Жена для генерального (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна

– Хорошо, скажу, чтобы собирались. – Что за шоу разворачивается в моей квартире и при чем тут Саша, я не понимал. Весь этот фоновый шум только отвлекал, но тревогу в голосе Штерна услышал отчетливо.

– Давай, Марат, до связи.

– Точно говорю, нужно делать второго!

Обе фразы снова прозвучали в один миг. Наверное, ещё б минута разговоров, и у меня началось бы раздвоение личности.

Вместо долгожданного поцелуя моей любимой женщине достался бы ненормальный. И Бадоеву пришлось бы как имущество перевозить меня в конспиративные хоромы Штерна.

К счастью, мышка первой сообразила, что что-то не так. Одним движением руки она отослала тетку с Сашей обратно в спальню и закрыла за ними дверь.

– Это был этот твой... специалист по безопасности?

Не сделав и шага навстречу ко мне, она прижалась спиной к двери.

– Да...

Возвращение с небес на землю было жестким. Уж точно не сбором чемоданов и знакомством с родней будущей жены я сейчас хотел заниматься. 

Душа так и требовала послать всех к черту. Сплавить бесценную родственницу хоть ненадолго назад в ее Воронеж. Поставить войну с Герасимовым на паузу. И высушить слезы моей девочки.

Мы оба уже давно заслужили перерыв в этой гребаной адской игре в прятки. Хоть сутки для двоих. Мне – вспомнить, для чего это все. Аглае – чтобы вновь начать доверять.

От тех урывков наедине, что были сейчас, лишь крыша ехала. Но...

– Завтра в Питере будет жарко. Вам с Сашей оставаться здесь небезопасно.

Вдаваться в подробности я не стал. Сам еще не знал, что ждет всех после подачи документов в прокуратуру.

– Опять отошлешь меня домой?

Аглая больше не дрожала. Казалось, даже краснота с глаз спала.

– Ты не только очень красивая, но еще и умная. – Я сам подошел к своей мышке. Почти дотянулся пальцами до лица, но прикасаться не стал. – Только у нас не будет повторений. Помнишь, я клялся?

– Я не собираюсь ждать тебя снова. Ни день, ни год. – Всю фразу она произнесла четко и громко. Лишь на последнем слове голос предательски сел.

– Всего ночь. Уже завтра я буду рядом с вами... В одном очень надежном месте.

– Даже не в Воронеже?

– Никакого больше Воронежа! – Я покосился на дверь. – Одна ночь врозь. И потом я весь в твоем распоряжении. С ответами на какие угодно вопросы, с признаниями. Твой. С макушки до ног.

Будто предложил что-то совсем невозможное, Аглая отрицательно замотала головой.

– Я уже просила тебя... – Не позволяя мне приблизиться, она выставила вперед руки и гордо вскинула подбородок. Моя воительница. – А сейчас мне нужно попрощаться с тетей и собрать чемодан. На этот раз самой. Без посторонней помощи и спешки. Пусть хотя бы это будет не «как тогда».

Приехавший за Аглаей Бадоев смотрел на всех нас хмуро. Он будто не временный переезд организовывал, а поминки справлял. Лишь присутствие моих девочек не позволило исполнить недавнюю мечту и вместе с зубами этого героя избавиться еще и от стресса.

Только после прощания с теткой и сообщения от Бадоева об окончании поездки я перестал метаться по квартире как раненый лев.

В темноте ночи нервы успокаивались лучше. В полной тишине, один на один с собой я вспоминал последние воинственные взгляды Аглаи, прощальную улыбку дочери и как они обе поджали губы, переступая порог. Одна красавица на руках у другой. И обе мои.

Эти их последние жесты стоили тысячи слов. Не было в них ничего чужого и равнодушного. Были обида, гордость и скрытое, запретное даже для самих себя ожидание.

Ради этих эмоций горы свернуть казалось плевым делом. Вера в успех вернулась. Даже одинокая ночь пролетела незаметно.

Впервые за долгое время я не крутился на кровати и не считал часы бессонницы. Утро тоже порадовало. После серого унылого месяца на питерском небе вдруг засияло солнце. А в здании прокуратуры, куда Штерн передал документы, очень быстро началась настоящая жара.

Вероятно, Шульцу, и правда важнее всего было получить новые корочки и свободу перемещения. Бумаги, которые он передал Диме в качестве аванса, оказались настоящей бомбой.

Количество ордеров на обыск и повесток с каждым часом становилось все больше. К прокуратуре в расследовании дела очень быстро подключилась федеральная налоговая. И после обеда я собственными глазами лицезрел, как со свитой адвокатов и помощников на первый допрос направляется сам Герасимов.

Он прошел мимо меня, даже не оглянувшись. Обрюзгший, как старых хряк. Совсем седой и все такой же надменный, будто весь мир стоит перед ним на коленях.

Мы не виделись год. Исключенный из состава совета директоров, он больше не мог навязывать свои условия «А-групп» и открыто влиять на других акционеров. Благодаря новой системе безопасности для Герасимова и его ищеек наглухо закрылся доступ в офис и на строительные площадки.

Охрана узнавала о любом постороннем сразу же. По видеокамерам, по звонкам от внедренных в бригады безопасников. Я не считал деньги, которые уходили на все эти меры. Поначалу суммы были космическими.

Чтобы не случилось паники, ни акционеры, ни Дамир ничего не знали о таких тратах. Я переводил деньги со своих счетов, и, лишь когда форс-мажоры прекратились и вместо прохождения проверок мы занялись работой, смог рассказать брату обо всех изменениях.

На каждую дырку есть своя затычка, и за год я закрыл все прорехи, через которые бывший генподрядчик мог влиять на «А-групп». Захоти Дамир вернуться к делам, ему досталась бы новая, гораздо более эффективная компания.

Под прицелом остался лишь я.

Один человек. Без связей. Без друзей. И без любовниц.

Спустя какое-то время я даже стал думать, что Герасимов забыл обо мне. После попытки убийства наступило полное затишье. Покушения прекратились. Машину со мной больше никто не подрезал на дороге. Перестали приходить записки.

Если бы не последняя атака в Воронеже, я бы и вправду поверил, что старая акула утратила интерес к моей персоне. Но за Аглаей и дочкой приехали все же слишком быстро. Нас вычислили всего по одной встрече. А значит, сейчас предстояло идти до конца.

Часы допроса Герасимова текли невозможно медленно. Я выучил наизусть все договоры, которые предоставил Шульц. Трижды выходил на улицу, чтобы отдышаться и выпустить пар. Пересчитал все листья на соседнем дереве.

От ярости ничто не могло помочь. Через стенку из соседнего кабинета доносилась лишь одна фраза: «Мой клиент отказывается давать показания против себя», а от цифр перед глазами сжимались кулаки.

Не знаю, как долго я бы еще протянул. Но в одну из прогулок дверь кабинета прокурора тоже открылась.

Герасимов вышел первым. Словно собрался убить меня прямо здесь, он в несколько шагов преодолел расстояние до крыльца. Но, не дойдя всего шаг, остановился.

– Считаешь, что победил? – Он жадно втянул воздух, будто до этого все время не дышал. – Думаешь, сможешь задавить меня какими-то бумажками?

Уставился на меня в упор своими белесыми глазами.

– Я еще даже не начинал.

Прежний я, может быть, и почувствовал бы волнение. Но не нынешний. Все эмоции давно перегорели. У меня были доказательства, и вестись на грязные провокации я не собирался.

– И не начнешь. Твое поколение повально заражено одной болезнью. – Герасимов выпучил глаза. – Вы все наивно верите, что в серьезных делах можно оставаться правильными и чистенькими. Что вам воздастся за хорошее поведение.

Оглянувшись на приближающихся конвоиров, он собрал слюну и громко сплюнул прямо мне под ноги.

– Сосунки! Но ничего, эта болезнь лечится быстро и качественно. 

Штерн подошел ко мне спустя минуту, после того как на руки Герасимова надели браслеты и повели к полицейской машине. Без адвокатов и помощников мой бывший генподрядчик уже не смотрелся таким важным. Обычный старик. Без наследников. Без будущего. Уцепившийся за месть, словно это единственное, что осталось важного в жизни.