13-47, Клин - Андрей Изюмов

Пролетев пять метров, я приземлился на пол, отсушив ноги при столкновении. Ощущение было неприятным, я выругался.

Ну что ж, Пантера сделала свой выбор. Я хотел дать ей новую жизнь, вот только она сама оказалась против. Это было ужасно обидно, наверное, даже тяжело. Но бежать за ней и просить вернуться после попытки побега я не собирался.

В голове мелькнула мысль, что я собирался принять душ после тренировки, а вместо этого получил только серию ударов. Хотя теперь прохладная ободряющая вода стала мне еще нужнее.

Прямо на ходу я стащил майку, бросил ее на пол. Потом избавился от носков, прыгая попеременно на одной ноге. На пороге душа выбрался из штанов, ну и потом, собственно, разделся полностью и подставил лицо под струи прохладной воды.

Пантера вошла неслышно. Я вздрогнул и резко повернулся, сжимая кулаки, только когда ее штаны упали на пол, звякнув ременной пряжкой.

— Что тебе нужно еще? — нарочито грубым тоном поинтересовался я.

Она стянула через голову майку и, снова представ передо мной полностью голой, сделала шаг к душевой кабинке.

— Попытка номер два? — спросил я все тем же хамским тоном.

— Нет, это будет попытка номер один, — сказала Пантера и вошла в душевую кабинку, закрыв за собой дверь.

Она стояла вплотную ко мне, я чувствовал запах ее тела, он заставлял голову кружиться… хотя, может быть, это делала обстановка.

— Прости, — сказала она, — я просто очень хотела снова стать свободной.

Я промолчал.

— Ты, правда, постоянно обо мне думал все эти дни? — спросила она, положив руки мне на грудь.

— Все время, — честно ответил я. — Наверное, второй раз в своей жизни влюбился.

— Прости, — повторила она. — Поцелуй меня, — попросила Пантера.

Я подхватил ее под бедра и поднял, согнув руки. Пантера обвила меня ногами, и наши губы слились в страстном поцелуе.

Иногда, чтобы понять, что ты по-настоящему полюбил девушку, нужно спасти ей жизнь, потом с ней подраться, а после — ненадолго ее потерять…

8

Мы лежали в одной кровати. Голова Пантеры покоилась на моей груди. Великолепные рыжие волосы девушки частично падали с ее спины мне на живот.

— Я просто в шоке, — выдавил из себя я.

Она улыбнулась, но не ответила ничего.

— И ты нормально себя чувствуешь? Был же шанс уйти, сбежать из вражеского дома, — продолжил я.

— Я никогда больше не назову тебя врагом, — тихо прошептала Пантера.

— Это здорово, — ответил я, — а я теперь уж точно никогда тебя от себя не отпущу.

Она молчала несколько минут, а потом вдруг сказала:

— Мне с тобой было безумно хорошо, но я очень сильно хочу домой.

Я не нашелся, что ей ответить, и Пантера, видимо, расценив это как добрый знак, продолжила:

— Я долго думала. Ты спас мне жизнь, вылечил, заботился обо мне, кормил. Ты совсем не отвечаешь тем представлениям о солдате Альянса, которые нам вбивают в голову в течение всей жизни. Ты совсем другой. Я ни о чем не жалею.

Она замолчала. Я тоже не решался прервать эту тишину.

— Пойдем со мной, — попросила Пантера.

— В смысле? — не понял я.

— Давай убежим вместе. На мою землю. Я замаскирую тебя под республиканца в два счета, никто не узнает, ты будешь вне подозрений, потому что со мной. Что тебя здесь держит?

Я был настолько озадачен этим вопросом, что не сразу нашел подходящие слова для ответа.

— Как ты себе это представляешь?

— Сбежим в какой-нибудь сектор вашей территории, где пусто и глухо, и нет поблизости никаких баз. Я вызову корабль Республики, и нас заберут в течение получаса, это я уж точно могу гарантировать, Клин.

— Здесь мои друзья. Там — только враги. И если я стану частью Республики, то, может быть, когда-нибудь мне придется в бою убить собственного друга! Так вот ты видишь будущее? Нет, спасибо. Я не хочу.

Я встал с кровати и начал одеваться.

— Но я не хочу жить в этой окружающей меня пустыне мрака и уныния! — воскликнула Пантера. — Да, ты мне дорог, но я не желаю платить за это своим домом!

— Делай, что хочешь, — мрачно ответил ей я. — Если ты все-таки решишь улететь, то это твой выбор. Больше я не стану ему препятствовать.

— Тогда я подожду пару дней, — сказала Пантера, — а потом уйду. Я очень надеюсь, что когда эти дни пройдут, ты примешь решение исчезнуть со мной.

Я промолчал и встал с кровати.

— Только что ты собирался не отпускать меня от себя, а сейчас?! Уже не будешь препятствовать?! — словно опомнившись, крикнула мне вслед Пантера.

— Это было невероятно давно, — не оборачиваясь, ответил я и вышел из комнаты.

Я очнулся в больничной палате. Плечо просто разрывалось на части от дичайшей боли. Посмотрев на него, я ужаснулся. Плечо было накрыто металлическим колпаком, внутри которого что-то жужжало, а из-под самого колпака сочилась кровь.

Ко мне подошел врач.

— Как самочувствие, 13–47?

— Паршиво. Что с плечом?

— 13–47, вам несколько часов назад отсекли кусок кожи вместе с мясом, грубо выражаясь. Даже кость травмирована. Мы вставили вам имплантат, а теперь покрываем его искусственными мышцами и кожей.

— Сколько времени уже прошло?

— Девять часов вы здесь, 13–47. Там уже часа два за дверью ожидает посетитель. Будете принимать?

— Буду.

Доктор открыл дверь палаты и выглянул в коридор.

— Заходите, 11–42.

Док вышел. Вместо него в палату вошел Вирус. Подошел ко мне, сел на самый край кровати и спросил:

— Как сам?

— Да как-то ниже состояния средней паршивости, — честно ответил я.

Вирус оценивающе посмотрел на плечо, потом взглянул на мое лицо и вздохнул. Тогда-то я и решился, что называется, излить душу.

— Никогда не думал, что голову отрубить так вот просто, Вирус… мне, бывало, нажатие на курок винтовки давалось тяжелее…

Он промолчал. Спустя секунд десять, ответил:

— Адреналин помог. Наверняка в крови его у тебя тогда было бешеное количество. Того парня исследовали в лаборатории. Ну, точнее, исследовали то, что ты от него оставил.

Я вопросительно посмотрел на него.

Вирус словно не мог решиться, говорить ли ему дальше.

— Не томи, друг, — подбодрил его я, — хуже мне уже вряд ли будет.

Вирус вздохнул.

— Этот парень, которого ты убил, Клин, был на два года младше тебя. Восемнадцать. Столько же, сколько было Шершню, — сказал Вирус.

Он пришел навестить меня в больнице, где я валялся уже два дня после нападения ночью во дворе базы.

Я помрачнел. Когда-то Шершень был нашим общим другом, но, будучи на год старше нас обоих, он так и не дожил до сегодняшних дней. Уже на третий день службы, по пути на базу он наткнулся на партизанский отряд повстанцев. Остатки его тела нашли и похоронили, но узнать его было физически невозможно. Тех, кто это сделал, найти не удалось.