Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования - И. Козочкин

Давая толкование статута, определяющего преступление неясным, нечетким языком, уточняя его, суды нередко ухудшают положение обвиняемого, так как он заранее не знает, что его поведение является преступным, т. е. подпадает под действие такого статута.

Здесь следует подчеркнуть, что, как представляется, Верховный суд по данному вопросу не всегда занимает достаточно последовательную позицию: в одном случае, как отмечалось выше, он запрещает нижестоящим судам выносить решения, имеющие обратную силу, в другом – более позднем – он фактически это делать разрешает.[259] Правда, иногда он указывает, что такие решения должны содержать «ограничивающее толкование», которое должно быть «относительно простым и естественным»,[260] чтобы характер толкования мог быть «разумно предвидим» и давал какое-то предупреждение о том, в каких пределах соответствующий статут применим.

И, наконец, следует отметить, что принцип законности не допускает аналогии права. Однако нет необходимости много говорить о том, что в США, где общее или прецедентное право играет столь значительную роль в уголовно-правовой сфере, аналогия права – его важнейшая, неотъемлемая черта. Рассматривая конкретные дела, суды нередко вынуждены решать те или иные вопросы по аналогии с тем, как они решены в данном, в другом штате (решения судебных органов других штатов имеют силу «убеждающих прецедентов»), в других странах, прежде всего в Англии.

Применение закона (права) по аналогии допускается на федеральном уровне и в отдельных штатах. Так, если на подконтрольной правительству США территории лицо совершает деяние, которое не предусмотрено федеральным законодательством, но было бы наказуемо по законам (праву) штата, где такая территория находится, оно признается виновным в совершении сходного преступления и подвергается сходному наказанию (ст. 13 раздела 18 СЗ США). По существу об аналогии закона говорится в УК штата Калифорния: положения данного Кодекса, если они в значительной степени являются такими же, как действующие статуты (нормы), должны толковаться как их продолжение, а не как новые законоположения (ст. 5).

Судя по всему, современные американские ученые к аналогии относятся не очень критически. Так, П. Робинсон пишет: «Трудность с применением принципа аналогии в том, что она может быть использована для расширения ответственности без предварительного уведомления (постановки в известность)» в довольно серьезных ситуациях. Однако свою позицию более четко он обозначил лишь в «Индексе» своей книги, где соответствующий пункт называется «Принцип аналогии, контрастирующий с принципом законности».[261]

В заключение следует отметить, что принцип законности в уголовном праве США находится в очень трудном положении. Несмотря на различные «заслоны», поставленные на пути его нарушения, в том числе конституционные, он в силу широты судейского усмотрения, пробельности уголовного законодательства и по другим причинам весьма уязвим для таких нарушений. Можно констатировать, что в общепринятом понимании, т. е. в том виде, в каком принцип законности существует в развитых странах континентальной системы права, он не действует или действует с очень большими оговорками.

Раздел II

Основные институты Общей части

Глава 1

Преступление

§ 1. Понятие преступления. Классификация преступлений

Определение преступления. По вопросу определения понятия преступления уголовное право США характеризуется чрезвычайной пестротой и разнообразием. В законодательстве сложилась следующая картина: в федеральном законодательстве его вообще нет, как нет в уголовных кодексах отдельных штатов (например, УК штата Огайо) и УК Округа Колумбия; в кодексах большинства штатов можно обнаружить лишь различные варианты формального определения. Вот несколько примеров, иллюстрирующих такое положение.

В п. 1 ст. 10.00 УК штата Нью-Йорк сказано, что «посягательство означает поведение, за которое наказание тюремным заключением на срок или штрафом предусмотрено любой нормой права данного штата или вообще любой нормой права, местным правом либо ордонансом органа политической власти данного штата, или любым приказом, правилом или инструкцией, которые приняты каким-либо правительственным учреждением в соответствии с предоставленными ему для этого полномочиями».

В соответствии со ст. 21-3105 УК штата Канзас уголовное правонарушение – это «действие или бездействие, предусмотренное законом, при осуждении за которое может быть назначено наказание в виде смертной казни, тюремного заключения, штрафа или штрафа и тюремного заключения одновременно».

§ 15 УК Калифорнии гласит: «Преступлением или публичным уголовным правонарушением является деяние, которое совершено или не совершено в нарушение какой-либо нормы права, запрещающей или предписывающей его совершение, а также по осуждении за которое назначается одно из следующих наказаний: 1) смертная казнь; 2) тюремное заключение; 3) штраф; 4) отстранение от должности; 5) лишение права занимать в данном штате должность, пользующуюся почетом, доверием или приносящую прибыль».[262]

Как видно, приведенные определения, являясь чисто формальными, содержат два признака – противоправность и наказуемость. Но они не отвечают на вопрос: почему то или иное деяние объявляется законодателем преступным, т. е. противоправным и наказуемым? Наличие в законодательстве формального понятия преступления имеет определенное положительное значение, так как создает препятствие для нарушения законности. Но недостаточность включения в определение только формальных признаков очевидна: оно не раскрывает суть такого социального явления, как преступление.

К определению понятия преступления в американской юридической литературе существуют разные подходы. Одни авторы являются сторонниками формального определения, другие – предпринимают попытки его «материализации», третьи – предлагают различные варианты смешанных концепций. К. Ф. Гуценко справедливо отмечает: «Можно смело утверждать, что доктринальных определений с различными нюансами и оттенками насчитывается, пожалуй, столько, сколько было авторов, бравшихся за перо, чтобы дать очередную дефиницию»[263].

Концентрированным выражением первого подхода являются рекомендации, содержащиеся в Примерном уголовном кодексе США. Закрепленный там принцип “Nullum crimen sine lege” – «Никакое поведение не составляет посягательства, если оно не является преступлением или нарушением по настоящему Кодексу или иному статуту данного штата» (ст. 1.05) – по существу представляет собой общее формальное определение преступления. В более поздних работах американских юристов можно встретить такие его формулировки: преступлением – «преступным действием является такое поведение, которое точно описано в уголовном законе»[264]; «преступление – это такой вид неприемлемого поведения, который наказуем по закону»[265]. В связи с последним определением сразу же возникает вопрос: неприемлемое – для кого? Ответа на него автор этого определения Дж. Зиглер не дает.

Соглашаясь с тем, что уголовным правонарушением является запрещенное законом поведение, за которое предписывается наказание, Г. Пэкер признает, что такое определение «неизбежно является тавтологичным; оно нам не говорит ничего о том, какой является или должна быть сущность уголовного правонарушения по закону»[266]. Осознают это и некоторые другие американские теоретики, пытаясь выйти за пределы замкнутого круга формального определения. Но делают это своеобразно. Полностью игнорируя законодательные критерии, они чаще всего определяют преступление как деяние, вредное для общества: «поведение, которое противоречит благополучию общества» (Г. Сайкс), «как нарушение норм поведения и совокупности духовных ценностей общества» (У. Реклисс). Такой же подход наблюдается и у Дж. Дресслера. Со ссылкой на Г. Харта он пишет: преступление – это «действие или бездействие и сопровождающее его психическое состояние, которые, если они надлежащим образом установлены имевшими место, влекут за собой формальное и официальное провозглашение осуждения обществом».[267]

Подобное решение вопроса встречается и в судебной практике: «Деяние не может быть охарактеризовано как преступное, если оно не посягает на общество», и уголовные суды не должны заниматься рассмотрением дела, если совершенное деяние не подпадает под такое его понимание[268].

Сторонники этих, так называемых прагматических определений преступления основывают подобную трактовку, в частности, тем, что некоторые виды антисоциального поведения, наносящие обществу больший вред, чем традиционные, остаются ненаказуемыми по закону[269]. Попытки отказа от формального определения понятия преступления и замены его чисто «материальным» чреваты опасностью произвола со стороны властей.