Бег по песку - Юрий Иванович

Сказав это, я даже испугался. И хорошо, что мы уже зашли в полосу прибоя, где было очень темно и нельзя было рассмотреть моё враз охваченное жаром лицо. Даже пальцы Карлоты, в моей руке, показались неожиданно горячими и обжигающими.

— Я ведь уже говорила: мало ли кому, что хочется! — она выдернула с небольшим трудом свою ладошку и резко ушла вперёд, ловко перепрыгнув с одного камня на другой. Но тон, каким она мне это сказала, какой это был тон! Он был волнительно-нежно-мурлыкающий! Я почувствовал, как сердце моё забилось ещё быстрей и аритмичнее. В несколько прыжков я догнал Карлоту, как раз возле самой расщелины. Она стояла на краю и не решалась прыгать. Я, не задумываясь, перескочил на другую сторону и, положив гитару в сторону, сказал:

— Прыгай, я тебя поймаю!

Она будто бы вспорхнула мне навстречу, и я её поймал. И сделал это сверхудачно! Она прикоснулась ко мне всем телом, а её руки оказались у меня на плечах. Так и не дав ей дотронуться ногами земли, я замер, прижимая её тело к себе всё крепче и крепче. Даже в темноте я отчётливо видел широко открытые блестящие глаза и обрамлённое пышными, распустившимися волосами лицо. И губы! Полуоткрытые, манящие, зовущие к себе губы! И я их поцеловал! В тот же миг мои глаза заволоклись туманом, в ушах раздался набатный звон, а голову заполнил такой сладостный и неистовый дурман, что я от всех этих удовольствий даже пошатнулся, и мы чуть не упали. Пришлось опустить Карлоту, и при этом наш поцелуй непроизвольно прекратился. Я судорожно несколько раз втянул в себя воздух, пытаясь одновременно унять непонятную дрожь в руках и коленках. Девушка замерла в моих объятьях, будто чего-то ожидая, а я, только сейчас почувствовав запах её волос, прижался к ним щекой и на меня нахлынула новая волна истомного блаженства, которое я не испытывал никогда ранее в жизни. Неожиданно тело в моих объятиях встрепенулось и напряглось.

— Там кто-то есть! — тихо прошептала Карлота мне в самое ухо. Я резко повернул голову и действительно увидел в тени скалы два огонька от прикуренных сигарет. Там кто-то сидел и наблюдал за нашим первым поцелуем! И они даже не прятались. Вот огонёк одной их сигарет описал плавную дугу и упал в воду, а из-под скалы раздался негромкий мужской смешок. Услышав, как я прокашлялся, Карлота схватила меня за руку:

— Идём отсюда! Может, мы кому-то мешаем?

А действительно! Скорей всего там сидит какая-нибудь парочка и от души радуется за нас, ведь вряд ли они нам завидуют или, что ещё хуже, насмехаются. Увлекаемый за руку, я сделал шаг и чуть не наступил на гитару. Если бы не это, мы бы её наверняка забыли. Я улыбнулся, поднимая шестиструнную: «Ну, ещё бы! Теперь я точно знаю, что такое: „потерять голову“!»

Мы быстро прошли оставшуюся часть берега, хоть мне и страшно этого не хотелось. Но Карлота тянула так настойчиво, что я был не в силах ей противиться. Только когда мы подошли к калитке, она остановилась и спросила:

— Ты что, целовался первый раз в жизни?

Я хоть и смутился от её вопроса, ответил без тени сомнения:

— Да! Первый раз! — увидя как она в недоверии склонила голову набок, объяснил: — Те поцелуи, что были раньше, о них даже не стоит вспоминать — это были не настоящие.

Видимо удовлетворённая моим ответом, Карлота повернулась и ловко проскользнула в полуоткрытую калитку. За ней было уже совершенно светло от ламп светящих со двора, но что было делать? Не торчать же здесь, даже не попрощавшись! Пришлось и мне подняться за ней по дорожке. Девушка ждала возле самой двери, и стало понятно, что моя мечта поцеловаться вновь, пока неосуществима. Но попытку я всё-таки сделал:

— Я думал, мы ещё хоть немножко прогуляемся.

— Уже все спят! — Карлота приложила палец к губам. — Не шуми! Приходи завтра с утра, пойдём купаться, — увидя моё разочарование и поникший вид, улыбнулась: — Или ты завтра занят и не придешь?

— Конечно, приду! — выпалил я чересчур быстро. — Но… — я не знал, как мне высказать всё что думаю и вдруг, сообразив, в ужасе воскликнул: — Но ведь до завтра — целая ночь!

— Вот и хорошо! — она говорила тоном учительницы. — Отдохнёшь, наберёшься сил, — и лукаво добавила: — Остынешь!

— Вряд ли! По-моему мне гарантирована бессонница! Буду сидеть у моря и петь серенады…

— Зря! Ночью все порядочные люди спят. Чего и тебе желаю. До завтра! Пока! — и дождавшись моего невнятного «Пока!», она скрылась за дверью. А я стоял и не знал, что мне делать: то ли прыгать от радости, то ли выть от тоски и душевного томления.

Неожиданно дверь открылась, вышла Карлота, бесцеремонно взяла у меня из рук гитару и, поворачиваясь, как бы мимолетом, чмокнула меня в щеку. Уже закрывая за собой дверь, пояснила:

— Гитара тебе сегодня уже не нужна. Да и будешь идти в темноте, оступишься, поломаешь инструмент. А так всё равно ведь утром идти с гитарой, сюда, на девять часов. Да и люди, без твоих серенад, будут спать спокойнее! До скорого! — и закрыла дверь, кажется даже, на замок.

Ну, надо же! И гитару забрала! Но я спускался к морю и счастливо улыбался. Конечно, я бы сразу не заснул. Наверняка бы терзал струны, чуть ли не до рассвета. И кто бы угодно мог мне составить компанию. Мне казалось, Карлота об этом тоже подумала. Ну что ж! Тогда спать!

И я решил разрядить своё возбуждённое тело хоть небольшой, но спринтерской пробежкой. Поэтому рванул из всех сил по тропинке, идущей над скалами прибоя, в сторону залитого огнями кемпинга.

Утром, я бежал назад той же дорогой, но с ещё большей скоростью! Ибо, почти проспал! Виной тому было то, что я всё-таки долго не мог уснуть. Может с непривычки, на жестковатом матрасе, а может из-за своих мыслей, сонмом навалившихся на меня и долго терзавших моё взъерошенное состояние. Что интересно и особенно было для меня странно, так это чувство, что я упустил или забыл о чём-то очень важном и существенном. Удивлённый осознанием этого факта снова, раз за разом, вспоминал и анализировал всё со мной происшедшее за последние сутки. Но мне мешала сосредоточиться одна и та же картина: яркие, блестящие глаза Карлоты и её горячие, манящие к себе губы. И заснул я, лишь отбросив свои сомнения и остановившись только на этой картине. А когда засигналил будильник на мобиле, я автоматически его выключил, желая досмотреть чудесный сон. А снилась мне она! Да так снилась…!

Поэтому, когда я вскочил без десяти девять, то заметался как угорелый. Побросал в сумку всё, что успел из необходимого и бросился к дому Карлоты. Хорошо хоть близко, хоть успел вовремя!

Подбежав к калитке, на правах завсегдатая, привычно её открыл и бодрой трусцой стал подниматься к дому, во дворе которого никого ещё не было видно.

Каково же было моё удивление, мягко выражаясь, когда сзади раздался громкий лай, перемежающийся злобным рычанием. Я на бегу оглянулся и увидел несущуюся на меня овчарку. Собак я вообще-то не боюсь, потому что хорошо знаю их повадки. Но как раз поэтому, всегда веду себя возле них с надлежащей осторожностью.

В сложившейся ситуации нежелательно было предпринимать что-либо другое, кроме как остановиться, замерев, боком к приближающейся собаке. Когда той оставалось до меня несколько метров, краем уха услышал громкий мужской голос:

— Назад! Нельзя!

Овчарка услышала команды и сбавила темп. Но всё-таки добежала до меня и понюхала мою руку. Мне правда, в первый момент, показалось, что она эту руку откусит, но она этого не сделала. А потом вообще завиляла хвостом и побежала к двери дома. Проведя её облегчённым взглядом, я увидел улыбающегося Мартина в парадной полицейской форме.

— Привет! Хорошо бегаешь! — похвалил он.

— Привет! Я б на тебя хотел посмотреть, когда тебя собаками травить станут! — ответил я возмущённо, ставя сумку на стол.

— Никто тебя не травил, сам виноват: врываешься на территорию, а по сторонам не смотришь! — вообще-то он был прав, мое упущение.

— А почему при параде?

— На праздник положено одевать лучшее! — напомнил Мартин о выходном.

— Ух, ты! — делано удивлялся я, осматривая его со всех сторон. — Даже пистолет есть! Настоящий?!

— Нет, игрушечный! — пошутил Мартин, на что я тут же среагировал:

— Дай поносить! — он снисходительно хмыкнул, но я стал настаивать: — Ну, дай! Тебе что, жалко? У-у! Жадина!

В этот момент из дома вышли Фернандо, в шортах и в свободной полосатой майке и Карлота, в купальном костюме и с гитарой в руке.

— Кто здесь жадина? — спросила она, щурясь от яркого солнечного света.

— Мартин! Пистолет не даёт, — пожаловался я.

— А, он такой. Настоящий скупердяй. Мне тоже не хочет давать…

— Да идите вы… купаться! — рыкнул Мартин, но тут же сменил тон на заискивающий. — Единственная просьба — когда приедет Тереза, позвоните мне.

— А дашь пистолет поносить? — одновременно спросили мы с Карлотой, не сговариваясь. И засмеялись, глядя вслед Мартину, который, безнадёжно махнув на нас рукой, свистнул собаке и побежал, видимо, к машине. Он явно не мог опоздать на работу.