Иным путем - Александр Михайловский

– Российский император тоже не любит обманщиков, – кивнул Иванцов. – Но, герр капитан цур зее, давайте вернемся к той теме, о которой мы начали разговаривать.

– Да, герр Иванцов, – ответил фон Труппель, – вы правы. Как я понимаю, ваша связь на таких расстояниях работает в несколько раз быстрее, чем обычный телеграф. Поэтому я весь внимание.

– В инструкциях, полученных мною из Петербурга, – ответил Иванцов, – сказано, что мы должны оказать содействие в ускорении процедуры передачи острова Формоза Германской империи. Англичане рассчитывают на то, что представители германской колониальной администрации застряли в Иркутске. Лед на Байкале уже слишком слаб, чтобы выдержать людей и повозки. С другой стороны, он пока еще достаточно толст, чтобы через него могли ходить паромы. Скажу вам, как моряк моряку, пресноводный лед, особенно из чистейшей байкальской воды, крепче обычного. Рассчитывать на их прибытие сюда раньше чем к середине – концу мая, будет необоснованным оптимизмом.

В той телеграмме, которую сейчас принимают ваши телеграфисты, должен быть приказ германского императора Вильгельма Второго о назначении вас временным губернатором Формозы с чрезвычайными полномочиями. К моменту прибытия британской эскадры остров должен находиться сразу под двумя юрисдикциями. Наш объединенный флот под вымпелами наместника Алексеева и контр-адмирала Ларионова будет крейсировать неподалеку от Тайбея в пределах нескольких часов хода. В экстренном случае, если англичане откроют огонь по вашим кораблям без предупреждения, мы нанесем удар авиацией… Если мы будем наготове, то все закончится в течение получаса.

– Гм, – сказал фон Труппель, – герр Иванцов, а как же Гаагские конвенции – запрещающие боевое применение летательных аппаратов? И вообще, вы уверены, что англичане будут стрелять?

– На первый вопрос отвечу коротко, – произнес Иванцов, – нас эти конвенции не касаются. Мы их не подписывали. К тому же и Британия их тоже не подписывала. А адмирал Фишер, который представлял Британию в Гааге, изволил так выразиться о документах, принятых там: «На первой мирной конференции в Гааге в 1899 году, когда я был британским делегатом, городили ужасную чушь о правилах ведения войны. Война не имеет правил… Суть войны – насилие. Самоограничение в войне – идиотизм. Бей первым, бей сильно, бей без передышки!» Так что будем воевать по-британски.

Что же касается возможного поведения английской эскадры, то могу вас заверить, что нам известны полученные адмиралом Ноэлем инструкции, и он их будет выполнять неукоснительно, поскольку в противном случае его отдадут под суд. Что же до всего прочего, то положитесь на нас. Кайзер Вильгельм будет вами доволен.

– Хорошо, – сказал губернатор Циндао и позвонил в колокольчик. Почти сразу же открылась дверь, и на пороге кабинета появился адъютант.

– Курт, – сказал ему фон Труппель, – передайте по эскадре, чтобы все были завтра готовы к выходу в море с утренним приливом. И потревожьте этих лентяев из колониальной полиции и командиров пехотных батальонов. Пусть приведут в порядок свое хозяйство и явятся сюда ко мне на совещание сегодня в шестнадцать часов. Да, и распорядитесь, чтобы нам принесли по рюмочке шнапса, надо отметить одно важное дело.

Когда адъютант вышел, губернатор Циндао плотоядно потер ладони.

– Ну, вот, все завертелось, – радостно сказал он. – Мы, немцы, если что-нибудь начинаем делать, то делаем это исключительно хорошо.

– Герр фон Труппель, – с улыбкой сказал капитан 1-го ранга Иванцов, – есть еще одно дело, о котором я хотел бы вас попросить. Только на этот раз уже вы должны будете помочь мне.

– Слушаю вас, – сказал губернатор Циндао, снова садясь за стол, – если это будет в наших силах, то мы обязательно вам поможем. Опять надо что-нибудь отремонтировать?

– На этот раз нет, – хитро улыбнулся Иванцов, – просто нужно приобрести один товар, чтобы покупатель не догадывался о том – кто именно является конечным его приобретателем. Деньги у нас есть.

– Да? – вопросительно поднял бровь губернатор Циндао. – И что же это за товар?

– Тридцать тысяч тонн сырой нефти с месторождений «Роял-Датч Шелл» на Суматре, – ответил Иванцов. – Деньги переведут из Петербурга через любой германский банк по вашему выбору. Но опять же без раскрытия истинного источника платежа. Свои комиссионные от банка можете подсчитать сами. Как вы уже знаете, наши танкеры ходят в гражданской окраске, разрешение поднять над ними германский торговый флаг кайзер Вильгельм тоже дал. Как обычно в подобных случаях, три процента от суммы сделки ваши. Как видите, мы обо всем уже позаботились. От вас нужен ловкий человек, который сумеет все устроить наилучшим образом. Ну что, по рукам, герр фон Труппель?

– По рукам, герр Иванцов, – ответил капитан цур зее. – Вы правы, сегодняшний день действительно прекрасный.

13 апреля (31 марта) 1904 года.

Санкт-Петербург, Зимний дворец, храм Спаса Нерукотворного.

Принцесса Масако, дочь японского императора Мацухитои леди Харуко, она же невестарусского императора Михаила II

Сегодня произойдет событие, которое, как объяснил мне мой духовный наставник епископ Николай, можно сравнить с моим вторым рождением. Сегодня я приму Святое Крещение, и стану той же веры, что и мой будущий муж, и мои будущие подданные.

Погода с самого утра стояла прекрасная. После хмурых весенних дней выглянуло солнце. На крыше дворцовой оранжереи ворковали голуби, словно радовались предстоящему событию вместе со мной.

Я уже выучила, хотя мне стоило это огромных усилий – ведь русский язык так не похож на язык моей родины – три главные молитвы, которые необходимо знать тому, кто готовится принять таинство Крещения. Это «Отче Наш», «Символ Веры» и «Богородице Дево, радуйся». Молитвы мне было трудно разучить еще и потому, что они на том русском языке, на котором сейчас в России уже не говорят. Но их надо было выучить, и я выучила.

Вчера вечером я прочитала эти молитвы своему законоучителю, и тот похвалил меня. Епископ Николай такой добрый… Рядом с ним я забываю о том, что я уже не во дворце своего отца, среди знакомых мне людей. И мать моего будущего мужа, вдовствующая императрица Мария Федоровна, тоже ко мне так добра. Мне хорошо с ними.

Да и с русскими людьми, которые меня окружают, мне тоже очень хорошо. И зачем только мой божественный отец начал с ними войну? Как объяснила мне моя будущая крестная мать, русская воительница Нина Викторовна, это все из-за козней английских гайдзинов, которые стравили между собой японцев и русских, а сами на этом кровопролитии зарабатывали деньги. А ведь они тоже христиане!

Но епископ Николай сказал мне, что англичане христианами называют себя лишь на словах, а на деле они слуги темных сил и делают множество вещей из тех, что запрещены заповедями Божьими. Как трудно это все сразу понять. Но я постараюсь и со временем все пойму. Ведь мы, японцы, народ терпеливый и трудолюбивый. А я все равно останусь японкой, даже если стану православной христианкой. И своим детям я буду рассказывать не только о подвигах славных русских предков своего мужа, но и о храбрых самураях и мудрых правителях страны Ямато. Пусть они помнят, что и в них тоже течет кровь первого японского императора Дзимму, правнука богини Аматерасу Омиками.

Церемония принятия таинства Крещения должна уже вот-вот начаться. Моими крестными отцом и матерью будут родственник моего будущего мужа великий князь Александр Михайлович и госпожа Нина Викторовна, которая носит высокий чин полковника и награждена орденами, которые не каждый самурай может заслужить на поле боя. Как объяснил мне епископ Николай, они станут мне как бы вторыми родителями и будут обо мне заботиться и оберегать от разных бед.

Вот они уже пришли за мной. Какое красивое у Нины-сама платье. Это даже не платье, а парадный мундир. А Александр-сама, немножечко похожий на покойного императора Николая, тоже великолепен в своем парадном адмиральском наряде. Рядом с ними стоит Ирина-сан, которая помогала и помогает мне разобраться в русской жизни и русских правилах поведения. Ну, и в том, что должна знать каждая русская женщина. Она тоже одета в нарядное платье, а голова ее повязана красивой косынкой. Я уже знаю, что женщина должна быть в храме с покрытой чем-нибудь головой, а мужчина – наоборот, без головного убора.

Они вежливо поздоровались со мной, а потом Александр-сама вышел из комнаты, после чего моя крестная мать Нина-сама и Ирина-сан помогли мне раздеться. Они надели на меня длинную белую рубашку, чем-то похожую на кимоно. Чтобы я не замерзла, поверх рубашки они накинули на меня теплый халат, а на ноги надели мягкие войлочные тапки.

Завершив переодевание, мы, все вместе, направились в церковь. Обряд будет проводить духовник семьи моего будущего мужа, отец Иоанн. Это почтенный седой старик, со строгим взглядом, которым он словно заглядывал мне в душу. Помогал служить ему еще один священник, высокий, с густой черной бородой и громким красивым голосом.