Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе - Фарнсворт Уорд

Сократ использует эленхос во всех ранних диалогах. В «Горгии», например, Калликл говорит, что хорошая жизнь – это та, в которой больше всего удовольствия. Сократ не подвергает сделанное собеседником утверждение фронтальной атаке. Он спрашивает у Калликла, хороша ли жизнь у катамита, если его аппетиты удовлетворены[88]. (Под «катамитом», вероятно, имеется в виду пассивный гомосексуал или занимающийся проституцией мужчина, то есть кто-то крайне постыдный в древнегреческой культуре[89].) Калликл не может заставить себя согласиться, но и не возражает. Вместо этого он пытается сменить тему. Тогда Сократ подводит Калликла к другому противоречию, не такому провокационному. Являются ли трусы и дураки плохими людьми, интересуется он. Калликл отвечает, что да. Добившись тем самым желаемого признания, Сократ завершает эленхос: а способны ли трусы и дураки получать столько же удовольствия, сколько храбрые и мудрые люди? (Да.) Раз так, значит, дурные люди столь же хороши (поскольку получают столько же удовольствий), как и хорошие. А это, в свою очередь, показывает, что хорошая жизнь и жизнь, наполненная удовольствиями, не одно и то же. В итоге Калликл вынужден отказаться от своей позиции в пользу новой: то, что приносит удовольствие, является благом, но одни удовольствия лучше других. И мы продвигаемся дальше.

Стыд. В литературе широко дебатируется вопрос о том, насколько логичен последний аргумент Сократа[90]. Но мы, оставив эту тему в стороне, обратим внимание на другое обстоятельство: аргументы, выдвигаемые Сократом, не всегда способны доказать что-либо кому-нибудь другому, кроме Калликла. Калликл мог бы заявить, что ни катамиты, ни трусы не представляют для него особой проблемы. Но такая опция была для него недоступной: его сковывали либо собственные убеждения, либо боязнь оказаться в постыдном положении. Доказательство, используемое Сократом для победы над Калликлом, имеет силу лишь в этих обстоятельствах. Если бы Сократ беседовал с Калликлом в другое время и в другом месте, то для эффективного эленхоса ему, вероятно, понадобились бы другие примеры.

Обратите внимание, что стыд в ходе сократического вопрошания проявляет себя в двух видах[91]. Иногда он вынуждает одного из собеседников Сократа согласиться с неким утверждением только из-за того, что отрицать его было бы слишком неловко[92]. Смущение может стимулироваться мнениями других людей. Проявления такого рода стыда разнятся по времени и месту, а то, рационален ли этот стыд, определяется тем, рационально ли сообщество, в котором разворачивается действо[93]. Об этом следует помнить, преодолевая собственную или чужую логическую непоследовательность. Страху перед тем, что скажут и подумают окружающие, нет места в моральных рассуждениях, по крайней мере для Сократа. Более того, подобный страх угрожает честному исследованию, и поэтому стоит держать его подальше от процесса. Однако если вы считаете, что упомянутые окружающие правы, то это совсем другое дело. Значит, по-настоящему вы испытываете стыд лишь перед самими собой, а взгляды других лишь напоминают вам об этом.

Кроме того, стыд может присутствовать в сократическом диалоге в качестве реакции на вашу собственную непоследовательность[94]. Такого рода стыдливость не зависит от времени и места или от рациональности сообщества. Это дискомфорт от осознания того, что вы не понимаете, о чем говорите, или уверились в чем-то, не заслуживающем уверенности. Это «самодельная» форма стыда, в которой человек стыдится самого себя; поэтому с ней в равной степени знакомы люди, которых разделяют тысячелетия, причем в радикально разных ситуациях. Наличие подобного стыда говорит о том, что вы делаете успехи.

Разные цели. Эленхос может оборачиваться разными последствиями для тех, кого в диалоге испытывают вопросами. Во-первых, иногда эта процедура обнаруживает, что на самом деле человек не верит в то, на чем настаивает; кроме того, она может показать, что он в придачу и не знает того, в чем, как ему представлялось, он осведомлен. Под воздействием эленхоса утверждения и заявления обнаруживают свою неустойчивость. Такие разновидности эленхоса называют «очистительными», поскольку они очищают разум от самонадеянности. Точнее говоря, самонадеянность сменяется более тонким ощущением невежества[95].

Скептикам нравится очищающий эффект эленхоса, поскольку они и не собираются ничего доказывать – им просто хочется избавить людей от ложного ощущения самоуверенности (подробнее об этом в главе 16). Иногда кажется, что тем же самым занимается и Сократ, и это объясняет его влияние на некоторых читателей. Однако его цель можно рассматривать и под другим углом. Он не просто пытается повергнуть собеседников в состояние неуверенности – ему хочется, чтобы они почувствовали себя опровергнутыми, а это явно не то же самое. Кроме того, он, возможно, желает косвенным образом доказать истинность других утверждений[96].

Этот последний пункт подводит нас ко второму способу применения эленхоса: он позволяет парировать попытки оспорить истинность ваших утверждений. Сократ заявляет, что X истинно, а затем показывает, что любой, кто отрицает X, противоречит себе. Это так называемый оборонительный эленхос, потому что в данном случае применяющий его защищает некий тезис, указывая на сложность его опровержения; тут вовсе нет речи о доказательстве чьего-то невежества[97]. Проще говоря, эленхос способен поддержать утверждение, показывая, насколько трудно ему противопоставить что-либо. И снова подходящий пример мы находим в «Горгии». Опираясь на эленхос, Сократ объясняет, что творить несправедливость – это гораздо хуже, чем терпеть ее от других. Причем он вовсе не говорит, что уверен в истинности своего тезиса; он просто подчеркивает, что никому еще не удалось доказать обратное.

Горгий, 509а

Что до меня, я все время твержу одно: как обстоит дело в точности, мне неизвестно, но до сих пор, как вот и нынче, я ни разу не встретил человека, который был бы в состоянии высказаться по-иному, не попав при этом впросак.

Таким образом, сократический метод не только способ показать, что громкие заявления других людей (или же наши собственные) в конечном счете разваливаются, хотя такое качество ему, несомненно, присуще. Посредством этого метода можно и отстоять ту или иную идею. К тому же эленхос подходит для проверки интерпретаций самых разных вещей, от изречений древнего оракула до современного текста. Отрицайте их – и посмотрите, что будет дальше.

Непротиворечивость и истинность. Таким образом, по большей части эленхос – это приспособление для опровержения убеждений. Поначалу это занятие может показаться неинтересным: кому захочется тратить свое время на то, чтобы опровергать все подряд? Разве строить не лучше, чем ломать? Однако с точки зрения Сократа это две стороны одной и той же медали. На этот счет лучше всех высказался Милль в трактате «О свободе»:

Теперь в моде относиться с небрежением к отрицательной логике, т. е. к той логике, которая ограничивается указанием слабых сторон теории или ошибок практики, но сама не приводит ни к каким положительным истинам. Такой отрицательный критицизм не может, разумеется, служить конечной целью, но как средство для достижения положительного знания или убеждения, которое бы заслуживало называться убеждением, он неоценим, и пока люди опять не будут систематически проходить через школу этого критицизма, до тех пор немного будет у нас великих мыслителей и невысоко поднимется средний уровень умственного развития, исключительно разве только по отношению к предметам математики и физики. Знание человека о каком бы то ни было предмете, за исключением предметов математики и физики, только в таком случае и заслуживает называться знанием, если оно прошло через весь тот умственный процесс, который обыкновенно совершается в человеке, когда он выдерживает спор с действительным оппонентом[98].