Из серии «Зеркала». Книга 3. И посадил он дерево, или Век Астреи - Олег Патров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одна фраза, не удержанная им в сознании, бездумно выпущенная на язык, стоило Бри жизни.
И вот он — такой умный Сэм — снова сидит и смотрит на людей, как паук. Может, это и не его паутина, но кто-то из его собратьев определено как следует закусит этими несчастными.
— 13-
Ли тихо рассмеялась.
— Не порть себе нервов, — категорично заметила мама.
— А если испорчены?..
— Что значит никому не нужна? Ты, прежде всего, самой себе должна быть нужна. Устала? Жизнь несправедлива? А ты как думала? Да я не издеваюсь. Я с тобой, дочь, пытаюсь поговорить серьезно.
— О чем?
— Конечно, есть и те, кто живет хуже, — казалось, матери уже не нужен был собеседник, так она увлеклась разговором. — Но ведь это тебя не утешает. Больно в груди? Трудно дышать? Это бывает, когда страдаешь… Предают только самые близкие люди… Любовь — как прыжок в пропасть. Никогда не знаешь, раскроется ли парашют. А, что?.. Тебе пора бежать?.. Лекарство? Конечно, занесу. Выздоравливай и давай выкидывай из головы дурные мысли. Это просто простуда. Я по тебе скучаю.
Ли с нетерпением потерла кнопку отбоя, но мать было не остановить.
— Хорошо, увидимся на днях. Во время обеда? Там посмотрим.
Она задавала вопросы — и сама отвечала на них. А что делать, если общаешься по видеофону с молчаливой дочерью?.. Молчать можно, сидя рядом. На расстоянии каждый сбой, каждая пауза разрывает разговор, как лезвие, вторгается в мир темной, безмолвной вечностью, за которой стоят вопросы, отвечать на которые не хочется ни одной из сторон. К чему ворошить прошлое? К чему тревожить настоящее? Улей есть улей. Некоторые вещи лучше не трогать попусту.
— Хоть бы что-нибудь о своей жизни рассказала. Да, ладно. Увидимся, там и поговорим. А до того старайся не думать. Ну, не совсем. О плохом не думать. Давай решать проблемы по мере поступления. Анализы будут готовы не раньше, чем через дней десять. Потихоньку вместе разберемся. Ты не одна. Брось. Будет и на твоей улице праздник.
Ли не хотела лишаться привычного ей одиночества. И тишины. Поэтому попросила подругу по работе.
— Ты не могла бы сходить в одну клинику и сдать анализы? Мой друг, врач, не добирает нормативы приема, а это деньги, сама понимаешь. А стоимость я тебе оплачу.
Ей даже не пришлось подменять титульные листы: группа крови у них совпала, а личные данные были зашифрованы плохо пропечатанным номером. Так что 276 или 216 — никто не разберет. Это же не суд. Всего лишь ее семья.
— 14-
Когда-то Сэм по детской наивности думал, что его призвание — дать людям увидеть то, что они есть — чуть жёстче или мягче в зависимости от их способностей. Он верил, что качественное отражение может помочь человеку стать лучше, добиться своих истинных целей — того, что люди хотят на самом деле… Но он забыл, что искренней бывает не только доброта.
Ему повезло: в отличие от многих других подобных ему мутантов он вырос в семье. Он был достаточно симпатичен и умен, а родители старались не замечать его дара.
Именно там, в семье, Сэм понял: глубоко — не значит честно, красиво и тем более правдиво. Часто он видел внутри людей лишь темную силу, которая стремилась освободиться, хитроумно меняя свой истинный облик бессмысленного в своем энергетическом коварстве разрушения зверя, загнанного в клетку.
Нескольких таких зверей он успел выпустить, прежде чем его желание помогать окончательно умерло.
Он поздно понял, что его способности не отражали «добрую сторону». На доброту у него было «слепое пятно». И он не захотел больше быть зеркалом для других. Старался смотреть в сторону, ни с кем не сближаться, ни к кому не подходить.
Но зверь метался и бился о железные прутья — и становился умнее.
Наступил момент, когда Сэм все чаще подчинялся его зову, выпуская не приправленную добротой страшную, огромную силу человека, выдающую себя за его суть.
— Я понял, кто я такой! — кричали они все, а он на первых порах резвился, думая, что это он играет с огнем, а не огонь пожирает его; заигрывал, дразнил соседей по комнате, выдавая их тайную природу и редкие способности.
Пока не встретил Ирсона…
«Подавленный разрушитель», — отразил тот картинку самого Сэма.
Первый другой человек-зеркало на его жизненном пути…
Ирсон объяснил Сэму, как устроен мир для людей и таких, как они, и почему с людьми бывает так плохо, и как защищаться от них.
Ирсон сказал, что азарт Сэма — это уловка людей, их способ выманить у него энергию, проехаться по жизни за чужой счет и без риска открыть в себе то, что даст доступ к деньгам и власти.
— Люди для нас — паразиты, крепко присосавшиеся к животному и пьющие его кровь. Нет, среди людей есть и другие виды существ, но этих к тебе тянет. Тебя будут преследовать те, кто хочет избавиться от совести, кто хочет дать дорогу самым низменным своим желаниям, потому что другая часть жизни сгорела дотла. Они ищут тебя, чтобы возродиться в новой, как они считают, более сильной ипостаси, там, где никто их не сможет достать, там, где они будут вершить судьбы и решать, ЧТО главное. Но им нужна энергия. Энергия жизни. В этом смысле, они — яйцеклетка, а ты — сперматозоид.
Нелестное сравнение. Сэму оно не нравилось, потому что тогда получалось, что в дураках оставался он.
— Теперь ты понимаешь, — удовлетворенно кивнул Ирсон. — Поэтому таким, как мы, нужно учиться, много учиться, и много врать. Их маленькие звери готовы пойти на многое ради твоей энергии. Получи с них все, что можешь, и сделай шаг назад. Ты должен взять аванс, потом еще один, потом всю плату — и не дать взамен ничего. В этом и будет ТВОЯ СИЛА. А пока ты всего лишь не огранённый талант, как потенциально высококлассный пловец, который еще не научился плавать.
Ирсон умел создавать красивые картинки.
Прошло немало времени, прежде чем Сэм понял, что Ирсон тоже был слеп на один глаз, а в другом у него стоял высокоточный, нацеленный на тень микроскоп с заклинившим окуляром. Ни повернуть ручки, ни уменьшить резкость…
Сэм только-только начал привыкать к подобному бытию, когда Го попросил его об услуге.
Этому парню, при всей его слабости, Сэм отказать не смог.
— 15-
Однажды Сави пригласила его разбавить их женских кружок.
