Назвать своей - Оливия Гейтс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что? – прошептала она. – Не потакай им, а то они съедят тебя вместо обеда.
– Все в порядке, Кали, позволь им удовлетворить свой… аппетит. Я привык к такому вниманию. Русские не менее откровенны в своем любопытстве и стараются выяснить мельчайшие подробности обо всех окружающих, будь то близкие или незнакомцы. Я чувствую себя прямо как дома.
– Значит, они такие же любопытные и назойливые? Какие гены мы передали Лео!
Аристидис прочистил горло:
– Мы можем выслушать рассказ про вашу неудачную попытку скрещивания генов и позже, а между тем суп остывает.
Кали перевела взгляд с Максима, чей спокойный взгляд вызвал ее раздражение, на брата, злившего ее не меньше.
– Замолчи, Аристидис! – Она обвела глазами остальных родственников. – И вы все. Просто ешьте. Или…
Она не договорила фразу, не сумев подобрать подходящей угрозы.
– Или что? – Тэя подняла брови. – Выкинешь один из своих фокусов?
Федра повернулась к Максиму:
– Она когда-нибудь рассказывала вам, что вытворяла в детстве, если мы не уступали ее просьбам?
Волков – весь внимание – подался вперед:
– Нет. Интересно послушать.
И родственники Кали наперебой начали рассказывать самые смешные случаи. Беседа сразу оживилась. Максим тоже вызывал взрывы хохота своими бесстрастными шутками. Все болтали друг с другом и громко смеялись. Аристидис вел себя на удивление оживленно. И даже Кали поддалась всеобщему веселью.
Только в час ночи все начали расходиться, обнимая Максима, словно нового брата. Затем Калиопа подождала вместе с Аристидисом и Селеной, пока Максим сходит за Розой и Лео. Он вернулся с сонным сыном на руках, неся все вещи Лео.
После обмена благодарностями два здоровяка – брат Кали и Максим – пожали друг другу руки. Взгляд Аристидиса красноречиво обещал Волкову, что шкура с него точно будет спущена, если он начнет увиливать от ответственности. А Максим кивком дал понять, что примет любую кару, если такое случится. От внимания Калиопы не ускользнул этот молчаливо заключенный пакт, который показался ей забавным, трогательным и одновременно разозлил ее. Она еле удержалась, чтобы не столкнуть этих двух мужчин лбами.
После того как Максим подбросил Розу домой, он подвез и Калиопу. Припарковавшись в подземном гараже ее дома, он помог ей и Лео подняться в квартиру и уложить сына спать. Затем, даже не пытаясь продлить визит, направился к выходу. Прежде чем открыть дверь, он повернулся и взглянул на Кали глазами цвета расплавленного золота:
– Спасибо за этот вечер в кругу твоей семьи. Твои родные мне очень понравились.
Она смогла лишь кивнуть. Против всех ее ожиданий, ей тоже понравилось, как все прошло. Но одновременно этот день добавил Калиопе смятения и дурных предчувствий.
– Они все любят тебя.
Она тоже их любила и не могла представить себе жизни без своей семьи.
Кали вздохнула:
– Но они совершенно бессовестно суют нос в наши дела.
– Это благословение – иметь близких, которые переживают за тебя, даже если приходится терпеть то, что ты воспринимаешь как посягательство на твою свободу. – Максим глубоко вздохнул. – Я всегда хотел иметь братьев и сестер.
От этих слов сердце у Кали защемило в груди, хотя она считала, что уже никогда не сможет испытывать сильные эмоции. Неужели Волков хочет сказать, что…
Не успела Калиопа додумать эту мысль, которая принесла бы ей еще больше боли, как Максим отбросил челку с ее лица, всматриваясь в него.
Кали решила, что сейчас он обнимет ее, избавит от борьбы, прервет терзающие ее мучения, дав то, чего ей так сильно хотелось. Но Волков лишь смотрел на нее взглядом, в котором читалось, какое сильное влечение он пытается обуздать и что он не сделает первый шаг, не получив приглашения.
А потом он спросил:
– Ты поедешь со мной в Россию?
Глава 6
Максим увидел, как на лице Калиопы отразилось изумление. Она не ожидала такой просьбы.
Он и сам такого от себя не ожидал.
Почувствовав, что Кали готова спонтанно сказать «нет» и ее губы уже приоткрылись, Волков, упредив, произнес:
– Там живет моя мама. Для нее было бы огромным счастьем увидеть внука.
Едва Максим упомянул свою мать, отказ застрял в горле Кали. Она сглотнула, ее идеальная кожа пошла красными пятнами.
– Но… Россия!
Волков ждал, пока эта идея немного уляжется в голове Калиопы. Помолчав, она добавила:
– И ты предлагаешь, чтобы мы отправились туда… прямо сейчас?
Почувствовав облегчение от того, что не прозвучал немедленный отказ и они уже вступили в переговоры, Максим попытался увеличить свое преимущество:
– Для нее было бы большим счастьем отпраздновать вместе с нами первый день рождения ее внука.
Кали потребовалась пара секунд, чтобы осознать важное значение этой вехи в жизни Лео и понять, что этот день уже не за горами.
Она воскликнула:
– Но ведь этот праздник уже через две недели!
– На поездку в Россию уйдет не меньше времени. Но если это ради того, чтобы отметить вместе день рождения Лео, мы можем выехать всего за день или два до этой даты.
Максим сжал руки в кулаки, чтобы сдержать порыв потянуться к Кали, прижать ее к себе, зацеловать до бесчувствия, пока она не начнет отвечать «да» на все его просьбы.
Он сдержался, как поступал теперь постоянно.
– Я знаю, что мама была бы рада провести с Лео как можно больше времени, помочь нам подготовиться к празднику, и уверен, что она очень хотела бы, чтобы мы остановились у нее.
Глаза Кали расширились.
– У нее? Не у тебя?
– Да, у нее. Я не живу с ней.
От этой информации, кажется, поезд ее мыслей окончательно сошел с рельсов.
– Тогда где же ты живешь, когда не ездишь по делам и не останавливаешься в отелях? Я никогда тебя об этом не спрашивала.
– Если ты спрашиваешь, есть ли у меня свой дом, то ответ – нет.
Он еле сдержался, чтобы не добавить, что лишь однажды захотел получить собственный дом – с ней. И единственный дом, который нужен ему сейчас, – это тот, в котором бы с ним жили она и Лео.
Но он промолчал. Калиопа уже однажды сказала ему, что они не будут жить вместе. И у нее было полное право отказать. Ее главным долгом было защищать Лео от нестабильности. Максиму надо быть лишь благодарным за это. Он и испытывал благодарность за то, что Кали разрешила ему принимать такое участие в жизни Лео. О большем и просить было нельзя.
Но все-таки была огромная разница между тем, что ему следовало чувствовать, и тем, что он чувствовал на самом деле. Он притворялся спокойным и благоразумным, в то время как сходил с ума: ему казалось недостаточным то, что было позволено.
Сочтя фразу Максима о том, что у него нет дома, концом обсуждения этой темы, Кали вернулась к тому, с чего начался их разговор:
