Слеза - Лорен Кейт

class="p">Брукс был избирательным в доброте, и Эврика всегда была основным получателем. Иногда, когда она замечала его в коридоре, подшучивая с толпой мальчиков, она почти не узнавала его — до того момента, как он замечал ее и прорывался рассказать про свой день.

— Эй, — он слегка поднял ее правую руку, — посмотри кто снял гипс.

В прихожей, в свете подсвечника, Эврике неожиданно стало стыдно своей тощей, странной руки. Она выглядела, как только что вылупившийся птенец. Но Брукс, казалось, ничего не замечал. Он не смотрел на нее по-другому после аварии или после психушки. Когда она была заперта в Акадии Вермилен (психиатрическая больница), Брукс приходил к ней каждый день и прятал ее ореховые пралине в кармане своих джинсов. Единственную вещь, которую он когда-либо говорил про то, что случилось — намного веселее тусоваться с ней за пределами изолятора.

Это все равно что он мог видеть сквозь измененный цвет волос Эврики, макияж, который она сейчас сделала, словно доспехи, вечно хмурое лицо, которое держит всех на расстоянии. Для Брукса снятие гипса было хорошей новостью, никаких минусов. Он рассмеялся.

— Может арм-рестлинг?

Она шлепнула его.

— Шучу. — Он сбросил свои теннисные кроссовки рядом с ее и повесил дождевик на тот же крючок, что и она. — Пошли, посмотрим на шторм.

Как только Брукс и Эврика вошли в кабинет, близнецы подняли глаза с телевизора и спрыгнули с дивана. Если существовала вещь, которую Клэр любила больше, чем телевизор, это Брукса.

— Добрый вечер, Харринтгтоны — Будро. — Брукс склонился к детям, называя их нелепым двойным именем, которое звучало, как переоцененный ресторан.

— Брукс и я собираемся поискать аллигаторов у воды, — сказала Эврика, используя их кодовую фразу. Близнецы боялись их, и это был самый легкий способ удержать их от следования за ними. Зеленые глаза Уильяма расширились. Клэр попятилась назад, облокотившись локтями на диван.

— Ребят, хотите пойти с нами? — подыгрывал Брукс. — В такую погоду большие аллигаторы выползают на берег. — Он протянул руки как можно шире, чтобы они могли представить призрака с размером с аллигатора. — Они также могут гулять. Тридцать пять миль в час.

Клэр завизжала, ее лицо охватила зависть.

Уильям дернул руках Эврики.

— Обещай, что расскажешь нам, если увидишь их?

— Конечно. — Эврика потрепала его волосы и последовала за Бруксом на улицу.

Они прошли мимо кухни, где отец разговаривал по телефону. Он посмотрел на Брукса осмысленным взглядом, кивнул и затем повернулся спиной, чтобы более внимательно выслушать страхового агента. Отец дружелюбно относился к подругам Эврики, но мальчики — даже Брукс, который вечно был рядом — заставляли его осторожничать.

Ночь была тихой, только дождь беспрерывно лил. Эврика и Брукс устремились к белым качелям, которых защищала от дождя верхняя терраса. Они заскрипели под их весом. Брукс слегка пнул ногой, чтобы раскачать их, и они наблюдали как капли дождя погибали на краях бегонии. За бегониями находился маленький дворик с примитивными качелями, которые отец построил прошлым летом. За ними — ворота из кованного железа, открытые в сторону извилистой коричневой реки.

— Прости, я пропустил твое соревнование сегодня, — сказал Брукс.

— Ты знаешь, кто еще больше сожалеет? Майя Кейси. — Эврика откинула голову на потертую подушку, которая была подложена на скамейку. — Она искала тебя. И одновременно напускала на меня порчу. Талантливая девочка.

— Да ладно. Она не такая плохая.

— Ты ведь знаешь, как ее называют в команде по бегу? — проговорила Эврика.

— Мне не интересно какие имена дают люди, которые бояться кого-то, кто не похож на них. — Он повернулся, чтобы изучить ее. — И не думал, что ты тоже будешь.

Она фыркнула, потому он был прав.

— Она завидует тебе, — добавил Брукс.

Эврика никогда бы об этом не подумала.

— С какой стати Майя Кейси будет мне завидовать?

Он не ответил. Комары окружили светильник над их головами. Дождь приостановился, и затем возобновился с насыщенным ветром, который окрасил щеки Эврики. Пальма размахивала своими мокрыми листьями во дворе, чтобы поприветствовать ветер.

— И какое время ты сегодня показала? — спросил Брукс. — Личный рекорд, без сомнения, раз уж ты сняла гипс. — Она могла сказать по тому, как он смотрит на нее, что он ждет подтверждения того, что она вернулась в команду.

— 0.00 секунд.

— Ты действительно ушла? — Он казался грустным.

— Вообще-то соревнование отменили из-за дождя. Конечно же ты заметил проливной дождь? Тот, который в пятьдесят раз сильнее этого? Но, да, — она оттолкнулась, что выше поднять качели, — также я ушла.

— Эврика.

— Как ты вообще пропустил шторм?

Брукс пожал плечами.

— У меня была практика по дебатам, поэтому я поздно вышел из школы. Потом, когда я спускался по лестнице у крыла искусств, у меня закружилась голова. — Он сглотнул, казалось ему почти неловко рассказывать дальше. — Я не знаю, что случилось, но я очнулся у подножия лестницы. Там меня нашел первокурсник.

— Ты поранился? — спросила Эврика. — Поэтому у тебя перевязан лоб?

Он отодвинул волосы от лба, чтобы показать двухдюймовую квадратную марлю. Когда он отдернул повязку, Эврика ахнула.

Она не была готова увидеть рану такого размера: глубокую, ярко розовую, идеально круглую, почти как серебряный доллар. Капли гноя и крови внутри придавали ей вид старого разобранного грузовика из красного дерева.

— Что ты сделал, наткнулся на наковальню? Ты вот так просто упал, ни с того ни с сего? — Она дотронулась, чтобы убрать его длинную челку назад и рассмотреть рану. — Тебе нужно сходить к врачу.

— Я уже опередил тебя, милочка. Провел два часа в неотложке, все благодаря испугавшемуся мальчику, который обнаружил меня. Они сказали, что у меня гипогликемия или что-то вроде этой фигни.

— Это серьезно?

— Нет. — Брукс спрыгнул с качелей, стаскивая Эврику со скамейки в дождь. — Ну же, пошли ловить аллигатора.

Она откинула свои мокрые волосы назад и завизжала, смеясь, тогда как сбегала с Бруксом со скамейки, вниз по нескольким ступенькам в травянистый сад. Трава была высокой, щекоча ноги Эврики. В дождь разбрызгиватели были выключены.

Сад вокруг них перемежался четырьмя огромными дубовыми деревьями. Оранжевые, слава Богу, папоротники, мерцающие каплями дождя, пронизывали их шорты. Эврика и Брукс запыхались, когда они остановились у кованых ворот и посмотрели на небо. В тех местах, где облака рассеивались, можно было разглядеть звезды, и Эврика подумала, что никто на свете не может заставить ее смеяться, кроме Брукса. Она представила стеклянный купол, спускающийся с неба и покрывающий сад, словно снежный шар, захватывающий их двоих навсегда в этом моменте с бесконечно идущим дождем и ни с чем больше, кроме света звезд и озорства в глазах Брукса.

Задняя дверь