И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды - Наталья Андреева

— Ева!

Она чуть повернула голову в его сторону: да?

— Кто это был?

Бывшая жена пожала плечами.

— Ева! Я понимаю, что охранник поверил в эту глупую статью, но ты-то прекрасно знаешь, что никаких пластических операций я не делал! Кстати, почему ты не сказала журналистам, что это неправда? Ева! Да сколько можно молчать!

Он сказал это слишком громко, несколько человек обернулись. Как интересно! Семейная сцена звездной пары! Два месяца в разводе, а все отношения выясняют! Он взял себя в руки, буквально рухнул на стул, придвинувшись к ней, и прошипел прямо в розовое ухо:

— Я не знаю, что с тобой сделаю.

Ева побледнела, зрачки у нее расширилась. И вдруг заговорила:

— Я знаю. Ты можешь.

— Что могу? — оторопел он, услышав от бывшей жены сразу два законченных предложения, пусть даже и не распространенных.

— Убить.

— Кто это был? — хриплым голосом спросил он. — Что он тебе сказал?

Но Ева снова замолчала. И он перешел на монолог:

— Я не знаю, что этот человек хочет, но мне это не нравится. Он приезжает сюда на бывшей моей машине, разговаривает с бывшей моей женой, пугает ее, заставляет меня нервничать. И я никого не убивал, это полная чушь. Ты хотя бы можешь сказать, чего он хочет?

— Ничего, — выдавила из себя Ева.

— Тогда зачем он выдает себя за меня? И кто заказал ту глупую статью?

— Фонарин.

— Что-о?

— Шоу.

— Он это сделал, чтобы подогреть интерес к шоу? Ну, знаешь!

По крайней мере все, что могла, она сказала. И это правда, потому что все внимание прессы, адресованное Еве, с непонятным упорством оплачивал Фонарин, и даже после ее замужества. Не слишком ли для бывшей любовницы? Или она для него что-то большее?

— Ева, почему?

— …?

— Что у тебя за отношения с Виктором Петровичем? Я не дурак. Бывшим любовницам не делают с таким упорством карьеру. Если бы между вами все кончилось еще тогда, когда мы с тобой только-только поженились… Я понимаю! Вы меня использовали! Как ширму использовали! Все это время ты с ним… Ты…

«Замолчи!» Кричать она не умела, просто сделала красноречивый жест, плеснув ему в лицо недопитый коктейль.

— Дурака из меня делаете! Рогоносца! Ты, моя жена, спишь с денежным мешком!

Только тут он вспомнил, что два месяца назад они с Евой официально развелись. Все уже кончено, зачем скандалить? Он вытер лицо и оглянулся. За соседними столиками замерли. Они с Евой тоже помолчали.

— Есть будешь? — спокойно спросила Ева.

— Что?

Она кивком подозвала официанта. К ее манере делать заказ здесь давно привыкли: спрашивали, она молча кивала. Либо да, либо нет, не надо. И тыкала пальцем в меню. Вскоре Николай уже что-то жевал, не чувствуя вкуса еды. Молчал, думал.

— Я все-таки поговорю с Фонариным, — сказал он, хлебнув ледяного сока и прокашлявшись. — Какого черта насовали столько льда? Назло, что ли?

Она молча пожала плечами: не знаю.

— Послушай, ты меня отвезешь домой?

Ева кивнула.

— Только извини… На чашку кофе не приглашаю. Это моя квартира, и ты в ней больше не живешь. Что? Ты хочешь спросить, нет ли у меня другой женщины? Получается, такой вот я невезучий. Нет. Странно, я ведь абсолютно нормальный человек, семью хочу, детей, да вот не везет, и все тут. Почему? Почему, Ева?

Она отвернулась к окну, и ему показалось, что бывшая жена плачет. Так же беззвучно, как живет, только плечи чуть подрагивают. Нет, во всем этом надо срочно разобраться. А дальше произошел эпизод, только подливший масла в огонь.

Едва они вышли из ресторана, как натолкнулись на группу трансвеститов. В том же районе, что и «Эридан», располагался клуб, где они были завсегдатаями. Николай Краснов относился к женоподобным парням с плохо скрываемой брезгливостью. Его воспитывали правильным мальчиком. Да и Ева отчего-то занервничала и вздрогнула.

— Что? — спросил он.

И тут один из парней отделился от компании и кинулся к ним с криком:

— Анюта!

Ева попятилась, а Краснову стало жутко интересно. По паспорту-то она Анна! Он шагнул навстречу парнишке, правой рукой слегка придерживая за плечо бывшую жену. Женоподобное существо с серьгами в ушах и ярко размалеванным лицом рвалось к Еве:

— Анюта, ты что, меня не узнаешь? Это ж я! Я, Сашка!

Она попыталась сбежать, но Саша схватил (или схватила?) Еву за рукав с отчаянным криком:

— Анюта, выручи, а? Денег ни копья, а мне срочно доза нужна! Помираю! Я знаю, ты сейчас в шоколаде! В память о прошлом, а? Я заработаю! Сегодня же заработаю и отдам! Ты ж меня знаешь! Аня!

Бледная как смерть, Ева молча полезла в сумочку, достала деньги и торопливо сунула Саше. Тот аж затрясся:

— Анечка! Аня! Ты человек! Всегда такая была! Повезло, надо же! Встретил тебя! Так повезло! Сколько лет, а? Слушай, ты часто здесь бываешь? А я вот недавно прибился. Компания здесь хорошая, всегда можно стоящего клиента найти. А у тебя как? Порядок?

Он посмотрел наконец-то и на Колю.

— О! Какой мальчик! Краси-ивый! Любовью не интересуетесь? Нет? Понятно, не наш клиент. Анечка, так я забегу сюда как-нибудь! Я достану денег, обязательно достану! Я отдам! Чао! Пока! Мальчики, я с вами!

Осчастливленный Сашка метнулся к другим трансвеститам. Они перебросились парой фраз и, смеясь, удалились, дробный цокот высоких каблуков по асфальту постепенно затих. Ева стояла, бледная и безмолвная.

— Ну и знакомые у тебя! — усмехнулся Николай Краснов. — Ничего не хочешь рассказать?

Она молчала.

— А Фонарин в курсе твоих беспорядочных половых связей? Или это для него будет открытием? Хотя да! Я совсем забыл! Раз он тебя в детприемнике подобрал, то наверняка…

Она не ударила, нет. Как кошка, кинулась царапать ему лицо. Слов у Евы по-прежнему не нашлось, одни нечленораздельные звуки. Он отбивался, пытался ухватить ее за руки. На них начинали обращать внимание, еще немного, и стали бы узнавать. Какая сенсация! Только папарацци ему не хватало!

— Психованная! Бешеная! Да наплевать мне на твоих знакомых! Уймись! Ева! Только не на улице!

За все время их знакомства Ева сорвалась в первый раз. Ему всегда казалось, что жена принимает успокоительные таблетки. В тумбочке в их спальне стояли какие-то бесчисленные пузырьки, но Краснов в лекарствах не разбирался. Он догадывался, что это неспроста. Она на наркотиках сидит, на психотропных препаратах. И вот, надо же! Самая настоящая истерика, даже лекарство не помогло! Наконец Ева ослабла и дала утащить себя в тень к палаткам, за которыми располагалась автостоянка.

— Ну, все! Все уже. Уймись. Ева? Ты меня слышишь?

Она всхлипнула и стала вытирать лицо. Он был в недоумении. Подумаешь, какой-то трансвестит выклянчил денег на наркотики! Стоило так расстраиваться! Кого волнует ее прошлое? Прессу? Так они, что могли, уже насочинили. Ее объявляли и наркоманкой, и лесбиянкой, и женщиной-вамп, разбивающей мужские сердца. Напишут еще какую-нибудь гадость, так ей поверят, как и всему прочему, ровно наполовину. Ей эта случайная встреча ничем не грозит. Чего она так распсиховалась-то?

Ева молча достала ключи и пошла к своей машине. Он огляделся: серебристой «немки» нигде не видно. Значит, самозванец уехал. Бывшая жена открыла дверцу: садись. Он тоже молча полез в машину. Сел и повернулся к ней:

— Ты извини меня, а? Если ты боишься мне что-то рассказать, то это зря. Все равно ничего уже не изменится. Мы разошлись, и будь у тебя другое прошлое, это не повлияло бы на… наши отношения. Я не знаю, что у тебя там было, просто подумал: может, тебе помощь нужна? Что-то же я могу для тебя сделать?

Она отрицательно покачала головой.

— Да я все забыл уже, Ева. Считай, что забыл. Не было этого парнишки. Хотя мне, конечно, хочется спросить… Впрочем, мало кому из нас нравится собственное имя. Ева так Ева. Поехали, что ли?

…Уже возле дома ему вдруг стало ее пронзительно жалко. Если она своим телом на жизнь зарабатывала, да еще с этими… Да, нелегкая у девочки судьба.

— Послушай, я передумал насчет кофе, — сказал он. — Давай поднимемся наверх, а? Нет, ничего такого я не имею в виду, просто можешь у меня переночевать. Мне кажется, ты сегодня к Фонарину ехать не хочешь.

Она вздрогнула и вся словно сжалась.

— Ну, вот видишь, я угадал. Тогда пошли?

Он обнял Еву за плечи и повел к подъезду. Было темно, город, как в льняные простыни, завернулся в прохладную майскую ночь. Девчонки разошлись по домам, только возле гаражей кто-то шатался. Какой-то одиночка. То ли подвыпивший жилец, то ли настойчивый поклонник, решивший до конца проследить путь своего кумира. Кто разберет в темноте?

Николай Краснов ехал в лифте и понимал, что все равно поговорит с Фонариным. И о Еве тоже. И парнишку того забывать не стоит. Самозванца.

Разговор с Фонариным вышел вязким, неприятным. В огромном загородном доме было пусто, тихо, хозяин не ждал гостей, но Николая Краснова принял. Солист группы «Игра воображения» был одним из самых выгодных фонаринских капиталовложений. Виктор Петрович оказался прекрасно осведомлен обо всем, что произошло возле ресторана «Эридан». Похоже, с ним Ева все-таки разговаривала или просто отчитывалась за свои поступки.