Хозяин черной жемчужины - Валерий Гусев

Оказывается, на передней панели, под экраном, были такие перчатки как бы из металла, но гибкие. Ученый вставлял в них руки и делал всякие нужные движения. И тогда, уже в самом аквариуме, эти движения повторял манипулятор. Тоже что-то вроде рук с пальцами. Только эти руки были все такие суставчатые, узловатые. Но послушные. Они точь-в-точь повторяли все движения человеческих рук.

Это было здорово! Я сам видел, как одна ученая вытянула этот манипулятор во всю длину, бережно обхватила его суставчатыми пальцами красивую морскую звезду, перевернула ее брюхом вверх, рассмотрела и осторожно опустила на песок.

Но они, эти ученые, вмешивались в подводный мир не только клешнями манипулятора. В этом мы тоже убедились!

Мне показалось сначала, что из глубины аквариума выплывает, почему-то медленно, средних размеров акула. Но это оказалась не акула, а девушка. И это оказалась не просто девушка, а Лидочка. Только не в белом халате, а в купальнике. И в ластах и маске. Она помахала нам ладошкой, выпустила из-под маски вереницу пузырей и занялась какими-то делами. Мне даже показалось, что она кормит некоторых рыб и других представителей подводного мира прямо из своих рук. Даже акула, проносясь мимо как лихой рокер, выхватила у нее из руки большую селедку.

Время от времени Лидочка всплывала, наверное, подышать, и мы видели только ее ноги в зеленых лягушачьих ластах.

– Тетя Лида в купальнике, – громко сказал Алешка, – еще симпатичнее, чем в халате.

Ученые и аспиранты подняли головы и тихо засмеялись.

– Она на морскую русалку похожа, – добавил Алешка. – Двуногую.

Мы сели за свободный столик, Алешка достал свою драную тетрадь и, поглядывая на Розового Принца, начал что-то в ней черкать. Словом, занялся научной работой.

Лидочка поправила зеленые и фиолетовые водоросли, заглянула в пещерку, куда спрятался осьминог Васька, и растворилась в зеленой глубине.

А в барокамере шумно возник профессор Глотов.

– Сидите, сидите, коллеги, – милостиво разрешил он. Хотя никто вставать и не собирался.

Подошел к экрану, склонился в сторону Принца, побарабанил по стеклу пальцами. Подошел к нам, заглянул в Алешкину тетрадь и сказал:

– Ого!

Еще бы не «Ого!». Алешка здорово рисует. И Розовый Принц в ладошках жемчужницы выглядел как живой. Даже светился матовым блеском.

– Славно! – похвалил его Глотов. – Пошли ко мне, чай пить.

С кем только Алешке не приходится пить чай. Впрочем, он до него большой охотник.

В личном кабинете Глотова тоже было много всяких высушенных и заспиртованных образцов подводной флоры и фауны. Много научных книг. А на отдельной полке, как он нам похвалился, стояли его научные труды. Мы, конечно, с уважением с ними ознакомились.

Но вот что интересно. Самой первой на полке стояла тоненькая брошюрка красного цвета. Она называлась задумчиво: «Глубоководные зоофаги[1] Индийского океана». Автор – В.И. Кореньков, аспирант. А чуть пониже написано: «Под редакцией проф. Ю.Н. Глотова». Рядом с красной брошюркой стояла синенькая. Под тем же названием. Но уже авторов стало два: проф. Ю.Н. Глотов и к.б.н. В.И. Кореньков. А третья зеленая брошюрка (под тем же названием) опять имела одного автора – проф. Ю.Н. Глотова.

Мы с Алешкой переглянулись. И оба подумали об одном и том же.

Завершал эту великую полку большой и толстый том в роскошном кожаном переплете с золотыми уголками.

– Моя докторская диссертация, – гордо сообщил проф. Ю.Н. Глотов. – Эпохальный труд.

– Зоофагия, – с умным видом оценил этот труд Алешка. – Индийского океана.

– Точно, батенька мой. – Глотов прошел к письменному столу и плотно уселся в кресло. – А теперь, коллеги, чаевничаем. Вы с чем пьете чай? С конфетами или с сахаром?

– Сахар кладем в чай, – не растерялся Алешка, – а конфетами закусываем.

– Мудро! – похвалил его профессор.

Он достал связку ключей, отпер верхний ящик стола, вытащил из него коробку конфет, две обычные чашки и красивую кружку, на боку которой был нарисован разноцветный дядька в старинном красном кафтане, расшитом по стоячему вороту золотыми узорами, с пышным девчачьим бантом на груди и с белыми девчачьими локонами над ушами.

– Ого! – сказал Алешка. – Клево! Император или царь?

Деловой пацан. А то он разницу между ними знает! Я, кстати, тоже ее не знаю.

Профессор снисходительно улыбнулся.

– Не царь и не император. И даже не монарх. Это великий Моцарт.

– Ихтиолог? Или конфетолог?

Профессор с осуждением покачал головой.

– Ай-ай-ай! Стыдно, коллега! Это великий композитор.

Алешка немного удивился. А профессор объяснил:

– Мне подарили эту кружку на симпозиуме, в Германии, мои немецкие коллеги. Они сказали при этом, что мой труд, посвященный глубоководным зоофагам, так же мелодичен, как и симфония Моцарта номер сто «Патетическая».

– Ни фига! – восхитился Алешка. – Целых сто номеров!

Профессор чуть заметно огорчился. Потому что Алешка восхитился числом симфоний, которые создал Моцарт, а не мелодичностью глубоководного научного труда, который создал Глотов.

Вот так и шла наша научная беседа. Я ее тоже поддерживал, как мог, но никак не мог понять, зачем все это нужно Алешке? А он все больше и больше завоевывал симпатии профессора. В основном примитивной лестью. Он даже попросил разрешения полистать его докторскую диссертацию.

Профессор не отказал, но выразил сомнение, что изложенные в ней мысли вряд ли будут доступны третьекласснику.

– Подумаешь! – сказал Алешка с гонором. – Разберусь. Я очень умный. – И уточнил скромно: – Для своих лет, конечно.

– Кто сказал? – заинтересовался профессор.

– Вот он, – Алешка указал на меня чашкой с недопитым чаем, едва не выплеснув его на профессорский стол.

– На каком основании?

– Он мне тест загадал.

– Интересно. – Глотов отхлебнул из своей симфонической кружки. – Сложный?

– Вот перед вами полная ванна воды. Вам поставлена задача – как можно быстрее эту ванну опорожнить. Вам дают большую кружку, вроде вашей, и чайную ложку. Ваши действия?

– Элементарно! – Профессор даже рассмеялся. – Конечно, кружкой! И ты так же ответил?

– Нет, – Алешка покачал головой. – Нужно выдернуть пробку.

Профессор поперхнулся чаем.

– Неужели я такой дурак?

– Нет, – скромно успокоил его Алешка. – Это я такой умный.

– Ладно, можешь ознакомиться с моими мыслями.

Нашу ученую беседу неожиданно прервала взволнованная русалка Лидочка. Она опять была уже в белом халате, а не в купальнике.

– Юрий Николаич, извините, но что-то мне не нравится правая лапка у… – И тут она назвала это существо, у которого ей не понравилась правая лапка.

Правда, назвала она его латинским названием, из которого я уловил только одно более-менее знакомое слово: астра, звезда по-нашему.

– А что с ней? – нахмурился Глотов.

– Не знаю. Не очень подвижна.

– Ладно, сейчас посмотрю. – Он грузно встал и задумчиво посмотрел на нас. Ему явно не хотелось оставлять нас одних в своем кабинете. Полном научных идей и гениальных мыслей. Как бы их не сперли. Они ведь такие умные.

– Не беспокойтесь, – небрежно бросил Алешка. – Занимайтесь правыми лапками. Мы не будем скучать. Мы будем изучать ваших зоофагов.

– Ну-ну, – буркнул профессор. – Желаю удачи. – И вышел вслед за Лидочкой.

Алешка снял с полки диссертацию Глотова, внимательно полистал ее, разглядывая вклеенные на страницах фотографии. Положил тяжелый том на стол и… И шмыгнул к тому самому верхнему ящику, в котором торчал ключ и висели на колечке с брелоком еще другие ключи.

– Иди сюда! – позвал он меня.

– Я в чужой стол не полезу! – твердо заявил я.

– А тебя и не просят. Смотри. Тебе тут что-нибудь нравится?

Я взглянул на связку ключей. Не скажу, что они мне чем-то понравились, но один из ключей, самый большой и с двумя бородками, что-то мне напомнил.

– Думай, думай, – подстегнул меня Алешка. – Не узнаешь?

Узнал! Этот ключ был очень похож на ключи, которые вместе с японским замком подарил проф. Ю.Н. Глотов нашему Вадику. Чтобы обезопасить его квартиру.

– Это еще не все, Дим. Этот ключ он давал тому мужику. Который папку спер. Водиле этому.

Неслабо! Тут до меня дошло, почему он подарил замок только с двумя ключами. Ведь каждому замку положено три.

– Фу! – вдруг скомандовал Алешка. – Место! Сидеть!

И когда Глотов вошел в кабинет, он застал нас прилежно склонившимися над его диссертацией.

– Ну как лапки у собачки? – спросил его Алешка.

– У какой собачки?

– Ну, у этой… у Астрочки? – Алешка, похоже, тоже уловил это слово.

Глотов рассмеялся.

– Лапка!.. Собачка!.. Пятая лапка у собачки Астрочки!.. Уморил, батенька мой! – И стал объяснять, задыхаясь от смеха: – Астрочка, как ты говоришь, – это морская звезда под именем Астропектен. У нее, как и у большинства звезд, пять лучей. Лидочка называет их лапками.