Ленин – Сталин. Технология невозможного - Елена Прудникова

В чем разница между упреждающим ударом и превентивной войной? Война, даже превентивная – есть все-таки деяние политическое, поскольку предполагает хотя бы какую-то политическую инициативу. Вот, Гитлер хочет на нас напасть, у него уже разрабатываются планы, а давайте-ка мы нападем на него сами. И в случае удачи война все списывает, а в случае неудачи начинается долгий гнилой базар на тему, хотел на самом деле или не хотел напасть Гитлер (в нашем варианте гнилой базар идет на тему – хотел или не хотел напасть Сталин).

А упреждающий удар – понятие чисто военное. Гитлер уже сосредоточил войска на границе, он совершенно точно нападет в 20-х числах июня, так давайте числа пятнадцатого врежем по его почти уже готовым к нападению войскам (кстати, удар по чуть-чуть недоизготовленной к наступлению армии – вещь чрезвычайно болезненная и часто даже фатальная). В таком духе и был составлен план от 15 мая, где предусматривалось нанесение упреждающего удара по немецким войскам.

В июне сорок первого года делать это было нельзя по причинам чисто политическим: в этом случае юридические крючкотворы из «мирового сообщества» тут же объявили бы СССР «агрессором» со всеми вытекающими последствиями. Но то в частности, а вообще-то ничего агрессивного здесь нет. Используя эту тактику, и мышь иной раз бросается на кошку и таким образом ухитряется спастись. Что же, мышь – тоже агрессор?

Так что сам факт разработки пресловутого плана от 15 мая абсолютно ничего не доказывает, будь он даже подписан Тимошенко и Жуковым – кстати, опубликование черновика совершенно не означает, что не существовало оформленного начисто и подписанного плана. Но даже если он и существовал, то принят не был, поскольку при точном знании даты нападения Красная Армия никакого упреждающего удара не нанесла.

Что же касается собственно военной доктрины... то с ней тоже все неясно, ибо ее никто не видел. На совещаниях в наркомате обороны не произносилось никаких громких формул, типа «могучим ударом» и так далее, более того, в армии открытым текстом говорили, что это все лозунги для домохозяек, а на самом деле война будет долгой и жестокой. Так что попробуй разбери, что там было с этой самой доктриной...

(Кстати, по поводу наступательных планов Алексей Исаев, который знакомился не только с советским военным планированием, но и с иностранным, ответил кратко: «А у кого они были оборонительными?» И несколько далее: «Вы будете смеяться, но у Финляндии в 30-е годы тоже был наступательный план: предусматривалось наступление в глубь территории СССР»[45]. Правда, финны благоразумно не пытались реализовать эти планы – но согласитесь, в июне 1941 года соотношение сил у сторон было все же не таким, как в декабре 1939-го...)

Если судить не по лозунгам, а по совещаниям высших военных кругов и по действиям советского командования, то громкие фразы как-то сразу выцветают. Потому что настроены были наши генералы на войну долгую и жестокую, и это видно. Что же касается приграничных сражений, тактических ошибок и прочего... то до сих пор европейские армии сыпались перед вермахтом с такой скоростью, что получить представление о его мощи и тактике было затруднительно. Германская армия была объективно лучше, да, но насколько лучше – это оказалось для советских генералов сюрпризом.

... Итак, продолжим прерванную хронику первой военной ночи. В 3 часа 30 минут начались бомбежки наших городов – само собой, Сталину и тем, кто был с ним в эту ночь, доложили об этом мгновенно. Какое самое естественное движение главы государства? Самое естественное – тут же отправиться в наркомат обороны, куда стекалась вся военная информация. Скорее всего, туда они и поехали. Косвенно это подтверждается тем, что Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков и Мехлис пришли в сталинский кабинет одновременно – в 5 часов 45 минут, по всей видимости вместе со Сталиным, присутствие которого в журнале посетителей не фиксировалось.

В 7 часов 15 минут в войска отправилась Директива № 2, подписанная, кроме Тимошенко и Жукова, еще и Маленковым, которого не было в то время в сталинском кабинете – значит, ее успели составить и подписать еще в наркомате обороны, а стало быть, составлена она была не позднее 5 часов 30 минут утра[46].

ДИРЕКТИВА № 2

Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО, ВМФ о внезапном нападении Германии и боевых задачах войск. 22 июня 1941 г. 7.15 утра.

«22 июня 1941 года в 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль Западной границы и подвергла их бомбардировке.

Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перегили нашу границу.

В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз, ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.

Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск.

Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100–150 км.

Разбомбить Кенигсберг и Мемель.

На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать.

Тимошенко, Маленков, Жуков»

Вот она – та доктрина, которая была в головах у военных. Приказы, отправленные сразу же после получения сообщения о нападении, отражают, естественно, не реальное состояние дел, а предвоенное планирование. Но в целом абсолютно нормальный документ. Какие приказы, спрашивается, следует давать армии через час после нападения? Драпать до Москвы? Тогда зачем вообще размещать войска у границы, надо сразу очищать территорию.

А вот директива № 3 поначалу ставит в тупик. ДИРЕКТИВА № 3

Военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. 22 июня 1941 г.

«1. Противник, нанося главные удары из Сувалковского выступа на Олита и из района Замостье на фронт Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шяуляй и Седлец, Вол- ковыск в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.

На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими дли него потерями.

2. Ближайшей задачей войск на 23–24.6 ставлю:

а)Концентрическими сосредоточенными ударами войск Сев.– Зап. и Западного фронтов окружить и уничтожить Сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки;

б)Мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 А окружить и уничтожить группировку противника, наступающего в направлении Владимир-Волынск, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин.

3. ПРИКАЗЫВАЮ:

а) Армиям Северного фронта продолжать прочное прикрытие госграницы.

На территории Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать.

Тимошенко, Маленков, Жуков».

Однако если чуть подумать, недоумение объясняется просто: мы-то знаем, что на самом деле происходило в то время на границе, а главное, что произойдет в ближайшие месяцы. А они-то не знали!

Давайте возьмем карту. О каких районах идет речь? Сувалковский выступ – это юг Литвы. Замостье, Владимир-Волынский – Украина. Там противник «достиг небольших успехов» – а каких, спрашивается, «больших успехов» можно достичь за несколько часов, при том, что советская армия все-таки сопротивляется? «На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими дли него потерями». На каких-то участках границы их и вправду отбили, а откуда-то не получили информации. Простая логика говорит, что информации, скорей всего, нет из тех мест, где все плохо. Но та же простая логика заставляет вспомнить уровень бардака в Красной Армии, а также состояние ее связи.

В общем, судя по донесениям, все обстояло прилично. И тогда военное начальство распорядилось, в точном соответствии с довоенными планами, переходить в наступление. П.2 – это фланговые удары в основание наступающих немецких группировок. Такие удары – совершенно нормальная вещь, ничего ни особо выдающегося, ни особо крамольного они собой не представляют. И я совершенно не понимаю, почему по этому поводу надо воздевать руки и кричать: «Преступление!» Ошибка – возможно, но ошибаются все, в том числе и Гитлер с Наполеоном. А скорее, даже не ошибка, а просто недооценка противника. Ну не дали ни поляки, ни французы возможности получить представление об уровне немецкой противотанковой обороны!