Todo negro - Андрей Миллер

Раз Гена и Ида могут видеть Ши — мешали ли ей вообще таблетки? Может быть, она просто не показывалась на глаза, потому что Борщ не желал её видеть? Искренне хотел «выздороветь»?

А возможно, таблетки всё-таки способны на что-то повлиять. Проверить необходимо. Из этой ситуации не выйти, если не пробудить Гену от его сна наяву. Тем или иным образом. Борщ не был уверен в разумности того, что делает — но если вечно рассуждать на эту тему, в итоге не сделаешь ничего.

Вскоре он протянул Гене горячую, дымящуюся чашку. Друг по-прежнему сиял и был совершенно расслаблен. Совсем не замечал, что реальная ситуация в гостиной накаляется.

— Я не виновата в том, что его Риту забрали Холмы. Эта история была сложной. Я просто заполнила пустоту в его душе, сделала его счастливым! Вот и всё. Мы поступали так издревле, ты знаешь.

Ида по-прежнему сидела неподвижно, скованно, словно изваяние. Ши, напротив, вольготно расположилась в кресле. И в ответ на слова Иды рассмеялась.

— Я не верю, что в исчезновении Риты ты никак не повинна. Думаю, это ложь. Она была нашим свойством издревле, ты знаешь. Таков весь Прекрасный народ. Но даже если я поверю, а этого не случится… «счастливым», серьёзно? Счастье против воли? Счастье в глубоком помешательстве? Ты используешь своего мужчину. И ничего больше. Это подло.

— Ох-ох, да ты говоришь о подлости! Об использовании! — Ида, хотя ничуть не пошевелилась, но чувственно будто взорвалась. — Тебе ли меня осуждать? Ужели ты хорошо обошлась со своим мужчиной? Ну, погляди на него. Это ведь ты разрушила его брак. Ты разрушила всю его жизнь. И довела до того ужасного места… И всё это ты сделала только ради себя!

— Чушь. Я дала ему то, чего он на самом деле хотел.

— Против воли, верно? И чем же ты лучше меня? Ты хуже. Гораздо хуже.

— А с каких пор человеки начали понимать, чего на самом деле хотят?

— Хороший вопрос. Задавайся им почаще, а нас оставь в покое!

Самое ужасное — Борщ не знал, кто из этих женщин, если существ Прекрасного народа можно назвать так, прав. Помешательство разрушило его жизнь, верно. Но насколько в том виновна Ши? Он разрушал себя сам, с юности. Водкой, наркотиками и всеми прочими атрибутами рокерской жизни. Задолго до того, как в этой жизни появилась Ши.

Хотя… не была ли она рядом всегда?

Сейчас это не так важно. Важнее всего то, что Гена пил кофе — и возможно, очень скоро ситуация сильно изменится. Знать бы только, в какую сторону…

***

Похоже, я недооценил вчерашние «старые дрожжи» или переоценил живительную силу кофе. После второй чашки стало не лучше, а наоборот. В голове зашумело. Такой поганый звук: что-то средне между треском ненастроенного телека и шумом состава метро. Лицо Ши словно потекло и размазалось: мутное пятно, обрамленное рыжим пламенем. Комната вокруг тоже поплыла, утрачивая четкость и краски.

Я затряс головой и от души похлопал ладонями по щекам. Подействовало! Туман начал рассеиваться. Сначала я увидел лицо Риты. Невероятно четко, в каждой мельчайшей детали, от складочек в уголках губ до начавших прорастать темных корней волос. «Рита, жена твоя первая, она же была блондинкой?» — вспомнились вчерашняя шутка Ильи. Корейский арт-хаус, значит?

Вместо милой, родной Ритки, моей сладкой валькирии, рядом сидела какая-то черноволосая баба. Я отшатнулся, чуть не упав.

— Гена получил то, чего заслужил! Незачем лезть, если не понимаешь!

«Судьба! Судьба! Судьба!» — кричали Смешарики в телевизоре, выплясывая вокруг идола с тыквой вместо головы.

Не знаю, кто из этих женщин пугал меня больше: подруга Борща, образ которой совсем утратил ясность, или другая — которую она называла Идой, а я считал своей женой ещё минуту назад. Не знаю, насколько долго считал. Хотя… почему «не знаю»? С прошлого апреля.

Мы недавно потеряли ребенка. Рита зарылась в свою культурологию, зачитываясь какой-то кельтской херней. Это злило и раздражало — жена убежала от реальности в древние, как говно мамонта, сказки. Оставила меня одного. Я поступил как любой на моем месте: как мудак. Вместо того, чтобы поддержать, потерпеть, я сам начал отдаляться. Задерживался за компьютером, пялился в экран телефона. Можно сказать, я уже тогда потерял Риту, хотя она и жила вместе со мной.

Однажды её просто не оказалось дома, а я нажрался и лег спать, до утра ничего не поняв. После… Менты, всеобщие подозрения и абсолютная пустота внутри. Самый жуткий месяц в моей жизни. Детали почти стерлись из памяти: психологи называют это «вытеснением». А потом Рита вернулась, сказав, что уезжала к родителям в Йошкар-Олу. И я поверил, хотя говорил с тещей по телефону каждый день, пока шли поиски.

Я уставился на Риту... Иду… не знаю уже, на кого — с тщетной надеждой вновь увидеть свою жену в этой ведьме. А она посмотрела на меня как на собаку: тупую, но все равно милую и любимую.

***

— Уходи!

Ида поднялась с дивана. Её чёрные волосы зашевелись — как будто под водой или подобно змеиному клубку. Борщу показалось, будто в гостиной стало темно, будто наполнявший её солнечный свет померк. Что с Геной? Судя по лицу, для него уже нечто изменилось, но Илья не мог быть в этом уверен.

— Ну уж нет. Я уйду из этого дома не раньше, чем ты.

— Ещё слово в таком духе, и ты не уйдёшь отсюда вообще.

— О, стерва-подменыш хочет станцевать старый танец? Я припомню несколько па!

Ши тоже вскочила с кресла, и это был тот момент, когда нужно сделать только одно: выбрать сторону. Борщ сомневался сейчас во многом, уж если честно — почти во всём на свете, но только не в этом выборе. Кто бы из них ни был прав, что бы всё это ни значило, но одна женщина Прекрасного народа была ему чужой. А вот другая, что ни говори — отнюдь.

Но Гена?..

Борщ даже не знал, насколько его друг осознаёт всё происходящее. Однако тот, выронив кружку, бросился между Идой и Ши — и что бы именно ни задумал, это была глупость. Не обращая внимания