Призрак мадам Кроул - Джозеф Шеридан Ле Фаню

Сумерки, сгустившиеся над окружающим пейзажем, огромные и торжественные деревья и далекие очертания дома с привидениями вызвали у меня мрачное настроение. Сказывалась усталость от долгого путешествия, а затем от быстрой прогулки, которую мы совершили. И я уже утратил желание прерывать молчание, в котором теперь пребывал мой спутник.

Атмосфера относительного комфорта в доме в значительной степени рассеяла мрак, охвативший меня. Хотя ночь была отнюдь не холодной, меня обрадовал вид горящих в камине дров. Пара свечей, дополняющих свет огня из камина, создавали в комнате уютную обстановку. Маленький столик с белоснежной скатертью и сервированным ужином также выглядел очень приятно.

При таких обстоятельствах я был бы не прочь послушать рассказ Тома Уиндзора. Однако после ужина мне слишком захотелось спать, и я опять поленился расспрашивать управляющего. Позевав некоторое время, я понял, что бороться с сонливостью бесполезно. Поэтому отправился в спальню – и к десяти часам уже крепко спал.

О том, что мне в ту ночь помешало, расскажу позже. Казалось бы, мелочь, но очень странная.

К следующей ночи мои дела в Барвайке были завершены. Напряженная работа с раннего утра и допоздна не оставляла времени подумать о странном происшествии, о котором только что упомянул. Но вот наконец я снова уютно устроился за маленьким столиком, завершая трапезу. Ночь была знойная, и я до конца поднял одну из оконных рам. Расположившись у окна со стаканом бренди, я смотрел во тьму. Луну затянуло тучами, а деревья, тесно обступившие дом, придавали темноте сверхъестественную глубину.

– Том, – начал я, как только кувшин с горячим пуншем, которым я его угостил, начал оказывать свое воздействие, располагая к добродушию и общению, – вы должны сказать, кто, кроме вашей жены, вас и меня, побывал в доме прошлой ночью.

Уиндзор, сидевший у двери, отставил стакан, искоса бросил взгляд на меня и несколько секунд помолчал.

– Кто еще побывал в доме? – повторил он с очень задумчивым видом. – Ни одна живая душа, сэр.

И вопросительно посмотрел на меня.

– Это очень странно, – продолжил я, отвечая на его испытующий взгляд и чувствуя себя несколько неуютно. – Вы уверены, что не были в моей комнате прошлой ночью?

– Нет, пока не пришел будить вас, сэр, сегодня утром. Могу в этом поклясться.

– И все же, – заметил я, – здесь кто-то был, в этом я могу поклясться. Вчера я так устал, что не мог найти в себе силы встать. Но меня разбудил звук: мне показалось, кто-то с силой швырнул на пол две жестяные коробки с моими бумагами. Потом послышались медленные шаги по полу, и в комнате стало светло, хотя я помнил, что погасил свечу. Мне подумалось, что это, наверно, вы пришли за моей одеждой и случайно смахнули на пол коробки. Кто бы это ни был, он ушел, и свет после этого погас. Я уже собирался снова заснуть, когда занавеска в ногах кровати слегка приоткрылась, и на противоположной стене появился отблеск – такой, какой отбрасывала бы свеча снаружи, если бы очень осторожно открывалась дверь. Я подскочил на постели, отдернул занавеску и увидел, что дверь открывается и впускает свет. Дверь, как вы знаете, находится близко к изголовью кровати. Чья-то рука держалась за край двери и открывала ее – совсем не похожая на вашу, очень необычная рука. Позвольте взглянуть.

Он протянул мне обе ладони.

– О, нет, с вашими руками все в порядке. Та имела другую форму, толще. Средний палец на ней короче остальных и выглядел так, словно когда-то был сломан, и ноготь кривой, как коготь. Я крикнул: «Кто там?», после чего свет и рука исчезли, и я больше не видел и не слышал этого посетителя.

– Это был он! Я так же уверен в этом, как и в том, что вы живой человек! – воскликнул Том Уиндзор, и у него побледнел даже нос, а глаза чуть не вылезли из орбит.

– Кто? – спросил я.

– Старый сквайр Боуз. Вы видели его руку, пусть Господь смилостивится над нами! – ответил Том. – Сломанный палец и ноготь, согнутый дугой. Что ж, сэр, хорошо, что он в этот раз не вернулся, когда вы его окликнули. Вы ведь приехали сюда по поводу дела двух мисс Даймок, а он очень не хотел, чтобы им досталась хоть пядь земли в Барвайке. Сквайр как раз составлял завещание, чтобы распорядиться наследством совсем по-другому, но смерть помешала ему. Старик никогда никому слова худого не сказал, но этих дам терпеть не мог. Я сразу почуял неладное, когда услышал, что вы приедете по поводу их дела. Теперь видите, как это бывает: он снова принялся за прежние штучки!

С некоторым трудом я заставил Тома Уиндзора объяснить эти таинственные намеки и рассказать о событиях, последовавших за смертью старого сквайра.

– Сквайр Боуз из Барвайка умер, не оставив завещания, как вы знаете, – поведал мне Том. – И весь народ вокруг жалел его. То есть, сэр, настолько, насколько люди могут жалеть старика, который прожил долгую жизнь и не имеет права роптать, что смерть постучалась в его дверь часом раньше, чем нужно. Сквайра все любили, он никогда не злился и не сказал грубого слова. Он и мухи не обидел, и тем более удивительно то, что произошло после его смерти. Первое, что сделали эти дамы, когда получили наследство – купили скот, а из парка сделали пастбище. Решили, что неразумно содержать столько земли и не получать с нее прибыли. Но они не знали, с чем придется столкнуться. Вскоре что-то пошло не так со скотом: сначала одно, затем другое животное заболевало и умирало, и так далее, пока потери не стали слишком обременительными. Затем мало-помалу люди начали рассказывать странные истории. Сначала один, потом другой говорил, что видел вечером сквайра Боуза, который ходил среди старых деревьев, как обычно при жизни, опираясь на палку. Иногда он приближался к скоту, останавливался и ласково клал руку на спину коровы или овцы, и на следующий день это животное обязательно заболевало и вскоре умирало. Никто никогда не встречал сквайра в парке или в лесу, и никто не видел его на близком расстоянии. Но все хорошо знали его походку и фигуру, а также одежду, которую он обычно носил. Корову, на которую он клал руку, легко было определить по масти – белая, рыжая или черная. И все знали наверняка, что теперь именно эта корова заболеет и умрет. Соседи стали бояться ходить по тропинке через парк, не решались гулять по лесу или заходить в пределы Барвайка. А