Последний еврей Багдада - Макс Кратер

Когда пришли вести о том, что войска царя, объединившего всех эллинов, прошли Сирийские ворота — ключевой перевал, отделяющий Киликию от собственно Сирии, что Тарс — город, где родилась Агния, теперь избавился от персидского владычества, ее отец устроил праздничный ужин. Конечно, пировал он с друзьями втайне от всех, но от этого веселье не было менее радостным.

— Назначается вознаграждение в размере десяти мин серебра за поимку злодеев, которые совершили дерзкое убийство у ворот Второго канала, — продолжал тем временем глашатай, смахивая то и дело рукавом выступавший на лбу пот, — как заверил сиятельнейшего сатрапа глава городской стражи, многоуважаемый Сорбон, преступление будет раскрыто в кратчайшие сроки, а преступники будут неминуемо найдены и казнены.

Агния слышала, конечно, об ужасном убийстве совсем еще молодого египтянина. Тело нашли два дня назад. На рынке торговки обсуждали жуткие подробности этого преступления. Рассказывали, что из несчастного юноши через надрезы на запястьях выпустили всю кровь. Слушать дальше девушка не пожелала и потому заткнула уши.

Поговаривали, что убийство могло быть ритуальным, связанным верованиями детей Нила. Якобы и раньше случались подобные преступления, но на этот раз погибший был сыном жреца. Египетская община роптала и в коллективной жалобе на имя этого самого Сорбона недвусмысленно выражала свое недовольство. Власти потому и назначили за поимку преступников такую большую сумму, чтобы прекратить всякое брожение в умах.

Агния поежилась от неприятных мыслей. Ей вдруг показалось, что с противоположной стороны дороги Процессий ее кто-то разглядывает. Девушка украдкой посмотрела в ту сторону, но ничего толком не увидела. В последнее время она уже перестала удивляться тому, что мужчины часто на нее поглядывают, а некоторые, случалось, просто нагло пялились.

— Сатрап Мазей рад сообщить, — продолжил тем временем оратор, — что в гости к нему, а также ко всем остальным обитателям города Бога[17] пожаловали бессмертные. Достойнейшие воины великого царя Дария прибыли для участия в торжественном параде, который состоится через неделю. На все время их пребывания проституткам и торговцам, а также владельцам бань и кабаков запрещено повышать цены. Нарушители будут проданы в рабство, а их имущество выставлено на аукцион.

Накануне отец говорил о том, что в Вавилон прибыла сразу тысяча всадников. Они считались элитой персидского войска, гвардией царя Дария и одновременно его личной охраной. На простых обывателей эти люди, как правило, наводили ужас.

— Отныне и вплоть до особого распоряжения вводятся новые правила навигации, — перешел к чтению третьего объявления оратор, — в целях ускорения движения товаров и грузов военного назначения запрещается любое перемещение по реке торговых судов в ночное время без специального, письменного разрешения. За нарушение правил назначается наказание…

Агнии стало скучно, и она юркнула в переулок. Надо было еще успеть до наступления темноты добраться домой. Не потому, что отец будет волноваться: он-то как раз в отъезде, а потому, что не пристало девушке одной разгуливать по городу после того, как зажигали фонари.

Не успела она пройти по переулку и десятка шагов, как вслед за ней свернул прохожий. Его лицо и фигура были почти полностью скрыты под дымчато-серым плащом с капюшоном. О незнакомце можно было лишь сказать, что он довольно высок и широк в плечах. Особенными выглядели его башмаки. К их кожаным задникам была приторочена пара бронзовых шипов, о предназначении которых можно было только догадываться.

Неизвестный шел неторопливо, придерживая капюшон так, что были видны лишь его глаза — большие, с едва заметным прищуром. Они излучали изумрудный блеск из-под чуть сведенных, воронова крыла бровей.

Едва Агния свернула на очередном перекрестке, как молодой человек резко прибавил шаг, от чего медные шипы на его башмаках еле слышно звякнули. Девушке достаточно было обернуться для того, чтобы обнаружить слежку. Но на всем пути до дома она этого ни разу не сделала.

Глава IX. Эгиби

Как болит голова, принесите сандала скорей,

Из страны Искандера зовите сюда лекарей…

Цепкого, как бы вскользь брошенного взгляда было достаточно, чтобы оценить все происходящее внутри просторного помещения. Главное отделение торгового дома Эгиби работало как прекрасно отлаженный механизм. На длинной лавке вдоль левой стены ожидали посетители — по виду сплошь люди небогатые. Служащие, рассматривавшие дела о выдаче займов или собиравшие взносы, располагались за расставленными в шахматном порядке столами. За очередностью следил опрятный распорядитель.

В целом — ничего необычного. Внимание Элая привлекала одна из женщин. Она сидела, выпрямив спину, с отсутствующим взором. Лет тридцати пяти. Худая. Гладкие черные волосы спадали на плечи. Красивое, смуглое, но заплаканное лицо. Была в ней одна странность. Обычно, — напомнил себе грек, — люди страдающие выглядят сгорбленными. Не зря же говорят "раздавлен горем". Здесь же — идеальная царственная осанка. С нее можно лепить статую самой Афины. То есть, скорее, богини Нейт[18]: незнакомка была одета как египтянка. Волнение ее выдавали лишь тонкие изящные пальцы, судорожно щелкавшие бусинами четок.

Распорядитель окинул Элая наметанным взглядом и рассудил, что такому человеку не место в общей очереди.

— Позвольте вот сюда, — он аккуратно подхватил эллина под руку и потянул вправо, в сторону огороженного от остального зала плотными занавесами и застеленного коврами закутка, — здесь вам будет удобно.

Грек сбросил туфли.

— Что привело вас к нам, дражайший? — продолжил выплевывать заученные фразы клерк.

Элай вынул запечатанный красной восковой печатью папирус, и поток дежурных любезностей тут же иссяк.

— Сию… сейчас же… минуту, одно лишь… — невпопад затараторил конторщик и, кланяясь, засеменил назад. При этом он оступился и едва не полетел на пол, а убегая, оставил часть полога приподнятой.

Элай откинулся на мягкие подушки и с неудовольствием отметил, что неожиданная сцена вызвала у всех живейший интерес. Безучастной осталась одна лишь египтянка. Ее немигающие влажные глаза по-прежнему смотрели в одну точку.

Как соколица над гнездом, — подумал грек, — того и гляди, очнется, взмахнет крыльями и улетит прочь.

В зал быстрым шагом вошел высокий, плотный, немного сутулый мужчина. Он был довольно молод, но узкие плечи, большой мясистый нос в форме сливы и припухлые губы не позволяли отнести его к разряду красавцев. Клин реденькой бороденки был направлен не вертикально вниз, а загнут вперед. Круглые, широко открытые глаза лучились притворным восторгом.