Верный садовник - Джон Карре

– Но ушел в отставку.

– Или его ушли. Это крайне запутанная история.

– Плюс для Мои он был источником постоянного раздражения, прямо-таки бельмом на глазу, так?

– Он – политический оппонент Мои, и за это его однажды сильно избили. Но сейчас его политическое влияние усиливается, считается, что только он сможет обуздать кенийскую коррупцию. Всемирный валютный фонд и Мировой банк настоятельно требуют его вхождения в правительство.

На этом Роб отступил на задний план, передав инициативу Лесли. Она вела допрос по-своему. Если по голосу Роба было заметно, что он с трудом сдерживает распирающие его чувства, то Лесли отличала бесстрастность.

– А что за человек этот Джастин? – полюбопытствовала она, словно речь шла об историческом персонаже. – Если отвлечься от его места работы и этого комитета? Какие у него интересы, увлечения, образ жизни, кто он?

– Господи, а кто мы? – воскликнул Вудроу, возможно, с излишней театральностью.

Роб отреагировал постукиванием карандаша по зубу, Лесли чуть улыбнулась, и Вудроу пришлось дать пространную характеристику своего подчиненного: страстный садовник, хотя, по правде говоря, после того, как Тесса потеряла ребенка, страсть эта несколько угасла, по субботам лучшее для него занятие – покопаться на цветочных клумбах, джентльмен, какой бы смысл ни вкладывался в это слово, истинный итонец, предельно вежлив со слугами, набранными из местных, всегда можно рассчитывать, что на ежегодном балу, устраиваемом посольством, он не оставит без внимания и потанцует с девушками, которые не пользовались успехом, с некоторыми привычками старого холостяка, какими именно, Вудроу уточнять не стал, не любитель сыграть в гольф или теннис, не охотник и не рыбак, вообще не жалующий занятий на свежем воздухе, если не считать садоводства. И, разумеется, первоклассный, профессиональный дипломат, с огромным опытом, знающий два или три языка, надежнейший, проверенный работник, всегда и во всем сле дующий линии Лондона. Но, так уж получилось, Роб, без всякой его вины, в какой-то момент переставший продвигаться по служебной лестнице.

– Он не водился с дурной компанией? – спросила Лесли, заглянув в свой блокнот. – Не шнырял по сомнительным ночным клубам, когда Тесса уезжала из Найроби? – в вопросе чувствовалась шутка. – Как я понимаю, это не по его части?

– По ночным клубам? Джастин? Потрясающе! В «Аннабелз», возможно, он и хаживал. В Англии, лет двадцать пять тому назад. Откуда у вас такие идеи? – воскликнул Вудроу и добродушно рассмеялся.

Роб не преминул просветить его:

– От нашего супера. Мистер Гридли побывал в Найроби, по обмену опытом. Он говорит, что именно в ночных клубах нанимают киллеров, если у кого возникает в этом необходимость. Тот, что на Ривер-роуд, в квартале от Нью-Стэнли, очень популярен у тех, кто живет здесь. Пятьсот американских долларов, и замочат любого. Половина – задаток, половина – по исполнению. По его словам, в других клубах ставки ниже, но и качество не то.

– Джастин любил Тессу? – спросила Лесли все еще улыбающегося Вудроу.

В складывающейся все более доверительной атмосфере Вудроу вскинул руки и обратил свой крик к небесам.

– О боже! Кто и кого любит в этом мире и почему? – Но, поскольку Лесли не сочла, что получила ответ на заданный вопрос, продолжил: – Она была красива. Остроумна. Молода. Когда они встретились, ему уже перевалило за сорок. Климактерический период, близость отставки, одиночество, влюбленность, желание остепениться. Любовь! Вы произнесли это слово – не я.

Если в его словах и прозвучало приглашение Лесли высказать собственное мнение, она им не воспользовалась. Ее, как и сидящего рядом Роба, больше заинтересовали едва заметные изменения, произошедшие с Вудроу: морщинки у скул стали глубже, на шее проступили красные пятна, нижняя челюсть словно затвердела.

– И Джастин не злился на нее? – спросил Роб. – Из-за ее работы, связанной с оказанием гуманитарной помощи?

– А с чего ему было злиться?

– А его не коробило, когда она кричала на всех углах, что некоторые западные компании, включая британские, беззастенчиво грабят африканцев: завышают цену оказываемых услуг, спихивают им очень дорогие, устаревшие медицинские препараты? Используют африканцев в качестве подопытных кроликов, проверяя на них действие новых лекарств. Что зачастую справедливо, пусть и доказывается крайне редко.

– Я уверен, что Джастин гордился ее работой. Многие наши жены предпочитают сидеть сложа руки. Тесса уравновешивала их безделье.

– Значит, он на нее не злился, – не унимался Роб.

– Джастин просто не способен злиться. В нормальных ситуациях. Если он что и мог выказать, так это раздражение.

– А вас это раздражало? Я хочу сказать, руководство посольства?

– Вы о чем?

– О Тессе и ее работе, связанной с гуманитарной помощью. Ее особых интересах. Они вступали в конфликт с интересами посольства?

Вудроу попытался изобразить недоумение.

– У государственных учреждений Ее Величества деяния, связанные с оказанием гуманитарной помощи, не могут вызвать раздражения. Вы должны это знать, Роб.

– Мы только знакомимся с ситуацией, мистер Вудроу, – мягко вставила Лесли. – Нам тут все внове, – и, не отрывая от его лица изучающего взгляда, по-прежнему улыбаясь, уложила в сумку диктофон и блокноты, после чего они оба откланялись, сославшись на неотложные дела в городе, предварительно договорившись встретиться на следующий день, в том же месте и в тот же час.

– Вы не знаете, Тесса доверяла кому-нибудь свои сокровенные мысли? – как бы мимоходом спросила Лесли, когда втроем они направлялись к двери кабинета Вудроу.

– Помимо Блюма?

– Я имела в виду ее подруг.

Вудроу у них на глазах порылся в памяти.

– Нет. Нет. Я так не думаю. Никого конкретно назвать не могу. Но я не могу этого знать, не так ли?

– Можете, если эта женщина работает у вас. Как Гита Пирсон или кто-то еще, – пришла ему на помощь Лесли.

– Гита? Да, пожалуй, да, Гита. Вы обеспечены всем необходимым, не так ли? Транспортом и остальным? Это хорошо.

Прошел целый день, а потом целая ночь, прежде чем они встретились вновь.

На этот раз игру повела Лесли, а не Роб, и ее энергичность ясно указывала на то, что прошедшие сутки потрачены с пользой.

– Тесса недавно участвовала в половом акте, – радостно объявила она, выложив на стол все необходимое для плодотворной работы: карандаши, блокноты, диктофон, ластик. – Мы подозреваем изнасилование. Информация не для прессы, но, полагаю, мы прочитаем об этом в завтрашних газетах. На текущий момент они только сделали вагинальный соскоб и взглянули на него через микроскоп, чтобы выяснить, живая сперма или мертвая. Она мертвая, но эксперты все-таки думают, что принадлежит она не одному человеку. Возможно, там целый коктейль. По нашему разумению, они этого определить не смогут.

Вудроу закрыл лицо руками.

– Нам придется подождать результатов исследований наших экспертов, а потом уже делать выводы, – добавила Лесли, наблюдая за ним.

Роб, так же, как вчера, барабанил карандашом по своим крупным зубам.

– На куртке Блюма кровь Тессы, – Лесли выкладывала все новые подробности. – Заключение предварительное. Здесь могут определить только группу крови. Все остальное придется делать дома.

Вудроу поднялся, такое он часто проделывал на неформальных совещаниях, чтобы создать более непринужденную обстановку. Прошелся к окну у дальней стены, посмотрел на небо. Издалека доносился рокот грома, природа напряглась в ожидании магического африканского дождя. Он же, наоборот, выглядел очень расслабленным. Тем более что никто не мог видеть две или три капельки горячего пота, которые образовались под мышками и, как жирные насекомые, поползли по ребрам.

– Кто-нибудь сказал об этом Куэйлу? – спросил он и тут же подумал, как, возможно, подумали и они, а почему, собственно, вдовец изнасилованной женщины так внезапно превратился из Джастина в Куэйла.

– Мы подумали, что будет лучше, если об этом он узнает от друга, – ответила Лесли.

– От вас, – уточнил Роб.

– Разумеется.

– Вполне возможно, что она и Арнольд занимались сексом перед тем, как тронуться в путь. Если хотите, можете упомянуть об этом. На ваше усмотрение.

«Это последняя соломинка? – подумал Вудроу. – Что еще должно случиться, прежде чем я открою окно и выпрыгну из него? Возможно, именно этого я от нее и хотел: чтобы она вывела меня за пределы, которые я полагал допустимыми».

– Мы действительно любим Блюма, – в голос Лесли прорвалась озлобленность, словно она хотела, чтобы Вудроу тоже любил Блюма. – Да, конечно, мы должны искать другого Блюма, чудовище в образе человеческом. Но там, откуда мы приехали, самые мирные люди творят что-то ужасное, когда на них давят. Но кто давил на него… если и давил? Никто, только она.