Черный паук - Виктор Мясников

- А нам что, жить надоело? Чтобы и нас облили бензином и спалили, как собак?

На это "как собак" Славка обиделся, но ничего не сказал. Он понял и, поставив на их место собственную мать, решил, что она ответила бы точно так же. А себя на их место он уже поставил один раз и очнулся в больнице. Поэтому он спросил о тех, кто жег. Ему назвали кличку - Белый. И вкратце описали: белобрысый, сволочь последняя, невысокий, паскудник, морда кирпича просит, золотая печатка и златая цепь на дубе том, смотрит мимо, видать, косоглазый. Женщину сжег и сразу отсюда исчез. А потом его видали на УБГ "Угол Бажова и Голощекина". Там сейчас и трется возле киосков.

Славка в благодарность за информацию купил у теток пачку подкисших пельменей, картонную коробочку сметаны, батон в полиэтиленовом мешке и прочей съедобной всячины рублей на сто двадцать. Только через неделю он оценил неожиданную дальновидность этого своего щедрого движения души. Запомнившие его ночные бабушки стали постоянными информаторшами, а он их постоянным покупателем. Дело в том, что через неделю возле уличного рынка принялись топтаться четыре других дуболома, которые не знали Славку в лицо да и вообще, похоже, не подозревали о его существовании.

Придя домой, он сложил все покупки, включая заполиэтилененный батон, в холодильник, упал на диван и предался долгим размышлениям. Однако, не выдержав, вскочил и принялся мягко ходить из угла в угол, сосредоточенно глядя перед собой. По стенам комнаты у него были наколочены разнообразные брусочки, планочки и дощечки с отверстиями. Иногда он, цепляясь за них кончиками пальцев, действительно, как паук, быстро начинал передвигаться по стенам, то группируясь в комок под потолком, то распластываясь с раскинутыми в стороны руками и ногами. Собственно, планки для этого и были наколочены, для скалолазной тренировки, чтобы висеть на пальчиках, подтягиваться и цепляться. Особенность этого ночного тренинга была только в темноте, Славка двигался исключительно по памяти и на ощупь. А ещё он бессознательно, не отдавая себе отчета, вживался в "паучий" образ: если бы кто-то видел его тренировку со стороны, он, быть может, оценил бы красоту и пластику движений альпиниста, этот странный боевой танец на стенах и потолке.

Всякие опасения по поводу того, что его могут опознать, он, после некотоpого pазмышления, отбросил. Сейчас его занимала и вдохновляла сама мысль, что он - Черный паук. Ему действительно захотелось сделаться таким волосатым, колюче-щетинистым восьмируким монстром с красными глазами и острыми когтями, да ещё и с мохнатыми паутинными железами на груди или животе, из которых выбрасывается длинная, твердеющая на лету, липкая струя. Только в четыре утра он наконец разделся и лег спать, сразу отрешившись от всяких мыслей и провалившись в крепкий мужской сон. Славка уже привык засыпать именно в это время.

Утром он проснулся в восемь часов, поднялся, с трудом преодолевая сонливость, заставил себя сделать короткую энергичную зарядку, принять душ, позавтракать, и без десяти десять вышел на улицу. Внизу он догнал самую говорливую из соседок, в это время обычно отправлявшуюся в магазин поболтать там со знакомыми пенсионерками из других домов. Поздоровавшись, пояснил на бегу, что торопится на работу. Это он сделал специально, чтобы прекратился шепоток, мол, совсем парень сбился с пути, шляется всю ночь, а день дрыхнет да бездельничает.

На самом деле Славка планиpовал пpойтись по приятелям, добыть хороший объектив. Фотоаппарат у него имелся свой. Результат превзошел ожидания. Ему дали на пару дней целый "Фотоснайпер" - длиннофокусную оптическую систему с прикладом и спусковым ружейным крючком. Еще он купил две цветные пленки "Кодак". И завалился спать до вечера.

На следующий день ему удалось сфотографировать похороны своих "крестников". Славку неприятно поразило количество молодых парней, явившихся проводить в последний путь погибших приятелей. Человек полтораста. Что в городе имеется столько бандитов, Славка и не подозревал. Потом ему пришла в голову мысль, что это все члены лишь одной группировки. Он вспомнил рассказ "недорезанного" в больничной палате, который объяснял, что таких группировок в городе аж целых пять.

Постороннему человеку к двум выставленным в центре двора полированным гробам было не протолкаться. Все подходы вокруг забивали десятки легковых автомобилей самых разных марок и два заказных "Икаруса". А весь двор был запружен разнокалиберными молодчиками и их юными, радужно раскрашенными подружками. Славку удивило, что основная масса юнцов была отнюдь не атлетического сложения, скорее даже хилого. На некоторых прыщавых мордочках даже поблескивали очки. Видно, прошли времена крутых спортсменов и качков. Сейчас в бандиты брали всякую дворовую шпану. Да и то сказать: чтобы старух на базарчике пасти, стальные мускулы необязательны.

Славка близко подходить не pискнул. Если бы его опознал кто-нибудь из бpигады, ломавшей ему pебpа на газоне возле уличного pынка, он мог бы заново оказаться в больнице. Поэтому он вошел в пятиэтажку, стоявшую в самом дальнем конце пpодолговатого двоpа. Устроившись у сто лет не мытого окна подъезда на площадке между вторым и третьим этажами, Славка достал из сумки "Фотоснайпеp", pаспахнул пеpекошенную фоpточку и с расстояния в двести метров отснял две пленки, зафиксировав почти всех, кто подходил к гробам и оказывался лицом к объективу.

Возле покойников сидели на стульях две женщины в черном и стояли кучкой ещё какие-то понурые люди, наверное, родня. Славка не испытывал никаких угрызений совести, глядя на них. В первую очередь потому, что их расплывчатые движения на таком расстоянии не прочитывались, а горестные вопли и рыдания вовсе не были слышны. А ещё он думал о своей матери в нищем заколоченном гробу, туго обтянутом дурацкой тканью кремового цвета, сквозь которую явственно проступала шероховатая поверхность неструганых досок. Он даже не смог тогда сказать никаких слов прощания, зная, что в заколоченном ящике вместо матери лежит какая-то обугленная головешка.

Закончив съемку, он тут же спрятал "Фотоснайпер" в сумку и отправился на вокзал. Там сдал в киоск "Фуджи-фото" обе пленки в проявку и заказал контрольные оттиски со всех получившихся негативов. Мини-фотолаборатории сейчас были густо рассыпаны по всему городу, но он выбрал этот самый дорогой пункт приема исключительно для того, чтобы выдать себя за приезжего. Он назвал выдуманный адрес в Первоуральске, а у окошечка киоска встал так, чтобы приемщица снизу видела только челюсть клиента. Получив узенькую квитанцию, он торопливо исчез.

* * *

Осень в этот год приключилась ранняя и прохладная. К концу августа листопад сделался густой и шумный, будто в сентябре. Тут и работа привалила: повесить на стену шестнадцатиэтажки рекламное панно "устойчивого вкуса и зимней свежести". Славка со своей лебедкой придал всему делу двойное ускорение, да и на стенке работал будь здоров. Тут он у партнеров увидел нечто новенькое - армированный шнур высокой прочности толщиной всего в пять миллиметров, но способный выдержать на разрыв усилие в полтоpы тонны. Импортный шнур не уступал привычной альпинистской веревке ни в чем, кроме массы и объема. В боковом кармане куpтки можно было унести двадцатипятиметровый кусок. Славка тут же принялся выяснять у прораба, откуда такое удовольствие. Оказалось, из Германии и стоит не так уж дорого, можно купить любое количество: на складе есть запасец - моток объемом с бочку. Славка попросил выдать заработок шнуром и получил чуть ли не сотню метров.

Тонкая веревка открывала новые перспективы, но требовала другого снаряжения. Все "железо", от карабинов до блоков, следовало срочно поменять на более компактное. Пpидя с pаботы, Славка привинтил к кухонному подоконнику большие слесарные тисы, достал из сундучка ножовку по металлу, зубило, молоток, поставил на стол заточной станок и принялся слесарничать. Огромный запас различных заготовок и металлических полуфабрикатов, заполнявший все пространство под диваном, позволял быстро воплощать изобретательские идеи.

Испытывал новое снаряжение Славка на руинах старого элеватора, выезжая на электричке за город. Он забивал и ввинчивал крючья, навешивал блок-систему, пpопускал в неё тонкий шнур и скользил по нему вниз. На груди у него был закреплен другой блок, многоступенчатый, и Славка регулировал спуск натяжением свободного конца шнура. Но главное, система блоков позволяла ему без труда поднимать себя наверх, стоило только потянуть за шнур. А благодаря откидному храповику он мог зависать, не опасаясь соскользнуть. В общем-то это был обычный полиспаст, только чуть усовершенствованный.

Славка опробовал и накидной блок, который скользил по наклонно натянутой веревке. Широкое колесико в нем имело глубокий желобок и держалось на веревке очень устойчиво, перескакивало через узлы и не срывалось при раскачивании. Славка специально натянул длинную веревку наискосок с башни элеватора к останкам какого-то сарая и несколько раз скатился. Поскольку веревка не была туго натянута, она провисала под весом человеческого тела, и Славка вначале словно падал с крыши, резко проваливался вниз. Потом веревка подпружинивала, словно резиновая, а дальше уже он мчался по наклонной, пока не достигал земли. Тут приходилось немного пробежать, гася скорость.