Язык наш: как объективная данность и как культура речи - Внутренний СССР

Но сами проблемы и задачи, с которыми в жизни сталкивается человек, и обстоятельства их решения достаточно часто требуют, чтобы в оглашениях была выражена информация, прежде остававшаяся в умолчаниях.

Если с миропониманием субъекта всё в порядке, то раскрытие прежних умолчаний не сопровождается отрицанием прежних оглашений.

Это происходит вследствие того, что одна и та же по существу система образных представлений об Объективной реальности — мировоззрение, информация по умолчанию — лежит и в основе относительно краткого, и в основе более детального «описания в оглашениях» какой-то проблематики.

Если же выявляется несовместимость прежних оглашений и вновь раскрытых умолчаний, то это является основанием для того, чтобы:

· перестроить систему образных представлений об Объективной реальности;

· пересмотреть «словарный запас» и личностную грамматику употребления соответствующих языковых средств;

· пересмотреть выявившиеся несовместимые друг с другом понятия и догадки как определённость взаимного соответствия компонент мировоззрения и языковых средств;

· и тем самым изменить прежнее миропонимание.

Разрешится ли в этом процессе внутренний конфликт миропонимания субъекта в пользу прежних оглашений или в пользу вновь раскрытых умолчаний, зависит от существа выявленного конфликта «умолчания — оглашения» и нравственно обусловленной алгоритмики разрешения такого рода конфликтов в психике субъекта.

Отказ от разрешения такого рода конфликтов «умолчания — оглашения» вне зависимости от причин и мотивировки (они не всегда совпадают) способствует росту калейдоскопичности процессно-образного и дискретно-логического мышления, что может завершиться неоспоримо выраженной шизофренией или самоликвидацией субъекта в тех или иных жизненных обстоятельствах.

3. Языки в культурном сотрудничестве в процессе глобализации

3.1. Языки и глобальный исторический процесс

Переход от личностного масштаба рассмотрения к масштабу рассмотрения языковой культуры общества в целом начинается с признания того факта, что общество носителей-пользователей всякого языка характеризуется статистикой прохождения индивидами, составляющими это общество, каждого из множества витков описанного ранее спирального процесса преобразований объективной информации в Жизни:

1. Образы Объективной реальности в даваемом Богом Различении преобразуются в субъективные различные образы индивида.

2. Субъективные образы выстраиваются в нравственно обусловленную систему — мировоззрение субъекта.

3. Субъект кодирует свои образы в языковые средства, в каком процессе возникает его миропонимание. Миропонимание возникает в результате совместной работы процессно-образного и дискретно-логического мышления и также нравственно обусловлено.

То есть каждый носитель-пользователь языка — вне зависимости от того, осознаёт он этот факт или же нет, действует ли он умышленно волевым порядком или безвольно-безсознательно, — вносит свой вклад в то, чтобы спектр понимания Жизни на основе этого языка рос и расширялся или в то, чтобы прежние достижения предков утрачивались новыми поколениями.

Но поскольку далеко не все люди, составляющие общество, относятся безчувственно и нравственно безразлично (т.е. безнравственно) к тенденциям 1) развития, 2) деградации и 3) консервации достигнутого в неизменном, бездумно-механически воспроизводимом виде (т.е. без дальнейшего как развития, так и деградации), — то небезразличие такого рода множества людей может находить своё выражение в разщеплении языка на несколько языков, имеющих общее происхождение и различающихся в последующем как по особенностям звучания речи и смысловой нагрузки их слов [157], так и по особенностям свойственных каждому из них языковых конструкций и грамматики.

Но если выйти за границы культуры какого-то одного народа, то единство человечества выражается и в том, что в разных языковых культурах людей интересуют одни и те же проблемы. В анализе общих проблем представителями разных языковых культур вырабатывается общее для них мировоззрение, и это создаёт предпосылки к более или менее ярко выраженному проникновению разных языков друг в друга. В самом простом случае словарный запас одного или обоих взаимодействующих языков пополняется понятиями (т.е. словами во вполне определённой взаимосвязи с образными представлениями) из словарного запаса другого языка, в результате чего некогда пришедшие в язык слова с течением времени становятся его неотъемлемой частью [158]. В более сложном варианте проникновения одного языка в другой языковые конструкции (особенности грамматики) одного языка становятся органичными составляющими другого.

Хотя такого рода процессы могут охватывать жизнь нескольких поколений, вследствие чего они плохо ощутимы для каждого из проходящих через него поколений, но они объективная данность. Они — одна из составляющих истории человечества на протяжении всего исторического периода после некоего древнего события, зафиксированного в мифах разных народов как языковое разщепление человечества, некогда в прошлом обладавшего единым языком [159]. Иными словами, процессы взаимного проникновения языков друг в друга — одна из составляющих глобального исторического процесса нынешнего многонационального человечества.

Соответственно этому обстоятельству отношение к текущим изменениям в каждом из языков народов Земли в смысле придания выявляемым изменениям оценок «хорошо — плохо» не может быть в отрыве от отношения к тем или иным тенденциям в течении глобального исторического процесса.

В современном обществе одним из факторов, мешающих выработке такого рода отношения к текущим языковым изменениям, происходящим в национальных языковых культурах, являются разного рода «антиглобалисты». Одну из ветвей «антиглобализма» образуют как раз многие из тех, кто возомнил себя ревнителями чистоты . Поэтому прежде, чем обратиться собственно к рассмотрению культурного сотрудничества разных народов, проявляющегося и в изменении их языков, необходимо рассмотреть некоторые вопросы, связанные с течением глобального исторического процесса, и прежде всего, — вопрос о «глобализации» и «антиглобализме».

«Антиглобалисты» — люди, по разным причинам выступающие против «глобализации». Однако, к сожалению, в своём большинстве они не утруждают себя тем, чтобы понять, за что определённо и против чего определённо они борются, и потому у них не получается ничего, кроме массового уличного хулиганства, которое (если разобраться с закулисной стороной дела) организуют и оплачивают именно те силы, против которых «антиглобалисты» якобы борются. И при таком — не определённом по существу и исключительно безальтернативно-нигилистическом протестном отношении к «глобализации» — «антиглобалисты» представляют собой зло не меньшее, нежели исторически реальная «глобализация», которой они недовольны.

Глобализация в том виде, в каком она предусмотрена в библейском проекте порабощения всех, — действительно представляет собой зло. Но чтобы избежать и зла библейской глобализации, и зла библейского же «антиглобализма», необходимо осознать общественное значение как слов, так и жизненных явлений, которые этими словами обозначают.

«Глобализация» — термин политологии, ставший достоянием сознания интересующихся политикой и экономикой в последние годы ХХ столетия. «Глобализацией» стали называть совокупность экономических и общекультурных явлений, которые воздействуют на исторически сложившиеся культуры проживающих в разных регионах народов (включая и их экономические уклады), отчасти разрушая их, а отчасти интегрируя их в некую — ныне пока ещё только формирующуюся — глобальную культуру, которой предстоит в исторической перспективе объединить всё человечество.

Хороша будет эта культура либо плоха? Будет она одноязычной либо многоязычной [161]? — вопрос пока во многом открытый.

Но именно эти вопросы глобального взаимопроникновения друг в друга разных национальных культур не интересуют «антиглобалистов» потому, что они действуют из предубеждения: глобализация — безальтернативно плохо [162]. Однако такой подход сам плох. Дело в том, что:

Глобализация исторически реально проистекает из разносторонней деятельности множества людей, преследующих свои личные и групповые интересы. И эти интересы большей частью совсем не глобального масштаба.

То, что ныне называется «глобализацией», имело место и в прошлом, но не имело имени. На протяжении всей памятной истории цивилизации нынешнего человечества «глобализация» предстаёт как процесс взаимного проникновения национальных культур друг в друга; в нём также соучаствует и искусственно созданная иерархией древнеегипетского знахарства (“жречества”) культура иудаизма — исторически реального международного еврейства.