Кульбиты на шпильках - Светлана Хоркина

И выглядит смешно, и еще можно было к ней подойти и покормить. А она сидит на хвосте и смотрит на тебя удивленными глазами… Нельзя подходить только к самке с детенышем… А какие там сумасшедшие страусы! Бежит за тобой, шипит — с ума сойти можно! Конечно, мы и нахохотались там, и с коалами, и с кенгуру фотографировались. Эмоции перехлестывали. Мне безумно понравилось в Австралии. Это очень интересная и познавательная страна. И вокруг абсолютно все по-другому, не как у нас. И такое все зеленое — прямо изумрудное, как в сказке. И люди какие-то другие, хотя и говорят по-английски, да и жизнь какая-то размеренная и спокойная.

Нас поселили в центре, а не как обычно, где-нибудь на окраине. И мы гуляли по городу, заходили в кафе, ели всякие необычные вкусности, ходили по магазинам… А на соревнования нас возили на автобусе. Пробок на дорогах практически не было, только к вечеру. Да и те с московскими не сравнить. У нас если пробка, то просто тупо встали и стоим. Там же все двигается. Но только медленно. И существует культура вождения! Единственный минус — очень далеко от России. Была бы Австралия поближе, я бы летала туда регулярно, как в Италию или во Францию, на отдых.

Бесспорной фавориткой на чемпионате мира в Брисбене была олимпийская чемпионка, американка Шеннон Миллер. Она же и выиграла там состязания в абсолютном первенстве.

Меня поставили выступать на двух снарядах — на прыжке и на брусьях. Судя по записям, которые у меня остались после выступления, прыгнула я тогда тот самый Куэрво просто шикарно. Но чтобы судьи отдали первенство мне, видимо, не хватило имени (судьи только-только узнавали меня и мои способности), потому и оставили меня на второй позиции. А вот на брусьях я сама допустила ошибку на приземлении: надо было встать на месте не шелохнувшись, а меня чуть занесло, и я отпрыгнула чуть-чуть вперед.

В итоге пропустила вперед китаяночку. И хотя в личном зачете в многоборье я оказалась всего лишь девятой, две серебряные медали я все же заработала. Причем эти медали оказались единственными в копилке российской команды.

Я думаю, что именно после этого чемпионата мира и судьи, и гимнастическая общественность поняли, что Хоркина — это серьезно. А мне больше всего было обидно за ту дурацкую оплошность, которую я допустила при соскоке с брусьев, — ведь она стоила мне золотой медали. Я была еще такая юная, и у меня ведь был такой маленький шажочек на соскоке, а с меня сняли баллы по-взрослому. Можно было простить — и я бы выиграла. Но у меня тогда еще не было серьезного авторитета, я только-только начинала диктовать свою игру. Я говорила себе, что жалко, но сама виновата — надо встать мертво и не давать повода судьям для снятия с себя этих десятых и сотых балла… А для себя я тогда решила: «Запомни, просто так тебе в жизни никогда и ничего не доставалось. Российским спортсменам в мире никогда не прощают даже малейших погрешностей. Ты должна отработать все так, чтобы ни у кого даже вопросов не было по твоему поводу. И, естественно, должна мертво вставать на соскоке…».

Честно говоря, в то время я на самом деле верила, что все дело в авторитете. Но мне и в другие годы, да, пожалуй, всю мою спортивную жизнь никогда и нигде поблажек не давали. С меня всегда требовали по большому счету. Потому что всегда ждали от меня чего-то эдакого, всегда «супер». И никогда не прощали даже самых маленьких погрешностей. Как это было на тех же олимпийских играх в Афинах, где я чуть-чуть на бревне качнулась, тем не менее эти «десятые», которые с меня сняли по-черному, стоили мне золотой медали в многоборье.

Впрочем, к такой особой любви к собственной персоне я тоже давно привыкла, поскольку «виновата» в этом сама же, приучив судей к тому, что каждое мое выступление — это обязательно шедевр по сложности, техническим новинкам, замысловатым элементам, отточенности движений, безошибочности и артистизму. Да и я сама никогда не хотела снижать планку собственного мастерства, поскольку всегда была максималисткой, считая, что я должна быть либо лучшей, либо вообще никакой. А тогда, в Австралии, я себя не только успокаивала, но и «заводила» на будущую работу, говоря, что этот чемпионат мира — первый в моей жизни, что медали у меня все-таки есть, и что все учатся на ошибках…

Мы вернулись в Москву, и я, зная, что впереди чемпионат Европы в Швеции, провела серьезную работу над ошибками. И в Стокгольм я ехала с серьезным боевым настроем.

Швецию считают страной самых привлекательных девушек в мире — белокурые и голубоглазые. Но я бы с этим поспорила: девушки из бывшего СССР — самые красивые. Уж, поверьте, я объездила почти весь земной шар и многих повидала…

В Швецию, в Стокгольм, я ехала впервые. Ужасно хотелось его посмотреть, как и все новое. Но, как всегда, не хватало на это времени. Мы выступали в новом спортивном комплексе, который поразил необычной архитектурной формой — это был большой шар. Я думаю, это был какой-то универсальный комплекс, где наверняка проходили не только соревнования, но и концерты.

Тогда бесспорным лидером была Джина Гогян из Румынии. Она же и выиграла состязания в многоборье. А я стала второй, совсем немного проиграв абсолютной чемпионке, но завоевала золотую медаль на брусьях и еще серебряные медали на других снарядах. Словом, урожай собрала приличный.

Тот же 1994 год был отмечен в моей спортивной биографии успешным выступлением на Играх доброй воли. Эти состязания появились в спортивном календаре в период «холодной войны», еще в 80-е годы, после того, как американцы бойкотировали московскую Олимпиаду. Однако борьба за первенство на этих альтернативных Играх была очень даже жаркой, поскольку на них приезжали практически все сильнейшие гимнасты мира. В этот год состязания проходили в Питере. И там мы впервые за время существования российской сборной выиграли командные соревнования. Как раз на этих Играх доброй воли в свое время и произошло примирение США и России. Ну и я выступила очень успешно: утащила с этого турнира большую кучу медалек. Можно сказать, что эти Игры еще больше утвердили мой авторитет в спорте.

Потом был оздоровительный сбор в итальянском Порто Сан-Джоржио, где я позволила себе первые революционные эксперименты с собственным стилем, но об этом более подробно в следующей главе. А следом за ним был командный чемпионат мира в немецком Дортмунде, где наша команда довольствовалась лишь «бронзой». Хотя я выступала там очень успешно. Завершая этот год признанным лидером мировой гимнастики.

Но Дортмунд запомнился мне не только спортивными эмоциями, но и смешным приключением. Нам на каждую поездку, в качестве карманных расходов, выдали так называемые «суточные». Выдали американские доллары. А в Германии в то время в ходу были немецкие марки. И нам, естественно, для всяких шоколадок и сувениров доллары надо было где-то обменять. Но вот где? Мы понятия не имели! На своем не очень уверенном английском стали спрашивать, где находится ближайший банк? Обратились к первому встречному прохожему. И вдруг он на чистом русском языке объяснил нам, что, во-первых, сегодня суббота и банк не работает. А деньги можно поменять прямо в гостинице, где мы жили.

Увы, вслед за радостями от успехов и завоеванных позиций пришли и первые серьезные проблемы. У меня начала очень сильно болеть спина. Даже не могу точно сказать, что явилось тому причиной, но боли стали просто адскими.

Понятное дело, профессиональный спорт — это не общефизическая подготовка и далеко не фитнес. Фитнес — это сплошное удовольствие, даже если ты и чувствуешь после тренировок приятную боль в мышцах. Она способствует укреплению твоего организма, развивает его. А делая выбор в пользу профессионального спорта, ты понимаешь, что нагрузки будут нешуточные. И ты вкладываешь все свое здоровье, энергию и время в результат, в ежедневные сверхчеловеческие нагрузки. И очень часто бывает так, что во время интенсивных тренировок не обращаешь внимания на какие-то мелкие воспалительные процессы, поскольку все спортсмены сызмальства приучены терпеть и бороться со своими недомоганиями. Возможно, спина и по жизни была у меня слабым местом, этакой ахиллесовой пятой, но до поры до времени я этого не знала. Во всяком случае, и сейчас, когда меняется погода, у меня, как у бывалого солдата, спина напоминает о себе, как старая рана.

Когда ты молод, многие мелочи не замечаешь, что-то не долечиваешь, боясь выйти из графика, ритма и формы… И в этой круговерти тренировок, соревнований, соревнований и тренировок у меня спина так воспалилась, что в один прекрасный момент я просто упала и не смогла встать. Боли были просто невыносимые.

В начале очередной тренировки, на разминке, я села на шпагат. Слегка повернулась и почувствовала, что в спине что-то хрустнуло. А следом — острая боль… Попробовала встать — не могу. Невероятными усилиями заставила себя подняться и еле добрела до места построения. А когда вошел старший тренер и скомандовал: «Построились!» — а строились мы по росту и я, естественно, стояла первой. Но когда мы поприветствовали старшего тренера и Аркаев скомандовал: «Направо! Шагом марш!» — я не смогла сдвинуться с места и рухнула на пол. Меня сразу же подхватил наш массажист и отнес в массажный кабинет, но я не давала никому дотронуться до моей спины, я орала от боли и ужаса. Состояние было чудовищным. Мне вкололи обезболивающее… На следующий день меня повезли в ЦИТО — Центральный институт травматологии и ортопедии — место, ставшее впоследствии моей палочкой-выручалочкой, ведь я за годы своей спортивной жизни не раз обращалась туда для лечения и профилактики. Но там мне сказали, что подобные вещи махом не лечатся, надо ложиться на обследование. И чем скорее, тем лучше! Мол, приезжайте завтра, ложитесь, и будем лечиться. А я думаю: «Как — „ложиться“? Как — „лечить“? Ничего подобного! У меня послезавтра контрольная тренировка — отборочная на чемпионат мира в Японии, в Сабайо. Ну уж нет! Я просто так не сдамся! Я же так здорово готова к этому турниру…»