Секс в эпоху согласия - Кэтрин Энджел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и вообще, можно ли говорить о сексе в терминах «причин» и «стимулов»? Женщина в рамках этого дискурса предстает существом чрезмерно рассудочным. Сложное, загадочное явление женской сексуальности так и остается, по сути, неописанным. Рассуждения Бэссон, Местон и Басса перекликаются с представлениями о том, что женщинам вообще не присуща сексуальность, что это нечто внешнее и отдельное от их натуры. Женщина как будто стоит в стороне от «территории секса», навещая ее время от времени по определенным рациональным причинам: для деторождения, чтобы удовлетворить желание близости и теплоты или «достичь самозабвения», как писала Дана Денсмор. Секс вновь описывается как товар или ресурс, который женщина обменивает на что-то ценное. Женская сексуальность становится похожей на биржу со всеми ее показателями, договорами, отношениями купли-продажи.
Все это чревато превращением отношений между мужчиной и женщиной в худшую версию контракта, скрепленного мужским буллингом и давлением. Если женщина так ценит близость, что ради нее соглашается на секс, то недалеко и до ситуации, в которой женщина должна заняться сексом, чтобы получить то, что она, собственно, ценит. Этот дискурс не только нормализует мужскую сексуальную агрессию, но и еще сильнее отчуждает женщин от их желаний и удовольствия.
Если считать реактивность, «отзывчивость» главным свойством женской сексуальности, не пересматривая наши взгляды на сексуальность мужскую, то мы рискуем снова вернуться к осточертевшему клише: мужчина хочет и активно добивается секса, а женщина, хорошенько обдумав свои мотивы, решает, стоит ли ей ему уступить. Но в нашем мире женский отказ часто не воспринимается всерьез или становится началом выматывающих уговоров, а за согласие можно получить обвинение в распущенности или в меркантильности. Объявлять «отзывчивость» основой женской сексуальности, не меняя отношения к сексуальности мужской, — это просто рискованно.
Все эти рассуждения поощряют мужчин настаивать и добиваться, а женщин — взвешивать, подсчитывать и сопротивляться. Этот сценарий целиком и полностью скатывается к эксплуатации. Мужчины и так считают свое половое влечение биологической необходимостью, а женщин — способом его удовлетворения. Концепция ответного полового влечения может быстро превратить сексуальные отношения в кошмарный апофеоз принуждения.
Если на практике женщины и в самом деле занимаются сексом по расчету, как это объяснить? Допустим, женщиной движут мотивы несексуального свойства — например, желание порадовать партнера. Что ж, это вполне может быть социальным феноменом, а вовсе не особенностью женской сексуальности и уж тем более не биологическим фактом. Когда женский оргазм не считается обязательным, когда сексуальная жизнь женщины не слишком располагает к накалу страстей (откуда взяться желанию, если им часто пренебрегают), то неудивительно, что женщина занимается сексом по соображениям, не связанным с сексом.
Если женское половое влечение действительно сильнее зависит от обстоятельств, чем мужское (и, по утверждению Эмили Нагоски, более чувствительно к подавляющим внешним факторам), это тоже может объясняться социальными причинами: скажем, Girl X за то, что она снялась в порноролике, легко могут назвать шлюхой, а Джеймса Дина будут величать жеребцом. Проявления женской сексуальности часто жестоко осуждаются; женщины подвергаются харассменту; общество настаивает на контроле за женским телом; женщине постоянно напоминают о ее уязвимости перед мужской агрессией и ответственности за ее предотвращение. Стыд, страх, культурные запреты и травмы — часто сексуальные травмы — все это труднопреодолимые препятствия. И при этом женщина еще и должна гордо и уверенно заявлять о своих сексуальных желаниях. Неудивительно, что у многих женщин непростые отношения с половым влечением. Неудивительно, что половое влечение женщины так сложно разбудить и так легко погасить.
Все это не заданные особенности женской сексуальности, а результат того, как мир обращается с женщинами. К женщине предъявляется два несовместимых требования: ей нужно открыто выражать свои сексуальные желания и в то же время помнить, что ни ее безопасность, ни ее удовольствие не являются общественными приоритетами. Условия для веселых сексуальных приключений, свободы и порывов создает социальная среда. Нельзя признавать биологическим фактом то, что является продуктом общества, которое мы сами построили.
Жизнь мужчин тоже устроена непросто. С одной стороны, общество с готовностью принимает, одобряет и защищает их желания. Мальчики — как минимум те мальчики, которым повезло родиться с определенным цветом кожи и в определенной классовой среде, — приходят в этот мир с желаниями, к которым готовы приспосабливаться все. Право гетеросексуального мужчины на обладание женским телом считается чем-то совершенно естественным: например, отец Брока Тернера жаловался в интервью, что его сын получил приговор всего за «двадцать минут акта» (он называет изнасилование актом, и это говорит о многом, в частности о неразличимости полового акта и изнасилования в его глазах)44. Половое влечение гетеросексуального мужчины признается биологической потребностью, потому что все складывается в его пользу, его желания социально приветствуются, хорошо изучены, облечены в приемлемую форму и охотно обслуживаются. Они глубоко укоренены в культуре, они процветают. Люди искренне считают, что мужской оргазм важнее. Мужчин сравнительно снисходительно судят за сексуальные преступления. Все это, конечно же, создает благоприятные условия для беспрепятственного прохождения цикла сексуальных реакций («желание — возбуждение — оргазм»), что так трудно дается женщинам (здесь важно сделать замечание о расовом неравенстве: сексуальность темнокожих мужчин фетишизирована и часто описывается как «необузданная животная тяга к сексу» и при этом осуждается больше, чем сексуальность белых мужчин, особенно когда дело касается контактов с белыми женщинами).
Итак, в целом социум поощряет мужскую сексуальность, однако он многого от нее требует. Ожидается, что мужчина будет вести себя как неутомимая секс-машина, — но стоит ли к этому стремиться? Он должен непрерывно покорять вершины гетеросексуальной маскулинности — но повод ли это для зависти? Необходимость постоянно быть наготове, все время демонстрировать высокое либидо, кого-то завоевывать, с кем-то соревноваться — это тоже дорога в никуда. Мужчины боятся неудач и унижений и знают, что не оправдавший общественных ожиданий самец подвергнется позору и издевательствам. Более того, будучи часто не в силах дотянуться до слишком высокой планки, заданной обществом, мужчина попадает в ловушку стыда и крайней неуверенности в
