Горький шоколад (СИ) - Воробьёва Татьяна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неужели?.. А разве это не тот самый прелестный кузен, который как-то вечером хотел развлечься с вами в трактире «Красная маска»?
— Он самый, — подтвердила Анжелика, дерзко вскинув подбородок. — Ну, так что вы думаете?
— О вашем браке или о вашем кузене?
— И о том, и о другом.
— Брак — весьма деликатная тема, и я оставлю беседу о нем вашему исповеднику, дитя мое, — произнес Дегре назидательным тоном. — Что касается кузена, я с прискорбием должен заметить, что он отнюдь не соответствует вашему идеалу мужчины.
— Это еще почему? Он очень красив.
— Несомненно. Но красота — это последнее, что привлекает вас в мужчинах. Вы любите в них те качества, которые прежде всего делают их непохожими на женщин: ум, взгляды на мир, пусть даже не всегда верные, но которые кажутся вам новыми, неожиданными. И еще вас привлекает тайна их мужского естества. Да, мадам, вы именно такая. И не стоит смотреть на меня из-под вашей маски с видом оскорбленной невинности. Более того, добавлю, что чем больше мужчина выделяется из всего остального человеческого стада, тем скорее вы признаете в нем своего господина. Именно поэтому вы любите оригиналов, отверженных, бунтовщиков. И поэтому все ваши романы заканчиваются весьма печально. Если мужчина сумеет вас заинтересовать и насмешить, то вы уже готовы идти за ним на край света. А если при этом он достаточно силен и искушен в любовной науке, чтобы удовлетворить желания вашего маленького капризного тела, вы простите ему все. А этот господин, хоть и весьма неглуп, не обладает истинным разумом. И если он вас полюбит, есть серьезный риск, что очень скоро вы будете смертельно скучать в его присутствии.
— Он не любит меня.
— Это уже лучше. Тогда вы сможете развлечься, пытаясь влюбить его в себя. Но если говорить о физической любви, готов держать пари, что в ней он менее изыскан, чем самый последний землепашец. Сдается мне, он из своры красавчиков Месье?
— Мне не нравится, как вы отзываетесь о Филиппе, — сказала помрачневшая Анжелика. — Ах, Дегре, мне очень неловко задавать вам этот вопрос, но… такого рода привычки… не могут помешать мужчине… ну, например, завести детей?
— Все зависит от того, о каких мужчинах идет речь, моя милая невинная красавица, — смеясь, сказал Дегре. — Сложение этого молодого человека свидетельствует о том, что у него есть все необходимое для того, чтобы осчастливить женщину и подарить ей целую кучу ребятишек. Но если говорить о нем самом, то у него неладно с сердцем. Когда он умрет, сердце в его груди не станет холоднее, чем сейчас. Я покидаю вас.
Он увидел одного из шпионов и поспешно поднялся, чтобы поцеловать Анжелике руку.
Когда он пошел к выходу, пробираясь между столами, Анжелика осталась за столиком, в панике чувствуя, как печаль сжимает ей горло.
«Я покидаю вас», — сказал Дегре.
И только тут Анжелика вдруг осознала, что в мире, куда она собирается вернуться: королевский двор, Версаль, Сен-Жермен, Лувр — ей никогда не встретить полицейского Дегре и его Сорбонну. Они уйдут из ее жизни, сольются с толпой слуг, торговцев, лакеев и прочего мелкого люда, что вращается вокруг сильных мира сего, а они его просто не замечают.
Анжелика вскочила и кинулась к двери, за которой скрылся Дегре. Она увидела, как он удаляется по аллее темного сада, а за ним бежит трусцой белая Сорбонна.
Молодая женщина бросилась за полицейским.
— Дегре!
Он остановился и, обернувшись, пошел к ней навстречу. Анжелика потянула Дегре в какую-то темную беседку и обвила руками его шею.
— Поцелуйте меня.
Полицейский вздрогнул.
— Что на вас нашло? Вам надо спасти какого-нибудь памфлетиста?
— Нет… я…
Она не знала, как объяснить панику, охватившую ее при одной только мысли, что она его больше не увидит. Смущенная Анжелика ласково потерлась щекой о плечо Дегре.
— Понимаете, я собралась замуж. Тогда у меня уже не будет возможности изменять мужу.
— Напротив, дорогая. Знатная дама не может выставить себя всеобщим посмешищем и любить только собственного супруга, оставаясь ему верной. Но я вас понимаю. Когда вы станете маркизой дю Плесси-Бельер, вы сочтете не слишком изысканным относить к числу своих любовников простого полицейского по имени Дегре!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Ах! Ну почему вы во всем ищете какие-то скрытые мотивы? — возразила Анжелика.
Она хотела засмеяться, но не сумела справиться с волнением. И когда вновь заговорила, ее глаза были полны слез, а голос звучал глухо:
— К чему искать мотивы? Неужели хоть один человек, от сотворения мира и до наших дней, сумел понять тайну женского сердца и то, что способно породить в нем страсть?
В этих словах, произнесенных почти шепотом, Дегре уловил дальнее эхо собственной речи — речи того адвоката, который когда-то поднялся на кафедру зала суда, чтобы защищать графа де Пейрака.
Не говоря ни слова, он сомкнул объятия и прижал Анжелику к груди.
— Дегре, вы мой друг, — прошептала Анжелика. — У меня никогда не было и не будет лучшего друга. Скажите, ведь вы все знаете… скажите, что я не стала недостойной ЕГО. Это был человек, сумевший подняться над своими невзгодами и несчастьями, больше того, он умел властвовать над умами… мало кто на земле способен на такое… А я? Разве я не поднялась над невзгодами?.. Вы же знаете, из какой ямы я выбралась! Скажите: неужели я недостойна человека необычайной, железной воли, каким был граф де Пейрак?.. Разве он не признал бы равным своему мужеству то упорство, с которым я вытаскивала из нищеты его сыновей?.. Если бы он вернулся…
— Эх! Не ломайте себе голову, ангел мой, — растягивая слова, ответил Дегре. — Если бы он вернулся… если бы он вернулся, насколько я могу судить об этом человеке, думаю, что для начала он устроил бы вам хорошую выволочку. Потом он бы вас обнял и занялся с вами любовью до тех пор, пока вы не запросили бы пощады. А потом вы нашли бы тихий и укромный уголок, чтобы жить там до самой золотой свадьбы. Успокойтесь, мой ангел.
— Дегре?! — вздрогнула женщина, посмотрев в глаза мужчине. — Что вы тогда хотели мне рассказать о… Жоффрее?
Полицейский внимательно посмотрел на женщину, раздумывая стоит ли давать ей призрачную надежду, возвращать в то прошлое, что никак не отпускает, что тянет ее на дно. Молчание затягивалось и мужчина, вздохнув, произнес:
— Отец Антуан, он был исповедником вашего мужа перед казнью, приходил ко мне чуть более года назад и расспрашивал о вашей судьбе и о судьбе ваших сыновей. Я сказал, что мне ничего не известно о вас с окончания процесса.
— Вы думаете… — Анжелика прижала ладонь к груди, и Дегре ощутил, как она напряглась всем телом. — Не странно ли, Дегре, что я никак не могу отказаться от надежды когда-нибудь вновь увидеть его? Есть люди, которые говорят, что тогда на Гревской площади сожгли не его.
Полицейский покачал головой:
— Нет никаких доказательств. Я не хочу тешить вас призрачными надеждами. Возможно, монах по велению души решил справиться о вашей с сыновьями судьбе, и это никак не связано с графом де Пейраком.
— Да, но все-таки, где искать этого монаха? — в глазах женщины загорелись искорки безрассудства: казалось, как только он даст ответ, она в тот же миг готова бросить все и пуститься на поиски потерянного счастья.
— Его след теряется где-то в Марселе, — небрежным тоном, как нечто совершенно не важное, произнес Дегре. — Но мой совет вам, мадам, я говорил вам это и раньше, но повторю вновь: не гоняйтесь за призраками, не живите прошлым.
Она не ответила. Ее сердце разрывалось от бесконечного, безысходного, какого-то детского страдания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Я больше не могу! — простонала она. — Я так несчастна… Поцелуйте меня, Дегре.
— Ох уж эти женщины! — проворчал бывший адвокат. — Сначала они рассказывают вам о своей большой и единственной любви, о самом дорогом человеке. А уже через секунду просят их поцеловать. Что за порода!
Резким, почти грубым движением он стянул до локтей рукава ее корсажа, и Анжелика почувствовала, как мужские, покрытые мелкими волосками руки скользнули под ее обнаженные плечи и сомкнулись на спине, как будто он хотел вкусить сладостную тайну ее горячего тела.