Тариф на любовь - Ольга Сакредова

Вера поинтересовалась, есть ли у Вани большое блюдо под поросенка. Он открыл буфет, пригласив ее самой выбрать то, что нужно. Она охнула от столового сервиза на двенадцать персон — мечты любой женщины и хозяйки. В общежитии подобная роскошь непозволительна, а Иван будто не замечал ценности имущества. Верная себе, Вера тут же выложила, что думает о холостяке, имеющем изумительную посуду, о которой можно только мечтать, и, как добрая фея, загадочно выставила на обозрение одну тарелку.

— Ась, ты глянь! — весело окликнула Вера. — Ваня и вправду согласен на принцессу. Уже и горошины припас, да не простые.

На дне тарелки лежали скрепленные между собой золотые серьги с жемчужинами. Металлические дуги сверкнули тоненькими лучиками, но камни вбирали в себя свет ламп, будто истосковались по солнцу и теплу.

Иван почувствовал, как его окатывает жаркая волна стыда и ярости. Из-за переезда, ремонта, хлопот, связанных с новой квартирой, он совсем выпустил из виду эти сережки. Для него они были особенные, и Иван никогда и никому их не показывал. В них заключались стыд и позор его прошлого, поражение и начало новой жизни. Слишком сокровенное вытащила на свет Вера, и, будь она одна, Иван мог бы справиться с эмоциями, выкрутиться, отшутиться, не привлекая к этому внимания. Но рядом стояла Настя и во все глаза смотрела на скромное женское украшение. Ей Иван не мог лгать, а объяснить происхождение серег — земля пусть разверзнется прежде, чем он расскажет об этом.

Вера с хитрецой взглянула на Ивана, багрового, как свекла, и хотела уже высказать очередную колкость, но он опередил ее.

— Ты ищешь блюдо, Вера, — глухо, с непонятной угрозой напомнил он.

Она скептически хмыкнула, повела плечами и поставила тарелку на место.

Иван лихорадочно припоминал, что еще может обнаружить находчивая Вера, но перед глазами маячили сережки с тусклым, чуть пожелтевшим жемчугом. Не в силах справиться с собой, он слегка оттолкнул девушку в сторону, достал из-под стопки тарелок большое блюдо и отдал ей в руки.

— Сойдет? — грубо спросил он.

Вера внимательно следила за Ваниным лицом. Неожиданно уголки ее губ дрогнули, медленно растянулись в улыбку.

— Ой, Вань, ты смутился? — не веря глазам, спросила Вера, сочувственно подняла брови и… расхохоталась.

Ее смех заполнял все углы комнаты и застревал в спирально закрученных подвесках люстры. Она, не устояв на корточках, приземлилась на мягкую точку, скрестив по-турецки ноги. Поднос лежал у нее на коленях, а Вера исходила смехом.

У Вани руки дрожали от нестерпимого желания задушить эту наглую девку. Как она смеет издеваться над ним в его же доме, в присутствии Насти?! Мало того, что она так бесцеремонно обнаружила его тайну, да еще смеется в лицо. Врезать бы ей разок, чтобы заткнулась, но что подумает Настя!

Иван постарался взять себя в руки. Громко хлопнув дверцей, он встал, не обращая внимания на Веру, осуждающе взглянул на Асю.

— Пойдем, возьмешь продукты.

— Что?

Ася не узнала свой голос, из горла вырывались каркающие звуки, и только теперь она поняла, что почти не дышала.

«Боже мой! Эти серьги!.. Мои серьги до сих пор у Ивана. — Увидев их, Ася перестала соображать, стояла, как парализованная, не в состоянии ни о чем думать, что-то чувствовать. — Мои серьги!.. Этого не может быть!»

— Настя! — строго окликнул ее с порога Иван.

Она перевела взгляд на Веру, утиравшую слезы и всхлипывающую от смеха. Ася не могла понять, почему ее подруга смеется, но та вела себя слишком вольно в чужой квартире, а потому Ася решила напомнить ей о приличиях.

— Вера, — с упреком позвала ее девушка.

— Да, да. — Вера неуклюже перекатилась на колени, поддерживая рукой дорогое блюдо и продолжая смеяться. — Господи, впервые вижу, чтобы взрослый мужчина так краснел!

— Вера, нам пора. — На фоне зычного смеха подруги голос Аси казался безжизненно-тихим.

— Да, — легко согласилась Вера, — пора, мой друг. Чего ты такая бледная? Переживаешь за соседа? Идем на кухню.

Иван со злостью бросал в сумку пакеты с продуктами, опустошая холодильник. Обращаясь к нему, Вера не изменила своему настроению:

— Ты представляешь, что бомбардируешь меня этими деликатесами? Да, Ваня? Напрасно. И чего ты вообще злишься? Я тебе сказала комплимент. Давай я помогу тебе, Ваня. Ася, где моя авоська? — Она набрала овощей, положила пару пакетов круп и победно посмотрела на Ивана. — Хочешь врезать мне?

Он ошалел от такого предложения и на секунду забыл о присутствии Аси.

— Еще как! — И понял бессмысленность своей злости. Недобро усмехнулся. — Но лучше шею вывернуть… да язык укоротить.

Вера уловила нотки мрачного юмора, но все равно оценила его.

— Ваня, но я же не допытываюсь причины, только высказала факт. У нас Ася любопытная…

— Не пытай судьбу, Вера, — обожжешься, — хмуро прервал ее Иван.

— Вера, идем. — Ася тронула подругу за плечо. — Ты слишком разговорилась.

Вера успокоила ее улыбкой, вручила полную авоську и снова повернулась к Ивану.

— Кстати, Ваня, твоя сумка нам не нужна. Можешь смело перекладывать все обратно в холодильник. Только не забудь, что это не моя шея, ладно? Пошли, Ася.

Стиснув зубы, чтобы не сорваться на отборную брань, Иван закрыл дверь за девушками, быстро рассовал пакеты в холодильник и пошел в комнату. Достав из буфета серьги, он крутил их в пальцах и смотрел в темное окно.

Сколько раз он пытался вызвать в памяти образ той, что оставила эти украшения в уплату за постельные утехи, и ничего не получалось. Только ощущение стыдливо горящей кожи ее плеч, шеи, лица. Только контрастно-белые простыни и подушка. Только предчувствие опасности и неги… Предчувствие любви… Господи, когда это закончится?!

Сжав в кулаке драгоценности, он оглядел комнату в поисках укромного места. Он забудет о серьгах и их обладательнице. Он должен забыть о них. И Настя ему поможет. Как только он добьется ее расположения и доверия, она поможет ему забыть собственные грехи.

Пусть будет счастлива та девушка, волею случая попавшая к нему в постель, а он искупит свою вину с Настей.

Ася в полной мере поняла значение слова «мерзопакостно». Когда-то она прочитала его в одном из романов какого-то русского классика. Тогда оно показалось причудливой фантазией писателя, но в этот вечер она сполна оценила подобное состояние и настроение. Презренное и горькое слово преследовало ее оглушительным набатом.

Совсем недавно она сделала для себя открытие, что ее отношения с Юлианом весьма далеки от романтических, не говоря уже о любви. Не раз она собиралась объясниться с ним и разорвать наконец липкую паутину ложного приятия. И каждый раз ей что-то мешало. В последние дни Ася не видела Юлиана, и, несмотря на это, она все больше ощущала тяжесть на душе.