Обитель духа - Ольга Погодина

Кто-то настойчиво теребил ее за рукав, привлекая к себе внимание. Ы-ни рассеянно повернулась к сыну торговца шелком, и улыбка, расцветавшая на ее губах, была такой, что парень залился краской до самых ушей. Там, за ее спиной, уплывала в темноту маленькая лодочка, но она всей кожей чувствовала его взгляд. Юэ… Кто бы мог подумать – Юэ? Все ее существо полнилось радостным изумлением. Она машинально что-то щебетала, легонько стукала веером по плечу своих ухажеров, но происходившее с ней было так ново, так странно, что проступало в чертах ее лица, заставляя вздыхать даже почтенных старцев, уже давно забывших о забавах юности.

«О нет! – Госпожа У-цы была достаточно опытна, чтобы понять, что происходило только что на ее глазах. – Сын опального соседа! Ничтожного писаришки! Без гроша! Такая красавица, как Ы-ни, заслуживает большего. Пока девочка глупа и не понимает, какие возможности раскрывает перед ней красота. Нужен только толчок, шанс… И вовсе не вовремя здесь этот смазливый сын писаря. Но ночь Осенней Воды на озере У-Лунь волшебна. В эту ночь духи – добрые и злые – выходят из своих убежищ и их можно увидеть или даже приманить заклинанием. А моя бабка и мать успешно колдовали. Получится ли у меня?»

Кораблик, пущенный Юэ, встретился с корабликом, пущенным Ы-ни, и оба они прибились к борту барки. Госпожа У-цы, улучив момент, незаметным движением выудила оба из воды и засунула себе в рукав. Она хорошо помнила заклинание «Легкий путь в гору Иань», которое являлось самым сильным для привлечения богатства и удачи, хотя использовалось редко. В основном потому, что магический узор не терпит асимметрии – и удача, приходящая к одному, должна отвернуться от другого. Иначе говоря, при произнесении приворота «Легкий путь в гору Иань» требовалось два человека и две вещи, принадлежащие им. Один – тот, на кого произносится приворот и кому обеспечивается магическое привлечение удачи. Второй – тот, что уравновесит магический узор. Своими неудачами.

Сегодня, в Праздник Осенней Воды, идеальная ночь для совершения такого приворота. И, кажется, она знает, чье имя произнести вторым.

Глава 3

Лонг-тум-ри

В темноте позвякивает колокольчик. Не тот дребезжащий, глухой, неровный звук колокольцев, какие привязывают на шею горным быкам и козам. Ритмичное, мелодичное позвякивание, не приглушенное соприкосновением с телом, идет от высокой, в локоть, шапки из светлой овечьей шерсти, на конце которой закреплен серебряный колокольчик. Его звук является пропуском на всех границах. Его обладателю обязаны подать все лучшее, что только есть. Но при необходимости лонг-тум-ри, так называют обладателей таких шапок, могут обходиться без еды сутками и проводить ночи на голом льду. Говорят, когда лонг-тум-ри спешит по своему делу, его тело горячо, как огонь, его глаза обращены зрачками вовнутрь, его мышцы тверды как камень. Если напротив лонг-тум-ри поставить стену – он пройдет сквозь стену, если на пути его возникнет пропасть – он перепрыгнет пропасть, а если поставить глыбу льда – он расплавит лед жаром своего тела.

Ей доводилось касаться тела лонг-тум-ри. Они действительно были необычайно горячи. Как ей говорили, в их школах мальчиков поили специальными снадобьями. И обучали создавать огонь внутри себя…

Ицхаль Тумгор, Верховная жрица школы Гарда, единокровная сестра князя Ургаха, ждала, вперив взгляд в темноту. Звяканье колокольчика стало ближе, из-за поворота неясной тенью показался человек. По мере того как он приближался – а приближался он со скоростью пущенной в галоп лошади, – Ицхаль молча разглядывала его. Худ, страшно. Смуглые ноги в кожаных обмотках с невероятной быстротой мелькают в странном подпрыгивающем полушаге-полубеге. Со стороны кажется, что лонг-тум-ри касается земли только носками, и при соприкосновении земля отбрасывает его назад, в воздух, ведь его имя значит «летающий человек» или, точнее, «человек, которого отталкивает земля». В пальцах у него зажат маятник – им лонг-тум-ри отсчитывает ритм и убыстряет в соответствии с ним не просто ритм бега, но и ритм сердца, ритм тока крови, свое внутреннее время. Потому лонг-тум-ри долго не живут. Потому все лонг-тум-ри, которых она видела, были либо совсем мальчиками, либо юношами. Куда исчезают лонг-тум-ри, когда становятся взрослыми, она никогда не спрашивала.

Лонг-тум-ри уже приблизился настолько, что она могла разглядеть его лицо: сосредоточенное, невидящее, как у слепых. Повернутое зрачками внутрь. Идущий к своей цели лонг-тум-ри ничего не видит из того, что происходит вокруг. Все его чувства сконцентрированы на достижении цели. Доставив свое сообщение или свою ношу, он должен будет еще провести ночь в медитации, очищая свою кровь и мышцы от продуктов распада, вызванных перенапряжением, а потом будет спать – двое, трое суток подряд. И только после этого сможет есть, пить и видеть.

Лонг-тум-ри шел к ее брату. Она сама считала их использование кощунственным, а вот Ригванапади только усмехался на вспышки ее гнева:

– Их секта создает их для этого, разве не так? В таком случае, в чем смысл их существования, если я не буду давать им работу? И потом, они великолепны. Ничто не может сравниться с ними в скорости. Лошади в Ургахе скорее украшение, нежели польза, а птицы все равно останавливаются на ночлег. Так что они – лучшие, сестра.

Какое послание несет брату этот мальчик с застывшим неземным лицом?

Ицхаль отвернулась. Ее уши слышали, как позвякивание колокольчика отдается эхом в гранитной толще Зала Церемоний, – лонг-тум-ри вошел в Цитадель. Пожалуй, это не ее дело.

Ей следует заняться тем, что ее непосредственно касается: разрешением споров, назначением доверенных лиц, списками неофиток и ремонтом сомпа – духовных центров школы, раскиданных на всей территории Ургаха, и еще за тысячи ли – в северных степях, на горных плоскогорьях и плодородных равнинах куаньлинов.

Школа Гарда была самой влиятельной из трех женских религиозных и оккультных школ, исповедующих безбрачие для своих послушниц. Ицхаль была туда определена в возрасте четырнадцати лет, сразу после смерти отца. Ни одному из трех ее братьев, последовательно занимавших престол, не нужны были новые претенденты на шаткий трон Ургаха. Было время, когда она ненавидела каждого из них за это и мечтала им отомстить. Впрочем, в ее вмешательстве пока не было необходимости. В первый же год после смерти отца ее старший брат Каваджмугли был убит ее средним братом Падварнапасом. В ту же ночь были убиты все женщины покойного, а после наступили несколько лет жесточайших гонений, затронувших большинство знатных семей Ургаха. В те времена она серьезно опасалась за свою жизнь и старалась по возможности никак себя не проявлять. Закончилось все тем, что Падварнапас восстановил против себя большинство ключевых фигур – одних из-за гонений на них самих и их родственников, других – из-за непредсказуемости собственной политики. Она, как и Ригванапади, знала о готовящемся заговоре и, как и он, позволила ему случиться. Отчасти потому, что все еще возлагала надежды. Отчасти потому, что тогда была значительно моложе, – в год смерти Падварнапаса ей было чуть больше двадцати. Тогда она, глупышка, не понимала, что, как только единственный оставшийся в живых братец уберет всех прочих родственников, он может взяться за нее.