Журнал «Вокруг Света» №01 за 1980 год - Вокруг Света
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и не стал портеньо...
Николай Матейко — выходец из Западной Украины. В Аргентине он уже пятьдесят лет. Старый поселенец, познавший великий кризис тридцатых годов, зеленый ад Чако и Миссионеса, езду на крышах товарных вагонов. С легкой руки тогдашнего министра внутренних дел Кротто, разрешившего такие поездки, по сей день в Аргентине называют «кротос» всех бездомных бродяг.
Матейко так и не стал портеньо. Но он стал человеком дела. Этим и отличается он от многих тысяч своих соотечественников, проживающих в Аргентине.
Недавно супруги Матейко, на пятидесятом, юбилейном, году проживания в Аргентине решили сделать себе подарок — посетили родную землю. Приехали туристами на три месяца в Советский Союз.
С тех пор Николай Матейко изменился, в нем что-то словно надломилось, пропала былая уверенность. Знал он всегда свои дела, знает, что такое деньги. А в Советском Союзе, когда люди спрашивали, он не смог назвать ни одной примечательной аргентинской книги, ни одной театральной постановки, ни одного музыкального произведения.
Матейко контактирует со многими эмигрантами разных политических убеждений. Сам он политикой никогда не занимался. Естественно, после возвращения в Аргентину многим захотелось услышать его рассказ о поездке. Дом супругов Матейко стоит на южной окраине Буэнос-Айреса. Здесь в основном проживает рабочий люд. Но послушать Матейко приезжали и из других районов. Многие были поражены.
— Пропаганда пропагандой, но трудно поверить, что к моему приезду перестроили все родное село, да еще дали высшее образование чуть ли не половине его жителей.
Некоторые пытались возразить.
— Вам, дон Мыкола, показали то, что им нужно было показать.
— Добре, сеньор. Но вот я почувствовал недомогание и пожаловался родственникам. Они вызвали врача. Пришла молодая женщина. Я и глазом не успел моргнуть, как она меня выслушала, измерила давление, осмотрела и сказала, что ничего страшного нет. Резкая перемена климата, питания, ну и, конечно, возраст. Ей предложили чашку чая, она его выпила и еще поблагодарила. Это она еще нас поблагодарила! За чашку чая!
Некоторые эмигранты перестали посещать дом супругов Матейко. Другие все чаще стали обращаться к нему за помощью. Матейко теперь никому не отказывает, и это многих удивляет. Особенно его собственных рабочих.
— Че, Альберто, слушай, что это с нашим хозяином?
— А что?
— Он вроде бы изменился...
— После того как побывал в Европе...
Скуластый парень вставляет, понизив голос:
— Я слышал, вроде он был в Советском Союзе...
— Иди ты!
— А что?
— Тише, мучачос, вот он идет.
— Давайте спросим!
— Ты с ума сошел!
— А что? Если он был в Союзе...
— А если нет? Тебе что, работа надоела?
И мучачос, с интересом оглядываясь на Николая Матейко, не спеша расходятся по рабочим местам.
В. Ляховчук
Спираль восхождения
«Вокруг света». Весной прошлого года был создан Всесоюзный институт охраны природы и заповедного дела. Но это не единственная организация, официально облеченная природоохранительными функциями. Существуют Госкомитет по гидрометеорологии и контролю природной среды, специальный главк в Минсельхозе СССР, Научный совет АН СССР по проблеме биосферы и Всесоюзное общество охраны природы, а также множество других, в чем-то сходных по своим задачам служб. Чем вызвано такое многообразие организационных звеньев и какова непосредственная сфера деятельности нового института?
Е. Сыроечковский. Многообразие... О нем, ничуть не погрешив против истины, можно сказать и так: его необходимость подтверждают воробьи, блондинки и поэты. Звучит столь же доказательно, как цитата из гороскопа, не правда ли? Но давайте разберемся без предвзятости.
В конце пятидесятых годов руководство КНР в целях борьбы с продовольственными трудностями организовало массовую кампанию по истреблению воробьев. Истребили. И сколько-то лет спустя убедились, что потери зерна от насекомых-вредителей, размножившихся в «безворобьиной среде», заметно превзошли ущерб, причинявшийся урожаю пернатыми стражами экологического равновесия.
Перенесемся на противоположную кромку Евроазиатского континента. И узнаем, что английские парфюмерные фирмы, в частности те, которые выпускают красители для волос, выступали против законопроекта, требовавшего от промышленников усиления мер по защите атмосферы от вредных выбросов. Почему? По свидетельству исследователей Бирмингемского университета натуральных блондинок становится все меньше. А вызвано это повышением содержания в воздухе серы, которая способствует потемнению волос. Таким образом, смог стал стимулятором спроса.
Народному поэту Дагестана Гамзату Цадасе принадлежат такие малоизвестные, но точные строки:
Зайцам — степи, лес — медведям. А подполье — грызунам.
Дол — коровам, овцам — долы, а кутаны — табунам.
Тот — чабанит, этот — пашет, — всем на свете место есть...
Да, с точки зрения природоведческой, всему на свете должно быть свое место. И не только пашням и выпасам. Сообщение об организации, допустим, герпетологического заповедника, едва ли кого удивило бы — медикаментозная ценность змеиного яда общеизвестна. Но вот в Антельсберге (Австрия) сейчас организован заповедник (по масштабам этой страны немалый — свыше 30 гектаров) «карликовых скорпионов» — особого вида этих, казалось бы, малоприятных и бесполезных существ.
Проблема охраны природы сложна, многопланова и в определенном смысле даже противоречива. Сама по себе она носит прикладной характер, но опирается на данные фундаментальных наук. Порождается микровоздействиями, но способна дать макроэффекты. В каждом регионе имеет собственное «лицо», перед каждой отраслью выдвигает свои специфические задачи. Рассчитывать, что с их решением может справиться какой-то один, сколь угодно мощный исследовательский центр, было бы наивно.
Разумеется, все ведущиеся в этом направлении работы должны как-то координироваться и направляться. В СССР такая обязанность возложена на Межведомственный научно-технический совет по комплексным проблемам охраны окружающей среды и рациональному использованию природных ресурсов. Наш же институт занимается в основном флорой и фауной отдельных географически обособленных территорий, заповедниками, национальными парками, памятниками природы и Другими охраняемыми территориями.
«В. С». Выходит, что по тематике ваши исследования привязаны к строго определенным регионам. Известно, однако, что антропогенные факторы, «сработавшие» на одном континенте, способны воздействовать на жителей и обитателей всех остальных. Пример с пестицидами, обнаруженными в тканях антарктических пингвинов, стал почти хрестоматийным. Можно ли в этой связи попытаться дать более широкую, может быть, даже принципиальную оценку задачам нового института?
Е. Сыроечковский. К проблеме охраны природы причастны практически все виды человеческой деятельности. Причем не только в плане хозяйственно-экономическом, но и социальном, правовом, политическом, даже философском. Поэтому сам термин «охрана природы» представляется не то чтобы устаревшим, но, в силу чрезмерной традиционности, не отражающим всей сути дела.
Сама жизнь, по Ф. Энгельсу, подразумевает «постоянный обмен веществ с окружающей... природой». Обмен. А следовательно, и какое-то ее видоизменение. И вероятно, правильнее говорить не об охране как таковой, а об рационализации природопользования. Такая рационализация, безусловно, подразумевает сохранение каких-то, иногда достаточно обширных, территорий в предельно заповедном, не нарушаемом прямым вмешательством человека виде.
Прямым вмешательством. Я нарочито подчеркиваю строгость этой формулировки. Потому что, хотим мы этого или нет, но заповедников, абсолютно не подверженных воздействию человека, сегодня уже нет и быть не может. Флора и фауна заповедников дышит единой, ныне существующей на планете атмосферой. Потребную им влагу они черпают опять-таки из единого гидросферного «бассейна». Их микроклимат, пусть очень опосредствованно, но тоже является производным нашей энергетики, — они облучаются не только солнцем, но и электромагнитными импульсами бесчисленных радиостанций.
Все это на редкость сложно взаимоувязано. Обратимся опять-таки к «Диалектике природы»: каждое достигнутое изменение может вызвать непредвиденные последствия, зачастую способные «уничтожить значение» тех, которые были нам желательны. Думаю, что не случайно это положение научного марксизма не раз привлекало внимание наших лучших фантастов.
