Заключительный аккорд - Гюнтер Хофе

Это были далеко не все вопросы, которые задал Хельгерту полковник фон Зальц…

Дверь камеры распахнулась. Вошли два жандарма, вооружённые автоматами. Тщательно осмотрели помещение, бросая на Хельгерта такие странные взгляды, будто он был пришельцем из совершенно другого мира. Но в то же время от Хельгерта не ускользнуло, что оба они смотрели на него с какой-то долей признания, хотя и старались скрыть это друг от друга.

Хельгерт ждал.

Послав три телеграммы, Дерпберг покончил с формальностями по делу Хельгерта. Бригаденфюрер, ознакомившись с планом, утвердил его. В конце концов было решено, что арестованный Хельгерт должен поступить в распоряжение управления государственной безопасности.

— Подключите к этому делу Фрейберга. Через три дня я хочу видеть этого… этого типа перед собой, Дернберг!

Дернберг понял, что его шеф обязательно хочет приобщиться к этому делу.

Штурмбапфюрер Дернберг любил быструю езду и частенько вспоминал своего водителя, которого убили во время бегства из Парижа. Если бы Дернберг тогда не использовал его труп как прикрытие, ему самому пришлось бы плохо.

Путь Дернбергу предстоял неблизкий: нужно было проехать более шестисот километров — из Берлина через Модлип в Насельск. Подъезжая к Франкфурту-на-Одере, штурмбанфюрер повсюду видел зенитные батареи.

«Валяют здесь дурака, — подумал он, — когда нужно сражаться. Жить нужно так, как жили наши предки. Идея колонизации стран Востока огнём и мечом — дело стоящее. Претворив её в жизнь, можно будет оздоровить рейх».

Приехали в Позен. Позади примерно половина пути. Улицы городка выглядели на удивление мирно.

«Неужели нет никакой опасности с воздуха? Где же части ПВО? Это кажется мне опасным».

— Чем занимается наша общая знакомая из Нарбонна, Фрейберг? — спросил Дернберг у своего попутчика.

— Она стала моей женой, штурмбанфюрер.

— Великолепно! Примите мои поздравления. А я и не зпал этого.

Проехали Конин. Следующим был населённый пункт Кутно, а затем дорога сворачивала на северо-восток. Переправа через Вислу — и вот они уже в Модлине, где состоялось небольшое служебное совещание. Потом восемь часов езды — и они оказались в Насельске. И сразу же приступили к делу, ради которого проделали столь долгий путь.

— Господин полковник, мы прибыли.

Фон Зальц предложил гостям кофе, коньяк, сигареты.

— Хорошо, что вы так быстро приехали, — начал разговор полковник. — Долго мы его не стали бы держать. Осудили бы военным трибуналом — и сразу же в расход.

— Я попросил бы вас проинформировать меня о том, что вам удалось узнать до нашего приезда.

Зальц достал топографическую карту, какие-то схемы и сделанные им заметки.

Дернберг внимательно выслушал полковника, а потом сказал:

— Всё изложенное здесь вами, господин полковник, представляет несомненный интерес для группы армий «А» и, возможно, в какой-то степени заинтересует Вторую армию и ваш корпус. Однако поймите меня, полковник, нам нужны другие, более интересные сведения. — В глазах Дернберга блеснули насмешливые огоньки.

Начальник штаба корпуса сделал вид, что не заметил этой насмешки.

— А что вы скажете относительно вот этого? — Полковник вынул лист бумаги. — Здесь записаны слова Шпелингера, когда он был в бессознательном состоянии. «Круземарк… генерал Круземарк… Чёрно-бело-красный Круземарк… Трус Круземарк». Это имя вам ни о чём не говорит, штурмбанфюрер?

Дернберг незаметно под столом наступил Фрейбергу на ногу, призывая его тем самым быть особенно внимательным.

— Это имя мне знакомо, но…

— Мы между делом справлялись и установили, что в сухопутных силах имеется всего один-единственный генерал по фамилии Круземарк. Он командир дивизии на Западном фронте. В сорок третьем году он был ещё полковником и находился на Центральном фронте. Затем его назначили командиром дивизии, это уже в период высадки американцев и англичан на побережье Нормандии. — Полковник сделал паузу. — Чёрно-бело-красный Круземарк. Вас это должно заинтересовать, не так ли? От Шнелингера вы больше ничего узнать уже не сможете, так как он расстрелян по приговору военного трибунала.

Штурмбанфюрер вяло кивнул.

— А ведь этот Круземарк обязан был в конце сорок третьего года представить официальный рапорт о дезертирстве. Управлению государственной безопасности, видимо, об этом что-нибудь известно. — Фон Зальц слегка усмехнулся.

— Господин полковник, по-видимому, вы выжали из Хельгерта всё, что вас интересовало. Может ли он дать ещё какие-нибудь сведения, проливающие свет на состояние войск противника?

— Вряд ли…

— Ваши соображения, касающиеся генерала Круземарка, могут быть полезны. — Голос Дернберга звучал сухо.

Фон Зальц изобразил нечто похожее на кивок:

— Если я вас правильно понял, вы собираетесь допрашивать арестованного, задавая ему, так сказать, политические вопросы?

— Можно и так сказать.

— Понятно…

— Надеюсь, мы с вами придерживаемся единого миопия относительно того, господин полковник, что заниматься этим кругом вопросов могут только органы государственной безопасности?

— У нас с вами нет единого мнения, штурмбанфюрер.

— Я получил предписание доставить арестованного в Берлин. — Дернберг положил на стол документ.

Зальц отодвинул документ в сторону.

— Сожалею, но я подчинён командиру корпуса, командующему Второй армией и командующему группой армий.

— Ваши слова следует понимать как отказ передать нам арестованного?

— Вы меня поняли правильно.

Фрейберг покраснел как рак, а Дернберг закусил нижнюю губу и потом продолжал:

— Вы понимаете, господин полковник, что ваш отказ может вам очень дорого стоить?

— За меня можете не беспокоиться. Угроз я нисколько не боюсь. — С этими словами полковник сунул сигарету в рот.

— Можем мы ознакомиться с протоколами допросов?

— В любое время.

— Можем мы допросить Хельгерта здесь, у вас?

— Нет. Этот вопрос решает наше командование, поскольку Хельгерт был захвачен с оружием в руках в нашем районе.

Дернберг растерялся: подобного хода событий он себе даже представить не мог.

— Ну хотя бы увидеть его можно? — спросил он.

— Вы считаете, что сможете его опознать, штурмбапфюрер?

— Я думаю, что… смогу.

— А он вас?

— Тоже. — Дернберг на миг задумался, представив себе, как удивится и испугается Хельгерт. И тут же не без удовольствия подумал о том, что он постарается как можно скорее убрать этого гордеца фон Зальца с его высокого поста. Ильзе Хельгерт в его, Дернберга, постельке, а её бывший — в тюрьме: великолепная ситуация. «Однако самое главное здесь — Круземарк. Не я буду, если мне его на этот раз не удастся пригвоздить».

Между тем полковник фон Зальц приказал привести Хельгерта.

В кабинете воцарилось томительное молчание. Дернберг внимательно разглядывал большую карту, висящую на стене.

— Довольно странные позиции, — произнёс штурмбанфюрер.

— Почему странные? — спросил фон Зальц.

— Если русские перейдут в наступление и потеснят вас, ваши части окажутся прижатыми к реке с обрывистым высоким берегом. Если же наступать будете вы, то русским будет трудно найти на ровной местности укрытие.

— Ваше представление несколько упрощено. — Зальц явно наслаждался своим превосходством. По его виду нетрудно было попять, что у него нет ни малейшего желания обсуждать этот вопрос дальше.

В дверь постучали. Жандармы привели Хельгерта.

— А вот и тот, — небрежным жестом руки полковник фон Зальц ткнул в сторону арестованного, — кто работал на нашего противника. Он вам знаком, штурмбанфюрер?

Дернберг сидел неподвижно, весь в напряжённом ожидании, прикрыв глаза ладонью левой руки.

Перед Дернбергом действительно стоял Хельгерт. Именно таким Хельгерт и остался в его памяти со дня встречи в Холабрупе, потом в Вене, а затем в помещении суда в Гамбурге. Широкоплечий, кажущийся гордым даже в этой обстановке. А Дернбергу так хотелось увидеть в глазах Хельгерта страх и растерянность! Дернберг отнял руку от лица и, поднявшись со стула, рассматривал арестованного, словно тот был музейным экспонатом.

«Вот стоят друг против друга люди: двое в форме войск ПС с одной стороны и один в такой же форме, только с неё сорваны погоны и орденские планки, с другой, — думал фон Зальц. — Мундиры сшиты из одинакового материала, по одному и тому же покрою, но между их владельцами лежит целая пропасть. Ясно одно: Дернберг действительно знает арестованного. Сам же Хельгерт и виду не подаёт, он не шевелится, лишь скосил глаза в его сторону и внимательно всматривается в лицо».

— Вы меня узнали, Хельгерт?.. — выдавил сквозь тонкие губы штурмбанфюрер. — Шестнадцать месяцев назад мы встречались с вами в Гамбурге. — Дернберг сделал шаг по направлению к арестованному и принял театральную позу, засунув левую руку в карман.