Eurocon 2008. Спасти чужого - Андрей Синицын

Сначала второе. Затем первое.

Невеликие потроха моего кораблика – чем не одиночная камера? От людей меня отделяют миллиарды километров. Сейчас мне совсем не нужны люди. Зато когда я затоскую по ним всерьез – а так и будет, хотя этот факт я готов принять лишь умом, – как раз подойдет к концу моя смена. И я начну считать дни и часы до возвращения на базу.

Потом – оплаченный Компанией отпуск на Земле. Субтропики. Пальмы. Пляжи. Шипение волн, накатывающихся на белый песок. На песке шезлонг, в руке коктейль, а вокруг очень много беззаботных людей, и среди них красивые женщины. Ни к чему не обязывающие слова, флирт, спортивные игры, дайвинг, серфинг, снова флирт под сенью пальм, и в самом воздухе витает что-то сиропное. Пусть рассудок твердит тебе, что фальшива такая жизнь, – наплевать. Да и не жизнь это вовсе. Это пробуждение к жизни.

Потом – снова в рейс. Может быть, даже в составе прежнего экипажа, хотя это скорее исключение, нежели правило. Но годится и прежний. К этому времени вновь пробудившегося к жизни пилота уже можно выпускать из клетки без намордника.

Со мной это случится еще не очень скоро. Пока что я лечу – и лечусь. Одиночеством.

То есть лечился до тех пор, пока автоматическая станция не засекла космоида...

Черное Ничто, и я – крупица в нем. Инородное включение. Хорошо, что Ничто не обладает эмоциями – ему глубоко безразлично мое присутствие в нем.

Можно поспать. Можно побеситься. Прекрасное занятие для мизантропа. Никому нет дела.

А еще можно послушать музыку.

Композиция называлась «Деление бесконечности на ноль» и была весьма тягомотной. Самое то, чтобы ни о чем не думать. Раньше я слушал «Болеро» Равеля – тоже помогало.

Так бы и продолжалось месяц, другой, а то и третий. Подозреваю, что Компания на моем простое ничего не теряет: ходят упорные слухи, что она сдает своих пилотов Патрулю в наем. Наверное, это правда – немного раздражающая, зато рациональная. Осознание господствующей в мире рациональности, а местами даже гармонии, отменно способствует врачеванию психозов. И темное Ничто обволакивает тебя, неслышно спрашивая: «Ну и куда ты рыпаешься? Зачем трепыхаешься, пылинка ничтожная?»

И знаете – помогает.

Ну не скотство ли это со стороны космоида – прерывать процесс лечения?!

Встретились два одиночества...

4

– Вот гад...

Во рту солоно – я ненароком прокусил себе губу до крови. На этот раз космоид едва не достал меня. Он очень целеустремленный космический гость, и «пшел вон» на него не действует.

Машинально наполняю пространство новыми кораблями-призраками. Как и в прошлые разы, это помогает ненадолго.

За каким чертом ему понадобилось наша Солнечная система, хотел бы я знать. Судя по тому, что нам известно о космоидах, они питаются релятивистскими частицами, а велика ли их плотность близ Солнца? Такая же, как повсюду в Галактике. Частицы солнечного ветра вроде бы не несут достаточной энергии. Плотность жесткого излучения здесь тоже мала – Солнце не магнетар и никогда им не станет. Если космоид нуждается в пище, то зачем ему этот жиденький гомеопатический бульончик?

Псих, наверное...

Мысль плотно застревает в моей голове. Почему бы, собственно, чужаку не быть ненормальным? Иной раз и животное может взбеситься. Это все объясняет: и настырность, с которой космоид прет к Солнцу, и тот удивительный факт, что он явился один, а не с группой дружков. Бывало ли когда-нибудь, чтобы космоиды наблюдались поодиночке, а не группами, вернее, стадами?

Насколько мне известно – никогда.

Выходит, я открыл новое явление.

Тщеславная мысль о приоритете не успевает завладеть мною – опять приходится уворачиваться. Этак я сожгу всю горючку для плазменных двигателей, останутся только слабосильные ионные, а на них не пофинтишь. На них даже не смоешься – чужак не поймет, что я пытаюсь оставить поле боя, догонит и сожжет. Удивившись, что так легко это получилось, – если только природа, создавшая космических животных, должно быть, с жестокого похмелья, не забыла наделить их способностью удивляться.

Между нами говоря, я с удовольствием отказался бы от чести быть первооткрывателем явления. Потом мне, конечно, начнут объяснять, что мое теперешнее состояние как нельзя лучше подходит для встречи с таким вот феноменом натуры... Потому что, дескать, я зол и не менее упрям, не забывая при этом беречь свою шкуру. Доля правды в этом есть – и все же я охотно предпочел бы одиночество и ватное безмолвие.

Теперь моя очередь. Ракеты чужака не берут, они его попросту не замечают, но плазменная пушка – иное дело. Жаль, что зарядов осталось мало. Зато перехват начинает удаваться. Космоид притормозил. Похоже, он не понимает, кто ему противостоит и чего ради. Громадный бык обратил внимание на лающую на него собачонку... роет копытом песок, косит исподлобья кровавым глазом...

Пора «тявкнуть». Два огненных сгустка уносятся в сторону чужого. От одного он уворачивается, второй цепляет «шкуру» противника по касательной. Булавочный укол. Но лучше, чем ничего.

И вновь мой черед уворачиваться...

5

– Тридцатый, слышим вас. Тридцатый, повторите свое сообщение.

Ага, отозвались. Наконец-то. Связь во Внешнем патруле поддерживается через радиоканалы – считается, что этого достаточно, несмотря на колоссальные расстояния. Сверхсветовые передатчики громоздки и дороги, их нет на наших корабликах, а в результате от вызова до ответа проходят десятки минут, если не часы.

– Я еще жив, – хриплю я.

В повторении моего первого сообщения нет необходимости. Вот оно: «Говорит Тридцатый. Вижу на экране неопознанный объект. Иду на сближение». И я рванул наперерез. А через несколько минут уже вопил изумленно: «Тридцатый вызывает Штаб! Это космоид! Одиночный космоид! Попытаюсь перехватить». Все время после этого передатчик оставался включенным, и в Штабе слышали мои междометия. Не все, а те, которые успели долететь. Некоторые еще летят.

И летят распоряжения в ответ. Пока долетело только первое.

Я закладываю сложную фигуру, известную среди пилотов как «кувырок Зильберта». Уж очень близко от меня пронеслись в прошлый раз огненные шары. Противник приноравливается к моему стилю пилотирования; пусть он животное, но животное, способное к обучению. Если не показывать ему новых фокусов, то рано или поздно он меня накроет.

Какая гадость этот кувырок... Если Зильберту нравилось выполнять его, то он паталогический извращенец...