Крылья - Юрий Нестеренко

В общем, думать обо всем этом было неприятно, и я отложила это на потом, а пока расспрашивала доктора и отчима о том, что им известно. Известно им, однако, было немного — слишком скупы и, вероятно, искажены были первые сведения, дошедшие до нас через два континента и океан. Хотя способность пришельцев летать вроде бы подтверждалась.

Может быть, мне следовало дождаться более точных сведений — ведь пока я даже не знала, где именно высадились пришельцы! — но время не терпело; я решила, что узнаю все необходимое по дороге. Первой своей промежуточной целью я наметила Ллойет; если бы мне удалось сесть там на корабль, идущий на запад, то не пришлось бы пересекать посуху илсудрумскую границу, чего мне не слишком хотелось.

Мир между Ранайей и Илсудрумом все еще сохранялся, несмотря на вечные споры вокруг северных колоний, но меня беспокоила другая проблема — насколько я знала, илсудрумские законы не признавали равноправия крылатых. Илсудрумская империя вообще и древнее, и консервативнее Ранайского королевства.

Обдумала я, впрочем, и еще одну возможность — если цель моего путешествия находится так далеко на западе, то, может быть, ближе будет путь в обратном направлении, на восток? Я долго рассматривала и измеряла ниткой глобус в библиотеке; не зная точных координат летающей башни, я не могла однозначно ответить на этот вопрос. Но по дороге на восток пришлось бы пересекать совсем дикие земли, в том числе Великую пустыню Гвайорат, да и восточных языков я не знала, так что решила придерживаться первоначального плана.

Втайне от родных я готовилась к путешествию три дня, не столько покупая вещи, сколько продавая их. Я рассудила, что путь мой, по крайней мере пока, лежит через цивилизованные страны и удобнее будет делать покупки в пути по мере необходимости, чем тащить за собой громоздкую поклажу. Мне пришлось продать не только всю одежду, кроме той, в которой я планировала отправиться в путь, но и принадлежавшие мне лично книги. Увы, выручить за все это удалось немного. Когда я заикнулась в одной из лавок о прибавке, оценщик заявил, что он вообще не должен ничего покупать у такой маля… — тут он покосился на шпагу у меня на поясе — у столь юной особы без разрешения ее родителей, и мне пришлось отступиться. Мои сбережения, скопленные за прошлые годы, также были скудны — отчим предпочитал покупать вещи, о которых я просила, нежели выдавать мне наличные.

Так что теперь всего моего состояния хватило бы разве что на дорогу до Ллойета, а вот оплатить проезд на корабле было бы, скорее всего, уже нечем. Я знала, где в доме хранятся деньги, и понимала, что могу взять определенную сумму, не нанеся ущерба семье, но красть у собственных родителей? В то же время чем дальше, тем отчетливей я понимала, что не могу открыться им.

В общем, на четвертый день я все еще пребывала в мучительных раздумьях, так и не зная, на что решиться, и ругая себя за это. В тот день отчим рано ушел из дома — должна была состояться очередная казнь; кажется, момент для отъезда был подходящим. И даже если я возьму деньги, никакие упреки меня уже не настигнут — ведь я уезжаю навсегда… Навсегда. Пожалуй, впервые я поняла это со всей отчетливостью. И это простое слово показалось мне страшнее всех опасностей пути.

Пока я терзалась сомнениями, внизу послышался какой-то шум.

Хлопнула дверь, зазвучали незнакомые голоса на лестнице… затем я услышала, как громко вскрикнула мать.

Я выскочила из своей комнаты и увидела, как двое стражников поднимают по лестнице носилки. Следом шел еще один, четвертый, незнакомец, одетый в гражданское платье, что-то говорил плачущей маме. На носилках, укрытый плащом, лежал отчим; лицо его было неестественно бледным, в углу рта засохла струйка крови. Глаза были закрыты.

— Он мертв?! — кинулась я к пришельцам.

— Жив, но без сознания. Он серьезно ранен, — ответил одетый в гражданское. Как выяснилось позже, это был врач, волею судьбы оказавшийся неподалеку от места трагедии.

Все произошло, когда отчим, выполнив свои обязанности, возвращался домой. Бандиты в масках напали на него в узком переулке, где, несмотря на дневной час, не оказалось народу. Нападающих было пятеро или шестеро. Несмотря на внезапность нападения, отчим сумел зарубить двоих и, судя по оставшимся на снегу следам крови, ранил еще одного; но, уже когда в конце переулка показалась пара прохожих, тут же бросившихся за стражниками, одному из преступников удалось нанести роковой удар. Когда подоспел патруль, отчим был еще в сознании, но он не узнал нападавших; он лишь распорядился нести его домой и послать за доктором Ваайне, а затем лишился чувств. Его перевязали в доме жившего на соседней улице врача, а затем принесли сюда.

Отчима осторожно уложили в его спальне. Прибыл доктор Ваайне, о чем-то озабоченно пошушукался с коллегой; затем тот, получив плату за свои услуги, откланялся. Ваайне велел маме вскипятить воды и выгнал всех из комнаты. Двое стражников остались на всякий случай караулить внизу.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем доктор снова вышел к нам, неодобрительно покачивая головой.

Пока он жив, но шансов очень мало. Клинок прошел насквозь, повредив позвоночник. Даже если Кйотн выкарабкается, он уже не сможет ходить.

Мама, заставившая было себя успокоиться, вновь расплакалась. Я чувствовала, что у меня тоже предательски влажнеют глаза, и зло стискивала зубы, пытаясь подавить это проявление слабости. Мне было в этот миг труднее, чем маме. Мне хотелось плакать не только от жалости к отчиму, — хотя в тот момент, увидев его умирающим, я поняла, что все-таки любила его. Но не менее острой была и моя жалость к маме, которой вслед за мужем предстояло теперь потерять и дочь.

Ибо ничто на свете не могло отвратить меня от желания вернуться в мир крылатых.

В тот миг я твердила себе, что уезжаю не навсегда, что, возможно, я еще прилечу в Йартнар со своими новыми друзьями со звезд и что, может быть, они согласятся взять маму с собой на летающую башню и мы заживем счастливо там, на небе… Конечно, это были очень детские, очень наивные мечты, но они помогли мне удержаться.

Я не заплакала.

Явился дознаватель из Тайной Канцелярии. Он спрашивал нас, нет ли у нас подозрений о личностях злоумышленников. Мы ответили, что не знаем ничего конкретного и можем лишь предположить, что это месть сообщников кого-то из казненных. Дознаватель подтвердил, что следствие тоже склоняется к этой версии, тем более что в это утро отчим как раз казнил главаря банды, охота за которым шла уже не первый год. Затем он поинтересовался у доктора перспективами и, услышав, что отчим в любом случае уже не сможет выполнять свои обязанности, сообщил нам, что семье выплатят компенсацию, но в то же время дом будет передан новому королевскому палачу, а потому нам следует позаботиться о поисках нового жилья.