Переполох в Бате - Джоржетт Хейер

— Как жаль, что ты ей этого не сказала. Думаю, мадам была бы очень рада это услышать, — ответила Серена.

— Да, но мне показалось, что она непременно захочет поговорить со мной о своей последней книге, — наивно сказала Фанни. — Помнишь того писателя, что как-то раз обедал у нас и так оскорбился только потому, что твой дорогой отец похвалил его первую книгу и ни слова не сказал обо всех остальных? Не могла же я говорить с мадам д’Эрбле о «Скитальце», он ведь до того нудный и скучный, что я бросила его после первого же тома.

Сразу же после приезда в Бат Серена записала их имена в книгу посетителей Низшего и Высшего залов Общественного собрания. Фанни несколько сомневалась, прилично ли сие, но умудренная жизнью Серена заметила:

— Поверь мне, дорогая, было бы просто неразумно поступать по-другому! В таком месте, как Бат, ни за что нельзя обижать таких ранимых людей, как церемониймейстеры. Мы, конечно, не будем выезжать на балы или для игры в карты, но после того как мы пробыли в трауре полгода, уже можно посещать концерты.

Фанни подчинилась и вскоре обнаружила, что ее спокойствие было только подкреплено добротой мистера Гайнетта из Низшего собрания и мистера Кинга из Высшего. Оба этих джентльмена поспешили нанести официальный визит высокородным дамам и соревновались друг перед другом в проявлении рыцарских чувств. Даже если бы вдовствующая графиня была бы так же стара, как миссис Пиоцци — старейшая жительница Бата, визиты все равно были бы сделаны, но для старательных джентльменов не было бы так приятно оказывать великое множество мелких знаков внимания или так тщательно сообщать все новости Бата. Вдовствующая графиня всегда внушает уважение, а тем более такая трогательно-юная, такая бесподобно-прелестная, с мягкими, ненавязчивыми манерами — о, она внушала еще и благоговейное восхищение.

— Фанни, — говорила Серена, которую изрядно забавляли частые визиты соперничающих церемониймейстеров, — если бы на свете существовали миссис Гайнетт или миссис Кинг, а я почти уверена и надеюсь, что таковых в природе нет, но если бы они существовали, так меня просто в дрожь бросает при мысли о том, какие чувства ты должна была бы у них вызвать!

— Я? — испуганно воскликнула Фанни. — Великий Боже, что ты хочешь этим сказать?

Серена рассмеялась, глядя на нее.

— Хорошо, тогда скажи мне, сколько раз эти неутомимые господа сочли необходимым заглянуть к нам? Клянусь, я уже со счета сбилась. Последний раз это был мистер Кинг, пообещавший тебе ложу, если ты только снизойдешь до посещения какой-то там лекции в Высшем собрании. А до него прибегал мистер Гайнетт, решивший, что тебя должно очень интересовать, где находятся лучшие конюшни, а до того еще, помнишь…

— Серена! О, замолчи! — вскричала Фанни, покраснев и растерявшись. — Я уверена, они оба были к нам очень добры, и…

— Крайне добры! И уж до того внимательны! Когда во вторник мистер Гайнетт выбежал из водолечебницы, чтобы подать тебе стул, и все из-за того, что упали две капли дождя, я начала подумывать, что это тебе нужна дуэнья, а вовсе не мне!

— О, я понимаю, что ты смеешься надо мной, — сказала вконец расстроенная Фанни. — Все это просто ерунда. Они исполняют свой долг, делая, что в их власти, чтобы пребывание каждого стало в Бате приятным, да, именно каждого! — Тут ужасная мысль пришла ей в голову, и, устремив невинно-голубые глаза на Серену, она ахнула: — Серена! Но ведь я же не… Ведь не подумают же все, что я слишком быстро…

— Нет, нет! — успокаивающе проговорила неугомонная девушка. — Ты такое трогательное существо. — Она заметила, что Фанни по-настоящему расстроилась, и добавила: — Гусыня! Я же просто дразнила тебя!

— Если бы ты подумала, что, по мнению остальных, я поощряю непристойные знаки внимания со стороны какого-нибудь джентльмена, это было бы так ужасно!.. Тогда все удовольствие от нашего пребывания в Бате оказалось бы испорченным!

Серена успокаивала расстроенную мачеху, думая, что попытки принять шутливый тон с Фанни редко оправдывают себя. Настроена она была всегда серьезно, и ее куда чаще шокировали, чем забавляли столкновения с более оживленными людьми. Не было никакого сомнения, что ее юная беспомощность, да к тому же красота пробудили рыцарские чувства двух джентльменов среднего возраста, однако Серена решила сдержаться и не говорить ей об этом. Ни один даже самый суровый критик не мог бы заподозрить Фанни в попытке завести флирт, и Серена не хотела портить ей удовольствие от жизни на курорте.

А удовольствий они получали массу. Разглядывать витрины магазинов, слушать оркестр в водолечебнице, прогуливаться — если только погода стояла хорошая — по садам Сидни, замечать каждое новое лицо, что появлялось в городе, размышлять об отношениях и сходствах завсегдатаев водолечебницы — вот, оказалось, чем наслаждалась Фанни. Она была, например, уверена, что мужчина, в петлице которого всегда торчал розовый цветочек, был братом, а вовсе не мужем полной женщины в рыжеватом парике. Между ними явно заметно сильное сходство, разве Серена не согласна? А заметила ли Серена ту шляпку с зелеными перьями, что надета вон на той странноватой даме, которая одевается так старомодно? Ведь эта шляпка была выставлена в магазине на Милсом-стрит еще на той неделе, и цена у нее была просто невероятная! Серена всегда отвечала только утвердительно, но, сказать по правде, она ни разу не замечала ни полной женщины в рыжеватом парике, ни странноватой дамы.

А дело было в том, что бесцельное существование в Бате устраивало Серену не больше, чем жизнь в Доуэр-Хаусе. Смешавшись с болью в сердце от потери человека, который был ей скорее компаньоном, чем отцом, в душе ее жило беспокойство, желание чего-то, о чем девушка могла только догадываться, и это находило свое выражение лишь в скачках галопом на лошади по окрестностям города. Улицы в Бате были до того крутые, что каретами и экипажами почти никто не пользовался, и носильщики портшезов, а не кучера, взяли на себя ответственность за доставку дам на балы и концерты. Фанни уже серьезно подумывала, что стоит отправить обратно домой свое ландо, и понять не могла, что заставляло Серену каждое утро мчаться на окрестные холмы в сопровождении верного, но вечно скептически настроенного грума Фоббинга. Она знала, что падчерица обладает немалой энергией, которая пока так и осталась нерастраченной, однако Фанни не замечала, что самые утомительные поездки Серены приходились в дни прибытия в Бат очередного пунктуального письма леди Терезы Иглшэм. Конечно, она не подозревала, что эти письма, казавшиеся ей утомительными, заставляют Серену почувствовать, как велик разрыв с ее миром. Для Фанни потеря званых обедов в Лондоне, где редко говорили о чем-либо другом, как о правительственном кризисе или о победе над оппозицией, была незначительной; она никогда не могла понять, что может быть такого интересного в известии, что Гренвилль и Фокситы разошлись во мнениях. Удачи и неудачи тори и вигов значили для Фанни куда меньше, чем опасение, что мамочка может прислать в Бат ее старшую сестру Агнес — составить Фанни компанию.