Сон павлина - Людмила Стрельникова

— Зачем она тебе?

— Мы бы с ней разговаривали. А от тапочек слова не добьешься, хоть и строят из себя невесть что, шаркают важно.

— А в тапочках ты никого не заметил?

— Нет. Сами по себе разгуливали.

— Да, ты меня сегодня озадачил, — задумчиво произнес Павел. — Ладно, поеди́м сначала, — и отправился на кухню, где принялся готовить ужин.

Но из комнаты тотчас же донесся недовольный голос:

— Ты, прежде чем есть, полить меня должен, а то только о себе и думает. Тут жизнью рискуешь из-за его тряпок, а он всё свои холостяцкие привычки никак не бросит. Ты теперь человек семейный, я как-никак член твоей семьи. Так ты сначала обязан позаботиться о другом, а потом о себе.

— О, прости. Задумался я.

Он налил в кружку воды и тщательно полил растение. Кактус при этом удовлетворенно кряхтел и фыркал, совместив умывание с питанием. Когда процедура закончилась, он покосился на журналиста и заметил:

— Хорошо бы блюдечко сменить. Надоело в одном десять лет стоять. Выбери только покрасивее, с цветочками.

Пообещав выполнить его просьбу, Павел вернулся на кухню и, ужиная, долго раздумывал над происшедшим, но ничего не решил и помчался к Валерию.

Ученый сидел в гостиной за столом вместе с Пушкиным и пытался пробудить в нем творческие силы.

— Александр Сергеевич, рифма берется очень просто: надо подбирать слова, которые имеют одинаковые окончания. Например, турбулентные — моментные, потоки — биотоки. Ну-ка, напрягитесь. Какую рифму вы подыщете к слову «искать»?

— Искать — икать.

— Нет, надо что-нибудь поэтичнее… — учитель замер в ожидании.

Поэт сморщил лоб, закрутил пальцем кудрявые бакенбарды, но ничего лучшего подыскать не удавалось.

Клеопатра, которая сидела тут же и под руководством тетушки Лиды училась шитью, подсказала ему:

— Искать — побеждать.

— Лучше, — одобрил Валерий, но продолжал настаивать: — Александр Сергеевич, попробуйте выдать четверостишие. Так, наверное, будет легче. Помните свое знаменитое: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты»? Здесь у вас строчки рифмуются через одну.

Валерий не был корифеем в поэзии, все знания в литературе ограничивались школьной программой, но он считал, что этого вполне достаточно, чтобы оценить чужие произведения и преподать урок несведущему.

Александр Сергеевич, следуя наставлениям преподавателя, поднапрягся, воздев глаза кверху, и не очень уверенно выдал:

Птички по небу летят,А вокруг ни тучки,Поклевать они хотят,Дожить бы до получки.

— Современно, — согласился Валерий, — особенно в отношении получки, но не хватает лиризма и красоты слова. Однако вторая и четвертая строчки уже рифмуются. Это хорошо. Постарайтесь придумать что-нибудь поэтичнее.

Осень, золотом венчая,Над природой пронеслась.Я хочу напиться чаюИ конфет наесться всласть…

— выдала с воодушевлением Клеопатра, на что Валерий только отмахнулся: «Не отвлекайте его внимание».

Но то, что она преуспевала в стихосложении лучше, чем Александр Сергеевич, ученый упорно не хотел замечать, потому что его целью было возродить былые способности поэта, а не девушки. Но новоиспеченный Пушкин оказался туповат, и «рифма легкая» упорно не бежала из его уст и даже не выскакивала из-под палки.

Муки незадачливого ученика прервал приход Павла. Отозвав учителя в сторону, он шепнул:

— Надо поговорить с глазу на глаз.

Они уединились в кабинете, и там журналист рассказал о погроме в своей квартире.

— Я предполагаю, что искали у меня не золото и деньги, а что-нибудь, касающееся последнего изобретения Валерия Буцкого. Меня не раз видели выходящим из твоего дома. К тебе они проникнуть не могут, дом — под охраной, решили пошарить в моем.

— Значит, из мозга Анатолия им не удалось почерпнуть нужную информацию, — сделал вывод Валерий. — Скорей всего, он выдал им экспериментальную аппаратуру, с которой в основном и был связан. Да, удобный способ рассекречивания изобретений и выдачи государственных тайн, — он сокрушенно покачал головой. — Подлецы, однако же. Но я им в руки не дамся. Для собственной защиты пришлось приготовить парализующее средство. — Он достал с полки книжного шкафа коробочку и открыл — на дне лежало два десятка сигарет. — Десять тебе, десять мне, — объявил он и пояснил: — Слегка нажмешь на бока — и тотчас же начнется выделение газа. Распространяется молниеносно. Часа на два выводит из строя.

— Но таким способом будет парализован и враг, и ты сам, — возразил Павел.

Валерий вытащил из ящика стола дымчатые очки:

— Носи их постоянно, пока существует угроза. Газ действует через глаза. У меня такие же. Стекла простые, но оправа излучает особые нейтрализующие вещества. — Передав очки, он поинтересовался: — А что еще новенького у тебя?

— Ничего особенного. Тапочки ходили по комнате в мое отсутствие.

— Да, странно. Что за сила заставила заговорить кактус и двигаться тапочки? Ты сам ничего не чувствуешь?

— Раза три во сне ощущал сильное напряжение. Чудилось, что кто-то подходит ко мне, но открыть глаза не мог, хоть и очень хотелось посмотреть на него.

— Думаю, это было животное или человек.

— Какое точное определение, — усмехнулся Валерий. — Почему ты сделал такое предположение? Ты же его не видел. Может, это был робот или какое-то техническое устройство.

— Не знаю почему, но точно уверен, что разумное существо, точнее — человек. Считай, что здесь у меня сработала интуиция. Кроме того, хотя глаза мои и были закрыты, я неожиданно увидел себя как бы со стороны. Это было странное раздвоение: я точно знал, что лежу на диване, и в то же время видел себя откуда-то сверху, с потолка, лежащим на белой простыне, укрытым синим одеялом. В абсолютной темноте я различил, что одеяло синее, а наволочка на подушке — в розовых цветочках. Это длилось несколько секунд.

— Ты знаешь, что в тебе сработало? — Валерий выжидающе уставился на друга.

Тот неопределенно пожал плечами:

— Это было очень странное состояние, возможно, полусон.

— В тебе сработало астральное зрение. Йоги, говорят, способны владеть астральным зрением и видеть себя со стороны, но они добиваются этого путем многолетних тренировок. Тебе, считай, повезло. Кстати, собирался тебя спросить насчет Клеопатры. Признайся — это твоя работа?

Павел заерзал в кресле, смутился и был вынужден открыть свою тайну.

— Да. Чисто из любопытства. Все ведь утверждали, что она необыкновенно красива. Мне и захотелось проверить. А она оказалась на уровне наших современниц. А ты как догадался?