Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной - Диана Чемберлен

– Ой, не думаю, – Амелия с сомнением затрясла головой. – Она почти никогда о нем не упоминала. Как его звали? Бобби?

Лейси кивнула.

– Единственное, что она когда-либо о нем говорила, так это то, что он никчемный тип – это ее собственные слова! – и что она не хотела бы, чтобы Маккензи хоть чем-то пошла в него.

– Но она знает… – Лейси запнулась. – Она знала, что я другого мнения. Амелия, мне безразлично, кем этот человек является, только бы не преступником. Дети имеют право знать своих родителей. Джессика знала, что я об этом думаю, и тем не менее предпочла оставить Маккензи мне.

Слезы вновь выступили на глазах Амелии.

– Господи, жаль, что мы не можем поговорить с ней и выяснить, что она на самом деле думала, – сдавленным голосом отозвалась она.

– Мне тоже. – Лейси встала, внезапно желая, чтобы ее гостеприимная хозяйка оставила ее одну и она могла еще раз выплакаться. Лейси потянулась к чемодану:

– Я распакую вещи и спущусь через минуту.

Две другие подруги приехали к ним вскоре после того, как Лейси с Амелией пообедали сэндвичами с курицей. Они пытались пробудить у себя аппетит, но ни у одной из них кусок в горло не лез.

Прибывших подруг звали Мэри и Вероника, они были матерями ровесниц Маккензи. Маккензи жила в семье Мэри. Женщинам было от тридцати пяти до сорока лет. Они обе были блондинками, хорошо одеты, элегантны. Вид у них, когда они пришли, был озабоченный. Лейси почувствовала их оценивающие взгляды на своей хлопковой майке, шортах, непокорных волосах и – моментально – неодобрительные выводы. Она занервничала. Лейси не ожидала, что в Аризоне ей придется столкнуться с таким осмотром. Или, может быть, она преувеличивала тот прохладный прием, который оказали ей эти женщины.

Амелия тоже явно нервничала и была не в своей тарелке. Она провела их в маленькую гостиную, разлила охлажденный чай и поставила тарелочку с печеньем на стеклянный кофейный столик рядом с кипой книг, которые принесла Мэри.

– Когда я смогу увидеться с Маккензи? – спросила Лейси у Мэри, взяв печенье, хотя ей совсем не хотелось есть.

– Мы ей еще не говорили о вас, – сказала Мэри. – Ей так много пришлось пережить. Мы думали подождать до мемориальной службы и рассказать ей все после этого. Мы надеялись, что это ошибка, и не хотели смущать девочку, пока не будем абсолютно уверены, что она поедет с вами. – Мэри даже не пыталась пощадить чувства Лейси. – Но адвокат сказал, что завещание действительно, поэтому… – она пожала плечами. – Я надеюсь, что Джессика была в своем уме, когда составляла эти документы.

– Я тоже, – Лейси попыталась улыбнуться, как бы сводя в шутку тонкие намеки на ее некомпетентность, но попытка не удалась. Женщины уставились на нее без всякого выражения на лицах.

– Итак, – сказала она неловко. – Я полагаю, что увижу Маккензи только после похорон, не так ли?

– Это будут не похороны, а мемориальная служба, – сказала Вероника.

– В основном я уже все наметила. – Мэри вытащила маленькую записную книжку из сумочки и раскрыла ее, держа на коленях. – Я почитаю какой-нибудь отрывок из Библии, и ты, Амелия, тоже хотела бы что-нибудь сказать, правда?

Амелия кивнула.

– Босс Джессики тоже произнесет речь, – продолжила Мэри. – А вы, Лейси? Вы бы хотели прочесть что-нибудь?

– Я… – Ей никогда не приходило в голову готовить речь на такой случай. – Я даже не знаю, что читать, – потупилась она.

– Мы можем что-нибудь подобрать вам, – предложила Вероника голосом, рассчитанным на то, чтобы придать Лейси уверенности, но она лишь еще больше смутилась.

Мэри надолго углубилась в свои записи.

– Ой, – она неожиданно подала голос, и взгляд ее вернулся к Лейси. – Отвечая на ваш вопрос, я думаю, что вы не увидите Маккензи, пока после службы не приедете ко мне домой. Маккензи отказывается идти на саму церемонию.

– О, ей обязательно надо пойти, – нахмурилась Вероника. – Она будет всю жизнь жалеть, если не пойдет.

– Не следует ей ходить, если она этого не хочет, – отрезала Лейси. Эти слова удивили ее саму не меньше, чем женщин. Совершенно неожиданно она стала тем человеком, который знал, что для Маккензи лучше, по крайней мере, в этом отношении, и это ощущение было для нее новым.

– Моя мать умерла, когда мне было тринадцать, – объяснила она. – И я не ходила на ее похороны. Я просто была не в состоянии. Жаль, что так случилось, но я не жалею об этом. Я знаю, что в тот момент не смогла бы с этим справиться. Не заставляйте ее идти туда.

– О, – приложила руку ко рту Вероника. – Вы тоже потеряли мать! – Она повернулась к Мэри. – Может, поэтому Джессика решила, что Маккензи должна быть с Лейси?

Мэри снова пожала плечами.

– Кто знает, – вздохнула она. Взяв одну из книг на кофейном столике, она протянула ее Лейси. – Я знаю, Джессике нравилась эта книга, – сказала она. – Это о том, как выстроить в своей жизни гармонию. Я ее сама не читала, но вдруг вы отыщете в ней что-нибудь интересное? Прочтете нам на церемонии.

Лейси взяла у нее книгу, размышляя о том, как вообще она сможет выступить перед группой людей, которых не знает. Но они любили Джессику и поэтому будут удивляться, почему Лейси, незнакомая, бездетная, незамужняя молодая женщина, увозит от них Маккензи и с пафосом зачитывает перед ними слова какого-то автора, который ничего для нее ровным счетом не значит.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я просмотрю книгу сегодня вечером.

Глава 13

Лейси не нашла в книге ничего, что бы она захотела прочесть на церемонии прощания. Она листала книгу, вчитываясь в предложения то здесь, то там, не будучи в состоянии по-настоящему вникнуть в то, что она просматривала. Потом она долго не могла заснуть, пытаясь придумать собственную речь. Лейси не была хорошим оратором, ей никогда не доводилось говорить на публике, если не считать случайных выступлений на занятиях по витражному делу. Она боялась, что в последний момент растеряет все слова. Но читать отрывок, который не имел для нее никакого смысла, она тоже не собиралась.

И только на утро мемориальной службы, проснувшись после непродолжительного сна, она вспомнила, какой сегодня был день: третье июля. Ее день рождения. Итак, ей исполнилось двадцать шесть. Она сегодня будет без друзей и близких, но у нее еще будут дни рождения, а у Джессики – нет. Она дала себе слово никому не говорить о значении этого дня.

Она так мало спала за последние несколько дней, что к тому времени, когда они с Амелией приехали в небольшую переполненную часовню, она была в странном заторможенном состоянии. У нее было ощущение, что она шла по чьей-то чужой жизни, смотрела на все со стороны. Она прошла за Амелией в церковь, на скамью в первом ряду. Там была Нола. Глаза у нее были красные, губы плотно сжаты дугой, и, хотя на лице ее не было морщин, она все равно выглядела очень старой. Лейси отошла от Амелии и подошла к Ноле, зная, что она обязана это сделать. Она не могла позволить, чтобы между ними сохранялась напряженность.

– Нола, – тихонько позвала она, садясь на скамью рядом с ней. Лейси дотронулась до ее руки. Нола не подняла руки ей в ответ. – У меня душа разрывается, – предприняла новую попытку Лейси. – И я знаю, что вам намного хуже. Мне очень жаль.

Нола отвернулась прочь от нее и уставилась на витражи в церковных окнах. Лейси слегка сжала ее холодные пальцы, затем встала и вернулась на свое место возле Амелии, сгорая от унижения. Несомненно, все сидевшие на передних скамьях стали свидетелями полученного ею демонстративного отпора.

Накануне она встречалась с адвокатом и подписала все необходимые бумаги, чтобы увезти Маккензи с собой. Адвокат объяснил, что пока это будет временное решение, так как «некоторые люди» возражают против такого вердикта, озабоченные тем, что попечительство со стороны Лейси не в интересах ребенка. Им придется затевать судебную тяжбу, чтобы отстранить Лейси от опеки, сказал адвокат. Пока же воля Джессики будет исполнена.

Лейси просидела всю службу в состоянии шока. Мозг ее совсем не взаимодействовал с телом. Какая-то женщина с прекрасным голосом спела пару песен Сары Маклаклин «Ангел» и «Я буду помнить тебя». Лейси слышала, как все присутствующие в этот момент плакали, но она не могла проронить ни слезинки.

Люди поднимались на кафедру, чтобы сказать несколько слов или прочитать молитву, и, когда подошла ее очередь, она была рада тому затуманенному состоянию, в котором находилась, потому что оно притупляло ее волнение.

Лейси взошла на кафедру и огляделась, удивившись на мгновение при виде стольких людей, набившихся в маленькую часовню. Они заполнили все места на скамьях и выстроились вдоль стен.

– Меня зовут Лейси О’Нил, – впервые в жизни она говорила в микрофон и слегка вздрогнула, когда услышала, как ее голос эхом отозвался в церкви. – Я была лучшей подругой Джессики, когда мы были детьми. В общем, до того времени, когда она уехала в Аризону. Некоторые из вас считают, что знают ее лучше, чем я, потому что общались с ней ежедневно, но я знаю все то, что мы можем узнать о человеке, лишь когда бываем юными. То, что люди учатся скрывать от других, когда становятся старше. Я знала ее секреты, желания, мечты. Знала, кем она хотела стать, когда вырастет. Ковбойшей.