Покровитель для оторвы - Елизавета Найт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он что, не может себе позволить банный халат?
— О чем? — он держит крепко.
— Ну… — опускаю взгляд, натыкаюсь на коробочку и одной рукой пытаюсь запихать туда кольцо. — О деньгах…
— О каких деньгах? — Дмитрий хмурится.
— Тут такое дело, — я боюсь смотреть ему в лицо. — Сегодня в городе праздник.
— И?
— Ну день народного единства. Все такое…
— И?
— Я хочу пойти и мне нужны деньги, — на одном дыхании выдаю я.
После того, как карманник с дружком обчистили мой кошелек и разбили телефон, у меня нет ни того, ни другого.
Телефон мне, в принципе, обещали. Но временно я наказана. Бред!
С деньгами еще сложнее. Мой дедушка узнал обо мне, о Кате, почти перед смертью и стал искать. Он знал, что умирает и успел внести необходимые пункты в завещание. Но! Но из-за того, что я шпана необразованная, ко мне все по тому же завещанию приставили Дмитрия, типа чтобы я все не слила на какое-нибудь говно.
А по факту я просто живу у Димы дома. Ничего не решаю, хожу тенью, не имею права голоса ни в каких вопросах и без денег.
Даже единственный источник финансов в виде игры в карты с прислугой мне перекрыли. Да блин! А на что мне мороженное в парке покупать? Ну или сигареты?
— Исключено! — отрезает Дмитрий. — Ты никуда не идешь!
— Что? — я повышаю голос.
От возмущения я даже на носочки привстаю.
Неожиданно Дмитрий наклоняется. Его лицо оказывается всего в каком-то сантиметре от меня.
Голубые глаза смотрят мне прямо в душу. Мокрые пряди касаются моего лба, вызывая мелкую дрожь.
Его горячее дыхание опаляет мне щеки. В носу щекочет от терпкого запаха его парфюма.
Его взгляд скользит по моему лицу и замирает на губах.
Я неосознанно приоткрываю их и облизываю.
Его зрачок резко вспыхивает. На самом дне его зажигаются искры, такие знакомые и опасные.
Уже практически ощущаю вкус его губ.
— Ты. Никуда. Не идешь, — говорит он тихо, но каждое слово бьет по напряженным нервам. — Ясно?
Я неуверенно киваю. Сейчас я уже готова согласиться с чем угодно, лишь бы он прижал меня к себе и поцеловал. Как тогда.
Низ живота наливается расплавленным свинцом, влагалище сжимается. Я подаюсь вперед.
Глава 12
Отказал! Он мне отказал!
Зло чеканю каждый шаг, пока несусь по коридору.
Это же надо!
Вспоминаю последние секунды нашего разговора.
— Ты. Никуда. Не идешь, — говорит он тихо, но каждое слово бьет по напряженным нервам. — Ясно?
Сейчас я уже готова согласиться с чем угодно, лишь бы он прижал меня к себе и поцеловал. Я подаюсь вперед.
Но вовремя вспоминаю кто я и зачем я здесь. Неуверенно отшатываюсь и вылетаю за дверь, напоследок хлопнув ей со всей дури.
Надо что-то придумать и срочно. Нелли Эдуардовна сегодня до поздна на совещании. Дмитрий тоже куда-то собрался.
Я почему-то уверена, что он даст четкие указания прислуге и мужику на входе на счет меня.
Думай, Люся, думай!
Как я хочу погулять. Просто побродить по столичным улочкам. Поесть мороженного. Посидеть в парке. Покурить на лавочке. А еще народные гуляния. Концерт. Праздник.
Точно!
Резко останавливаюсь, не добравшись до комнаты.
Тетя Маша! Кухарка!
Разворачиваюсь на пятках и несусь в сторону кухни.
Там, среди вкусных ароматов и диковинных продуктов обитает она, повелительница еды!!!
Именно ее в первый день я перепутала с бабушкой. И именно она стала кем-то вроде моей крестной-феи. По бартеру, конечно.
— Теть Маш, — я залетаю на кухню и оглядываюсь. Лишние уши нам не нужны.
— Что опять натворила, окаянная?
Хоспаде, где Исаевы ее нашли? Так уже лет двести никто не говорит.
Но сказано это не со зла.
— Теть Маш, выручай, — плюхаюсь на стул и подхватываю румяную плюшку.
— Чего? — она хмурится. Но я знаю, что поможет.
— Мне нужны деньги.
— Нет, — она, натянув перчатку, достает противень из духовки.
— Теть Маш, очень надо?
— Что учудила?
— Ничего, — я набиваю рот горячей сдобой. — Честно!
— Чего тогда?
— Хочу в город выйти. А Этот мне не разрешает и денег не дает.
Она хмурится, глубокие складки пересекают лоб. А губы начинают движение, как будто она хочет что-то сказать.
Я не тороплю ее. Тут главное — время.
— Сколько? — спрашивает кухарка, когда я беззаботно дожевываю вторую булку.
— Не знаю, — растягиваю слова. — Тысяч пять…
— Пять?!!!
— Ну ладно, три, — вскидываю руки.
— Ох, три. Ладно. Три дам.
Вот так всегда. Надо только назвать сумму пострашнее, а потом ее убавить. И дело сделано!
Только теперь меня терзают сомнения, может, стоило попросить десять и снизить до пяти?
Но три лучше, чем ничего!
Практически выхватываю из рук кухарки деньги и уношусь в свою комнату.
— Спасибо! — кричу уже на ходу.
Влетаю в свою комнату, захлопываю дверь. Сердце от радости прыгает в груди. Засовываю деньги в карман сумки.
Теперь главное — дождаться, когда уйдет Дима. А потом линять.
Слышу его тяжелые шаги в коридоре.
Пулей бросаюсь на кровать. Подхватываю с тумбочки книгу.
Не успеваю раскрыть ее, как раздается стук в дверь.
— Да, — кричу я.
Дмитрий замирает в дверях. Его взгляд растеряно скользит по мне, по обложке книги и по комнате.
Все прибрано, я в смиренной позе сижу на кровати и читаю Конан Дойля.
— Все хорошо? — он хмурится.
— Ага, — киваю я, «не отрываясь» от чтения.
— Катя, я надеюсь, что ты не натворишь глупостей….
— Все нормально, — обрываю я его.
Он замирает на пороге. Я борюсь с собой, чтобы не поднять взгляд.
Секунда, другая.
— Хорошо, — и он уходит.
Отлично!
Подлетаю с кровати. Подбегаю с двери и прикладываю к ней ухо. Дима уходит. Слышу, как хлопает входная дверь.
Запираюсь изнутри.
Несусь к гардеробу.
Из-под груды тряпок достаю видавшие виды ободранные ботинки без каблуков. Спасибо все той же тете Маше и ее внучке-пятикласснице.
Они достались мне, конечно, не на халяву. Но какая-то кофточка от кого-то там — не самая великая цена. Тем более ее пропажи в моем гардеробе все равно никто не заметит.
Очень быстро натягиваю джинсы, свитер, ботинки и куртку.
Засовывая в карман старенький кнопочный телефон. Опять же спасибо тете Маше. За него она даже ничего взяла, сказала, что он все равно валялся без дела.
Распахиваю окно и высовываюсь наружу.
Холодный ветер треплет мои розовые пряди.
Я еще в первый день приметила пожарную лестницу рядом с окном в своей новой спальне.
Забираюсь на подоконник, перекидываю сумку
