Тропиканка - Вальтер Неграо

Началось с того, что Кассиану, не постучавшись, вошел в комнату сестры и застал Асусену за рассматриванием фотографии Витора в газете, которую она выклянчила у Далилы. Кассиану, увидев эту самодовольную, ненавистную ему физиономию в газете, разбушевался. На шум прибежала Серена, и Кассиану, ткнув пальцем в снимок, стал объяснять матери, что его сестра грезит о сказочном принце, который сфотографирован в газете вместе с вице — президентом фирмы, с которой сегодня разговаривал отец. Мать, увидев на фотографии Летисию, все поняла и, переменившись в лице, выскочила из дому, о чем Кассиану не приминул поведать отцу, снова ткнув пальцем в злополучный снимок.

Рамиру отыскал жену на самой кромке залива.

— Какая же я дура, — пытаясь высвободиться из его объятий, рыдала Серена, — Думала, что спалю эту хижину и ты будешь только мой! Я не в силах бороться с ней, Рамиру. Она может все. Она у тебя даже рыбу покупает. И тебе придется встречаться с ней, говорить… Скажи, кто из нас тебе нужен? Ну, признавайся, ведь ты ее любишь? Так ступай к ней и оставь меня в покое!

— Серена! Не говори так, умоляю тебя! — пробовал урезонить ее Рамиру.

— Ты женился на мне только потому, что она тебя бросила! — продолжала, вне себя от горя, Серена. — Ты остался со мной только потому, что ее не было поблизости. Вот и вся правда!

Рамиру повалил ее на песок и яростно зашептал: — Ты говоришь ерунду! Ты знаешь, что я чувствую там, в море, когда думаю о тебе? У меня сердце готово выскочить из груди, стоит мне только вспомнить вкус твоих губ, запах твоих волос, тепло твоего тела! Ты — женщина, которую я люблю и всегда буду любить!..

* * *

Самюэль шел берегом моря в Форталезу к своему другу Кливеру.

Эстер еле отпустила его. Обычно такая здравомыслящая, она впадала в глубокое беспокойство каждый раз, когда Самюэль собирался в Форталезу. Уж сколько раз он объяснял ей, что идет вовсе не к Мануэле, а к ее отцу. Эстер эти объяснения не устраивали. То ли смутное чувство вины говорило в ней — она когда — то возглавила целую компанию женщин против Мануэлы, которая вынуждена была покинуть деревню, то ли она действительно ревновала, но всякий раз, стоило Самюэлю засобираться в Форталезу, Эстер становилась в позу. Не то чтобы она не верила своему мужу этого быть не могло, но она явно нервничала.

Чем дальше Самюэль отходил от родного дома, тем больше им овладевали мысли, не имеющие ничего общего с Эстер. Сам океан начинал разговаривать с ним. В рокоте его волн слышалась старинная легенда о царе морских цыган, бороздившем со своей армадой эти необъятные просторы …

… Судно с шатром из китайского шелка шло впереди, указывая путь остальным кораблям, на которых плавали морские цыгане, потомки финикийцев. Это было еще до Рождества Христова. Морские цыгане были особенными людьми — добрыми, отважным, гордыми. они уважали закон. Но через какое — то время их стали преследовать, завидуя их богатству и моryществу, а еще позже — объявили вне закона. Многих тогда перебили в море, уничтожили вместе с семьями, отняли их суда, но те, которым удалось спастись, добрались до северного берега Бразилии и построили здесь свои хижины… И потомки их не знали уже, правда ли, что на свете когда — то существовали морские цыгане, бороздившие моря и океаны на своих судах, чьи жены по праздникам одевали одежды из мягкой, надушенной ткани, гордясь своей красотой. Все это ушло на дно океана, как Атлантида …

… Мысли Самюэля вернулись к только что расшифрованным им записям из судового дневника одного парусника, дневника, который он хранил в своем заветном сундучке. Вот что на этот раз ему удалось разобрать:

«… Н вот когда ветер стал стихать и море успокоилось, мы заметили одинокий парусник… Подойдя к нему ближе, мы увидели лежащего на борту человека. Был ли это раненый или убитый? Необходимо было подойти еще ближе, чтобы позаботиться о нем. Когда мы подошли совсем близко, то увидели, что этот человек жив …»

… Спустя полчаса Самюэль уже допрашивал Кливера. Обычно Бом Кливер, стоило с ним завести речь о паруснике, впадал в младенчество, и Самюэль никак не мог понять, то ли это уловка старого ворчуна, то ли действительно разговор о погибшем паруснике настолько травмирует его, что дает о себе знать некая защитная реакция памяти и как будто переводит в мозгу Кливера стрелу.

— Ну давай, Бом Кливер, давай, моряк! Постарайся вспомнить! Цитирую: «Сначала раненый взял меня за руку, посмотрел мне в глаза и сказал: «Тебя, должно быть, сам Бог послал, сынок!..» Что было дальше, Кливер? …

— Самюэль! — на пороге выросла Мануэла. — Тебя просто сам Бог послал! У меня в комнате девушка, ей стало плохо в баре… Ты же смыслишь немного в медицине, посмотри, что с ней!

— Поднять черный флаг! — немедленно выдал Бом Кливер. — На борту чума! Изолировать больных!

— Ну, понесло — поехало, — проговорила Мануэла. — Теперь его не остановить. Пойдем, Самюэль… Посмотри на нее. Я отправила Питангу за парнем этой девушки, может, он приведет свою сестру, она — врач…

Действительно, пока Самюэль приводил в чувство Адреалину, — а это была она, — Питанга привела запыхавшихся Пессоа и Оливию. Оливия сердечно поприветствовала Самюэля. И, осмотрев Адреалину, сказала, что диагноз поставить нетрудно. Голод — самая распространенная в мире болезнь. С девушкой произошел обморок от недоедания. Пессоа с Оливией подняли Адреалину и повели к машине: они решили, что девушке следует пожить у них, чтобы вылечиться от своей болезни. После того как они удалились, Самюэль снова направился к Бому Кливеру, но старик продолжал кричать про чуму и про черный флаг, и Мануэла сказала, что больше от него ничего не добьешься.

— И вообще. — закончила Мануэла, — не приходи сюда, не осложняй мне жизнь …

Как только Самюэль ушел, Бом Кливер сказал совершенно нормальным голосом:

— Зря ты так, дочка. Самюэль не виноват в том, что с нами произошло, и ты это знаешь.

— Зато ты ничего толком не знаешь, старик, — загадочно возразила Мануэла.

* * *

Когда Летисия Веласкес сообщила Бонфиню, что она намерена скупить рыбу у Рамиру Соареса, тот изумленно поднял брови. Какой рыбы? Ведь, насколько ему известно, рыбаки еще не вышли в море и рыба преспокойно плавает в воде.

— Да, — спокойно подтвердила Летисия, — и, тем не менее, я хочу заключить с ним контракт. — О каком количестве рыбы идет речь? — задал вопрос Бонфинь.

И этого Летисия не знала.

— Очень часто рыбаки привозят больше рыбы, чем мы в состоянии купить, — напомнил ей Бонфинь.

— Да, но в таком случае можно заполнить хранилище, а часть сразу продать, — нашлась Летисия.