Нежный негодяй - Линда Бартелл

Нет. Намного безопаснее общаться с Леоном Сарцано и, конечно, не столь унизительно для ее гордости. Однако возможный жених был слишком увлечен музыкой.

Наконец песня смолкла, наградой послужили восторженные аплодисменты. Родриго да Валенти поклонился и тут же с ним заговорил Никко. Если бы Джульетту не так захлестнули эмоции, она сочла бы этот разговор интересным. Ее брат увлекался фехтованием и считался одним из лучших. Едва умолкли последние звуки песни и не успели стихнуть аплодисменты, а Никко уже, как пиявка, присосался к Валенти.

— Вам не кажется странным, что кровожадный condottiere проявляет интерес к музыке? — обратилась Джульетта к Леону. Гости уже потихоньку подходили к столам.

Подошедший сзади принц не дал Сарцано времени на обдумывание ответа.

— Если бы не эти кровожадные condottieri, дочь, многие из нас не чувствовали бы себя в безопасности в собственных домах. Может быть, тебе следует знать о сражении у реки Таро.

Оба обернулись к нахмурившемуся Данте. К удивлению Джульетты, положение спас Леон.

— Совершенно верно, principe. И у профессионального солдата могут быть артистические наклонности. Сеньор Валенти отлично играет, да и поет отменно.

Джульетта взглянула на Сарцано и отметила, что подбородок у него вовсе не безвольный, как ей показалось вначале, а в карих глазах зажглась искорка интереса. Возможно, она ошиблась, определив его как скучного, унылого меланхолика. Что ж, тем лучше. Она предпочла бы уйти в монастырь, чем выйти замуж за безвольного человека.

Настроение Джульетты улучшилось, когда ее соседом за столом оказался Леон Сарцано. Но радость уступила место огорчению: с другой стороны Каресса усадила Родриго да Валенти. Возвращаясь на свое место у левого края стола, мать коснулась рукой плеча дочери. Слева от Валенти сел Никко, а Сандро Боттичелли, Джанна и Витторио де Алессандро заняли места напротив.

Обед не обещает ничего хорошего, подумала Джульетта, когда локоть Валенти случайно коснулся рукава ее платья. Словно десятки иголок впились в руку, и Джульетта, сжав зубы, попыталась незаметно отодвинуться подальше вправо.

Один раз Родриго да Валенти одурачил ее, но больше это ему не удастся. Она взяла бокал…

Исходившая от Джульетты враждебность заставила бы другого отступить. Родриго увидел гнев в глазах Данте и постарался занять соседку легкой беседой. Но только усугубил положение. Особенно когда негромко спросил:

— Как ваша нога?

Он физически почувствовал, как девушка напряглась, как залилась краской гнева, хотя ее рана действительно беспокоила Родриго и он не имел в виду ничего дурного. Впрочем, откуда ей знать?

В карих глазах Джульетты застыла обида. Тихим, приглушенным голосом она ответила:

— Grazi. Лучше, — губы сложились в улыбку, но глаза! Да, эти глаза выразили все, что было у нее на сердце. В них не было и намека на добродушие.

Родриго уставился на белоснежную скатерть. Конечно, у нее есть основания сердиться: позволил себе такое! Но ведь она осталась девственницей и может не опасаться, что кто-то узнает об их тайне. Скорее, Родриго умрет… но Джульетта ведь об этом не знает, И уж конечно, он не собирается извиняться за то, что познал с ней частицу рая на земле.

К счастью — или к несчастью, — Никколо засыпал его вопросами о Франции и французских приемах фехтования. И Каресса, как бы компенсируя сдержанность дочери, удостоила своим вниманием. А брат Данте Витторио, сидевший напротив, интересовался королем Франции Карлом и его армией. Ведь всего три года назад, когда французский монарх вознамерился поддержать притязания Анжу на Неаполитанское Королевство, эта армия прошла через всю Италию. Был ли Родриго в ее рядах, когда французы вступили во Флоренцию? Родриго заметил, что Джульетта тоже ждет ответа.

— Нет, милорд, — ответил он, радуясь тому, что предполагаемый «грех» не усилит враждебность. — Меня там не было.

— Это случилось в ту ночь, когда Пьетро де Медичи был вынужден бежать из Флоренции, — сообщил Леон. — Вы слышали об этом во Франции?

— Si. Печальный день для Республики.

Падение Медичи было особой темой для Алессандро. Данте сблизился с этой семьей, особенно с покойным Лоренцо. Сын Лоренцо Пьетро в отличие от отца был никудышным правителем.

— И Флоренция уже не та, — горько заявил Данте. — Этот горбоносый монах[25] воображает, что он выше папы. Чтоб ему сгореть вместе со своей ересью!

— Si, — сказал Никко и добавил, вероятно, чтобы просветить Родриго, — Савонарола был отлучен от церкви Его Святейшеством в июне. С тех пор он притих.

Некоторые из гостей устремили взоры на Боттичелли, одетого в темное свободное lucco вместо обычного для него яркого и веселого платья. Данте уже говорил Родриго, что Сандро попал под влияние Джироламо Савонаролы, он даже позволил, чтобы несколько его «безнравственных» картин были сожжены вместе с другими бесценными произведениями искусства как «дьявольские соблазны».

— Firenzi[26] нуждается в реформах после всех эксцессов, — настаивал обычно мягкий Сандро. Данте осушил бокал вина и посмотрел на художника.

— Не люблю спорить, когда обед еще не закончен, — достаточно вежливо, но твердо произнес он, — но я не считаю иллюстрированные книги и кубки, подсвечники и распятия в монастырях греховными.

— Он зашел так далеко, что даже подстрекал убить тех, кто выступает за возвращение Медичи, — скривился Витторио. — С каких это пор истинный христианин призывает к убийству?

— Когда боится… или если он слепой фанатик, — ответил Родриго, бросив взгляд на Боттичелли. Художник поднял руку.

— Вы вправе иметь свое мнение, signore, — обратился он к Родриго. — Вас не было несколько лет, за это время многое случилось.

— И полагаю, худшее еще впереди, — вступил в разговор Леон. — Опыт показывает, что доминиканцы так просто не уйдут. Ведь когда Его Святейшество попытался поставить тосканских доминиканцев под контроль Рима, чтобы затем отослать Савонаролу из Флоренции, монах отказался признать юрисдикцию папы Александра в этом вопросе.

Джульетта по-новому увидела Леона Сарцано. В разговоре за столом быстро проявились более интересные стороны его натуры. Хотя все мужчины любят поговорить о войне — оживляются даже более сдержанные, — эта новая грань человека, выбранного отцом ей в мужья, обрадовала девушку.

Может быть, ей еще удастся изгнать из своих мыслей соседа слева и насладиться вечером, несмотря на неловкое положение.

— Расскажите нам о французской армии, — нетерпеливо попросил Никко, когда подали первые блюда. — Я помню, как они маршировали по Флоренции во главе с Карлом.