Порт-Артур (Том 2) - Александр Степанов

Саши ары в ужасе отпрянули.

- Да, никак, оно живое! - с испугом проговорил один из них, в чем тотчас же окончательно убедился, получив здоровенную затрещину.

Другой санитар поспешно сбежал с мостика и спасся от побоев.

Разобрав, в чем дело, Колчак помог санитару уложить принесенный труп, сложил ему руки на груди и, понюхав воздух, проговорил:

- Кажется, еще не воняет?

- Никак нет, совсем свеженький, всего с четверть часа как преставился, отозвался санитар.

- Поправь-ка, братец мой, брезент, чтобы мягче было спать, - приказал лейтенант и, отпустив матроса, продолжал неожиданно прерванный сон.

С наступлением дня, после детального осмотра всех имеющихся повреждений, на мостике был собран военный совет, чтобы решить, что дальше делать, куда идти. Разглагольствовал больше всех Семенов. Он убеждал идти в один из французских портов, - Они наши друзья и союзники. Мы у них найдем и приют и помощь. А там попытаем счастья и попробуем прорваться во Владивосток. Или же нам поручат проведение крейсерских операций на путях к Японии. Тоже дело не плохое, убеждал он.

- Но ведь ближайший французский порт - Сайгон. Он у черта на рогах. Да у нас и угля не хватит дойти туда, - возразил старший механик Кунст.

- Остановим первый встречный коммерческий пароход, перегрузим с него уголь, оставим ему только до ближайшего порта. Правительство потом заплатит за все, - ораторствовал старший офицер.

Ливен не замедлил присоединиться к его мнению. Сайгон был совершенно в стороне от театра военных действий. Трудно было ожидать появления там японской эскадры.

- Приказываю следовать в Сайгон, - проговорил князь официальным тоном.

- Есть идти в Сайгон! - тотчас же вытянулся Семенов.

Через две недели "Диана" пришла в Сайгон, до которого было вдвое дальше, чем до Владивостока. Там она разоружилась.

Быстроходный (до 25 узлов), легкий, бронепалубный крейсер "Новик" по своей конструкции представлял собой нечто среднее между миноносцем и крейсером. Для первых он был слишком велик (три тысячи тонн водоизмещения), для вторых имел недостаточно сильную артиллерию.

Японские крейсера того же типа были значительно тихоходнее, но зато располагали более крупными орудиями.

Стройный трехпалубный красавец, со значительно приподнятым носом, "Новик" был гордостью всей русской эскадры. Им долгое время командовал капитан второго ранга Николай Оттович Эссен, лихой и отважный моряк. Он сумел подобрать себе такой же экипаж. Старший боцман крейсера Кащенко высматривал на всех кораблях наиболее бесшабашных матросов, которых затем Эссен выпрашивал у командиров. Сам он и все его офицеры прекрасно обращались со своим экипажем. Наказания были не в моде на "Новике", но в отношении службы были строгие требования, а частые выходы в море и боевые столкновения быстро дисциплинировали матросов.

Эссена сменил капитан второго ранта Максимилиан Федорович Шульц. Сухой педант, хотя и образованный моряк, но не сумел ужиться с доставшимся ему в наследство экипажем. Несколько офицеров подали рапорты о переводе на другие корабли.

Весть о выходе эскадры для прорыва во Владивосток временно оживила старый эссеновскнй дух. Команда опять с лету начала выполнять приказания, механики умудрялись за одну ночь производить переборку машин. Кащенко, кривоногий, рябой здоровяк, летал по всему крейсеру, вполголоса поругиваясь.

Много способствовал этому оживлению старший офицер лейтенант Порембский, старавшийся во всем подражать своему прежнему командиру. За Порембским тянулись и остальные офицеры. Это хорошо понимали и ценили матросы.

В день выхода эскадры "Новик" первым появился на внешнем рейде. До начала первого боя он шел форзейлем, ведя за собой эскадру. Затем присоединился к крейсерам, следуя непосредственно за "Аскольдом".

Так как противник находился вне пределов досягаемости для пушек крейсера, то "Новик" в бою участия не принимал. Настроение у матросов было спокойное и деловое. Они видели, что командир "своего характера не проявляет", а Порембский и другие офицеры обходили крейсер с шутками и прибаутками. Боцман Кащенко, выйдя на палубу, рассматривал японцев и сердито посвистывал.

- Была бы моя воля, отправил бы крейсера громить мелкоту, что видна на левом траверзе, - ткнул он рукой в отряд мелких японских крейсеров. - Будь у нас Николай Оттович, он кинулся бы на них.

- Да!.. Вернули бы нам его на прорыв! С ним духом долетели бы до Владивостока! Японец и разглядеть нас не успел бы.

- Авось и с нашим командиром как-нибудь дотопаем.

В это время японцы обрушились на хвостовые крейсера. Несколько снарядов упало невдалеке, обдав водой палубу.

- Старается, чтобы мне жарко не было, - усмехнулся комендор готового орудия Нюрин, отряхиваясь.

При первом же выстреле Шульц скомандовал:

- Право руля!

"Новик" вышел из-под обстрела и пристроился вторым мателотом в колонне крейсеров.

Последующие три часа прошли в полном спокойствии, так как крейсера не участвовали и во втором бою.

- Витгефт - трус, боится пойти на сближение с японцами. Я бы на его месте сошелся на дистанцию пятнадцать-двадцать кабельтовых и жарил бы изо всех орудий. Кто первый отступит, тот и побежден! - хорохорился Шульц, следя за боем.

- К счастью для нас, адмирал держится другого мнения, - иронически возразил минный офицер лейтенант Штер.

- Почему к счастью?

- У японцев большое преимущество в средней и мелкой артиллерии, которую они с успехом могут использовать на малых дистанциях.

- Все это пустяки, просто у адмирала не хватает храбрости, - высокомерно заявил Шульц.

Когда же "Цесаревич" неожиданно вышел из строя и эскадра смешалась, Шульц снова растерялся.

- Что случилось? Что нам делать?

- Следите за адмиралом, - посоветовал ему стоявший на мостике Штер.

Матросы тоже в недоумении наблюдали за происходящим.

- Тикаем, значит, братцы, от японца, - мрачно проговорил Кащенко.

- Эх, нам бы Эссена сюда... - послышалось в толпе.

Но Эссена не было, а был Шульц, который поспешил последовать за броненосцами.

- На "Аскольде" поднят сигнал: "Следовать за мной", - доложил сигнальщик.

- Есть! Держать в струе адмирала! - приказал Шульц, не понимая еще маневра Рейценштейна. Но когда "Аскольд" на всех парах ринулся навстречу японским легким крейсерам, Шульц оробел.

- Мы за ним не угонимся! "Паллада" и "Диана" остаются с эскадрой, нам тоже надо последовать их примеру, - быстро проговорил он. - Право на борт!

- Отставить! - резко вмешался Порембский. - Мы не имеем нрава отставать от "Аскольда", ибо ход у нас двадцать шесть узлов, а у него двадцать два, если не меньше. Самый полный вперед! - крикнул он в машину.

Шульц хотел было отстранить старшего офицера, но угрюмые лица офицеров и матросов заставили его сдержаться.

- Делайте как хотите, Константин Алексеич, я умываю руки. Вы будете отвечать за все, что может сейчас произойти, - наконец проговорил Шульц.

- Есть отвечать за все! - весело тряхнул головой лейтенант. - Борис Васильевич, - крикнул он в переговорную трубку механику, - идем на прорыв, выжми из машин все, что только можно!

- Есть! Будет сделано!

И без того быстрый ход "Новика" еще увеличился. Русская эскадра давно осталась позади. Крейсер, следуя за "Аскольдом", быстро сближался с противником. Штер и мичман Швейковский, командовавшие артиллерией, открыли сильный огонь по ближайшим японским судам.

Крейсер "Сума", попавший под обстрел "Аскольда", запылал, как костер, и поспешил отойти в сторону.

Матросы, охваченные возбуждением боя, не обращали внимания на свистящие вокруг осколки снарядов и изо всех сил старались ускорить стрельбу.

Беспрерывно гремела подача, и на палубе скоро выросли целые штабеля стреляных гильз, которые не успевали убирать.

Одним из японских снарядов были перебиты фалы кормового флага. Заметив это, Кащеко в два прыжка оказался около него и быстро пристроил другой флаг.

- Чтобы японец ни одной минуты не видел корабля без его природного флага, - пояснял боцман впоследствии.

Когда миноносцы бросились на "Аскольда", то "Новик" повернул прямо на них. Никто не отдавал распоряжения стрелять по миноносцам, но комендоры сами взяли их на прицел и мгновенно потопили. В это время крупный снаряд с "Асама" угодил в левый борт вблизи переднего мостика. Осколки со звоном полетели на палубу.

Шульц был контужен воздухом и, в ужасе схватившись за голову, закричал:

- У меня оторвана голова!..

- Не волнуйтесь, Максимилиан Федорович, она у вас еще крепко держится на плечах, - успокоил его Порембский, продолжавший вести крейсер.

Вскоре снарядом был сбит стеньговый флаг на мачте. Он сперва подлетел вверх, а затем стал плавно опускаться. Заметив это, матрос второй статьи Петр Бобров, находившийся около машинного кожуха, пытался было поймать его на лету, но ветром флаг отнесло за борт.