Великие святые: Матрона Московская, Ксения Петербургская, Серафим Саровский, Сергий Радонежский - Литагент «5 редакция»

Так заключил свое поучение святитель и, благословив новопосвященного, отпустил его с миром. И пошел он, новый игумен, облеченный теперь свыше благодатию и властию иерейскою, в свою родную обитель, чтобы прилагать там труды к трудам и, восходя на небо по лествице Христоподражательного смирения, вести туда же за собою и всех присных учеников своих…

Глава IX

Смиренный игумен

Радуйся, добрый стада своего иночествующих наставниче и правителю…

Радуйся, желаемых благ пришедшим к тебе подателю…

Радуйся, свещнице тричастный, светлейшими богословскими добродетельми светящий. Радуйся, светильниче двойственный, любовию к Богу и к ближнему горящий!

С нетерпением ожидали братия своего первого игумена, – говорим «первого» потому, что почивший в Бозе игумен Митрофан был только случайным представителем власти, которым Преподобный Сергий только хотел оградить себя от необходимости начальствовать. С какой же радостью вышли они теперь навстречу своему новому начальнику, или, лучше сказать, своему давнему наставнику и любимому отцу! Со слезами сыновней любви поклонились они ему до земли. Радовался и святой игумен, смотря на радость любимых чад своих. Войдя во врата обители, он прошел во храм и там, весь в слезах, пал ниц пред святой иконой Живоначальной Троицы, прося благодатной помощи в предстоящем ему многотрудном служении. В пламенной молитве своей он призывал на помощь Пресвятую Владычицу Богородицу и бесплотных служителей у престола благодати – святых Ангелов и Архангелов, святого Предтечу Христова и мудрых апостолов; он вспомянул и великих Святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого и всех святых, дабы их молитвами укрепила его десница Вседержителя неосужденно, со дерзновением и несмущенным сердцем предстоять престолу Пресвятыя Троицы и касаться руками Агнца Божия, закланного за спасение мира.

Окончив молитву, он обратился к братии со словом поучения, убеждая их не ослабевать в подвигах ради Царства Небесного. «Царствие Божие, – говорил он между прочим, – с нуждою восприемлется, и только понуждающие себя восхищают оное (Mф 11:12). Подвизайтеся же, братие, войти в него узкими вратами! (Мф 7:13). Приидите, чада, послушайте мене, по слову Давидову, я страху Господню научу вас (Пс 33:12). Помните слова Апостола: плод же духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал 5:22–23). Подвиг немалый предстоит нам противу невидимого врага, ибо диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1 Пет 5:8). Не устрашимся, други, этого подвига, чтобы страшного геенского мучения избегнуть; пусть сведены будут руки от трудов – будем простирать их только к Богу, а ноги пусть неподвижно стоят на молитве!.. Не будем, братие, щадить естество тленное, со всем усердием возьмемся за подвиг, чтобы получить победные венцы от Христа Бога!»

После поучения святой игумен в первый раз благословил свою братию. При этом он поручал себя их молитвам, исповедуя свою немощь ввиду той тяжкой ответственности перед Богом, какую он принимал на себя, если бы кто подвергся соблазну по его вине. «Молитесь, братие, обо мне, – говорил смиренный игумен, – ибо я человек малосведущий и неопытный. Вот я принял от Царя Небесного талант и должен буду отдать в нем отчет. Страшит меня слово Господа: …иже аще соблазнит единаго малых сих верующих в Мя, уне есть ему, да обесится жернов оселский на выи его, и потонет в пучине морстей (Мф 18:6). Какое же горе угрожает тому, кто своим неразумием погубит многие души! И буду ли я иметь дерзновение, представ пред Господа, сказать Ему: “Се, аз и дети, яже ми даде Бог“? (Ис 8:18). Услышу ли я сей Божественный глас великого Пастыря горних и дольних, с милосердием вещающего: “…рабе благий и верный… вниди в радость Господа твоего” (Мф 25:21)?».

Так вступил Преподобный в управление своей родной обителью. Поучая братию, он избегал многоглаголания; его речь обнаруживала глубокое знание Священного Писания, дух и смысл которого он постигал не умом только, но и сердцем, просвещаемый благодатию Божией и руководимый опытом духовной жизни. Оттого все его поучения, при своей простоте и краткости, были проникнуты особенною силою, дышали благодатным помазанием и властно действовали на сердца слушателей. В одной из рукописей XVII века, принадлежавших Новгородской Софийской библиотеке, а ныне находящихся в библиотеке С.-Петербургской духовной академии, есть такое поучение Преподобного Сергия: «Внимайте себе, братие, всех молю, прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и любовь нелицемерную, к сим и страннолюбие, и смирение с покорением, пост и молитву. Пища и питие в меру, чести и славы не любите, паче же всего бойтеся и поминайте час смертный и второе пришествие».

Вот и все поучение. Действительно ли оно написано самим Преподобным Сергием или только записано его учениками, но от него, несомненно, веет духом Сергиева смирения, и потому мы читаем его, в несколько сокращенном виде, на многих древних иконах угодника Божия, написанным в свитке.

Блаженный Епифаний говорит, что Преподобный Сергий всегда имел пред духовным взором своим великие образцы ангелоподобной жизни таких светильников монашества, как великие Антоний и Евфимий, Савва Освященный и Пахомий, Феодосий Киновиарх и др. Поэтому в своих беседах с братией и в поучениях он любил воспоминать об их подвигах и всегда удивлялся, как они, будучи облечены плотью, побеждали врагов бесплотных и были страшны диаволу; сильные земли в удивлении склонялись пред ними, а они во смирении благодетельствовали людям – исцеляли больных, избавляли от бед на суше и на море, предстательствовали в час смертный, питали нищих, вдов и сирот, по слову Апостола: ничтоже имуще, а вся содержаще (2 Кор 6:10). Размышляя о сем, Преподобный усердно молил Бога, дабы сподобил его непреткновенно идти по стопам сих подвижников, и убеждал братию подражать их равноангельной жизни.

Игуменство Преподобного Сергия во многом напоминало игуменство преподобного Феодосия Печерского: та же строгость к себе и любовь к братии, та же неутомимость в трудах, бессонные ночи, обличение праздных, тихие, кроткие речи, растворенные слезами отеческой любви. В отношении к братии и в сане игумена он нисколько не переменился. По-прежнему он учил не столько словом, сколько своим примером. К великому утешению братии, каждый день совершал он Божественную литургию. Никакая усталость, никакие дела и заботы не могли помешать ему первым являться в церковь ко всякому Богослужению, и выходил он из церкви всегда последним. В продолжение всей службы Божией он стоял как свеча и отнюдь не позволял себе прислоняться к стене, «что знаменовало, по выражению святителя Московского Филарета, мысль, в Богомыслии водруженную, и дух, непобеждаемый леностию тела». Сидения в церкви не допускал никогда. Памятуя слова Господа: …иже аще хощет в вас быти старей, да будет всем раб (Мк 10:44), он и в сане игумена продолжал по-прежнему служить братии в домашних делах: он сам скатывал свечи, варил кутию, или коливо, которое в те времена было приносимо в церковь на память всех великих святых, особенно же просфоры всегда приготовлял сам, не допуская никого из братии участвовать в этом, хотя, конечно, многие и желали того; даже и пшеницу для сего молол сам. А потом приносил сии чистые труды благоговейных рук своих к алтарю Божию для бескровной жертвы Господу Богу.

Святой игумен носит воду для братии

В начале игуменства Преподобного Сергия, как мы уже говорили, число братий в его обители не превышало двенадцати. Так было до 1357 года, когда пришел к нему архимандрит Симон – первый принятый им сверх сего числа. С этого времени число братии стало возрастать. «Многие христолюбцы, имена коих записаны у Господа в книге жизни, – говорит блаженный Епифаний, – стали издалека приходить к Сергию, оставляя суету житейскую и преклоняя свои главы под благое иго Господне». Кажется, всего чаще приходили к нему земляки – ростовцы, кроме Елисея и Онисима, мы знаем Андроника и Афанасия, уроженцев ростовских.

Упомянутый выше архимандрит Симон был дивный муж, старейший из архимандритов области Смоленской, известный своими добродетелями и строгой жизнию. Слушая рассказы о подвигах Преподобного Сергия, он возгорелся ревностью по Боге, оставил свое настоятельство в Смоленске, оставил почет и уважение, коими пользовался там, оставил, наконец, родную сторону, расстался с друзьями и всеми близкими и с посохом простого странника пришел в пустыню Радонежскую. С глубоким смирением просил он Преподобного Сергия принять его в число своих послушников, и Преподобный с любовью и радостью принял смиренного архимандрита. Много лет провел усердный Симон в послушании у святого игумена; на его пожертвование был построен более просторный, но только деревянный, как первый, храм Живоначальной Троицы; украшенный всеми добродетелями подвижника пустыни, в глубокой старости преставился он к Богу, и Преподобный игумен с великой честью проводил его в могилу.