шиана. Для своих – Ши. И не подруга, а сестра.
Гость кивнул своим мыслям.
- Значит, Шиана. Ши-и-а-на… Красиво.
У меня мурашки побежали по всему телу разом. Больше всего, конечно же, в местах соприкосновения с опасным чужаком. Изо всех сил попыталась отодвинуться, выгадала какие-то жалкие полпальца расстояния и сдалась. Без толку.
Так… кажется, пинать Гаю тоже бесполезно. Вот же предательница! Я знала этот взгляд. Когда она такая, сдвинуть с намеченной цели её труднее, чем разъярённую самку джархана – с траектории бега. Что она удумала на этот раз?!
- Что ещё хочешь узнать? – деловым тоном поинтересовалась Гаяни, придвигая тарелку ближе и разделываясь уже с последними кусками.
- Ну… мужа, полагаю, у неё нет. Что насчёт парня?
Я подумала, что ослышалась. Но нет.
Боги, ну что за день… хоть бы мне провалиться сквозь землю! Я потихонечку начала отползать назад. Гаяни приподнялась и уселась мне прямо на край платья.
Я её убью.
- Никаких парней. Даже ни разу не было.
Глупая, глупая Гая! Какие ещё парни?! Откуда бы они могли у меня появиться – она что же, забыла про Борга?! Он ходил вокруг меня кругами задолго до того, как стал официальным женихом, ко мне никто и близко не решался подходить.
Но признаться, я и сама про него забыла сейчас. Ах, как было сладко хоть на пару мгновений погрузиться в это забытьё!
И надо бы сказать, прямо сейчас сказать чужаку, что у меня есть жених. Но язык будто прилип к горлу, и я почему-то никак не решалась прервать оживлённую беседу, в которую с увлечением погрузились новые лучшие друзья.
- Сохнет по кому-нибудь?
- Неа.
- Отлично.
Чего ему «отлично»?!
Я часто думала о том, что если бы я хоть когда-нибудь осмелилась высказать вслух всё, что произношу у себя в голове, стены бы задрожали от моих криков, моего отчаяния и ярости, моих непролитых слёз. Но по старой-старой, въевшейся в кости
