Отщепенец. Книга 2 - Алексей Ермоленков

Раздался хруст, лопнула кожа и из сломанного запястья потекла кровь. Иностранец заорал от боли и упал на колени, а продолжая его держать за ладонь, завернув ее в положение «куриное крылышко». Поставил ему ногу подошвой своего сапога на лицо. Не ударил, не пнул, а именно поставил, увидев, как его глаза расширились от такого унижения. После этого я отпустил его руку и толкнул легонечко его ногой, так что тот упал на спину. Затем я смачно плюнул ему в лицо и произнес:

— Вызываю тебя на дуэль, говна кусок!

Тот, баюкая свою сломанную руку, и шипя от боли, ответил:

— Завтра перед финалом состязаний на этом полигоне, ты будешь медленно подыхать тварь!!!

— Вот и отлично, — я повернулся к Кате и произнес — Милая, кто это тут намусорил у твоих ног? Не пристало тебе у всякого дерьма задерживаться. Надо сказать уборщикам, чтобы вымели эту кучу с полигона. Воняет!

Глаза иностранца налились кровью, а Катерина, с презрением взглянув на него, взяла меня под руку, и мы направились на стоянку.

Удаляясь от скулящего и шипящего ничтожества, я заметил, как к нему подошли те, с кем он за мной так пристально наблюдал.

Российская империя. Город Москва. Центральный полигон

— Я никак не ожидал от тебя такого, — строго произнес Лукас, — глядя на поднимающегося Мартина. Это ТЫ должен был унизить его и втоптать в грязь, а не он тебя. Ты понимаешь, что сейчас была унижена ВСЯ АВСТРИЯ в твоем лице?!

— Я убью, эту тварь!!! И Фролову тоже убью!!! Нет, сначала буду трахать ее пока она орать не перестанет, а потом сожгу ее!!!

— Убьешь, обязательно убьешь. Иначе грохнут уже тебя. Или вся Российская империя ужаснется от твоего возмездия настолько, что забудет о твоем позоре, или ужаснешься ты от того, что я с тобой сделаю. Ты меня хорошо понял?!

— Да, посол. Я тебя хорошо понял.

Российская империя. Город Москва. Центральный полигон

На следующий день, мой водитель еле сумел припарковать мою машину. Парковка, как и сам полигон, были забиты до отказа. Если бы продавались билеты на крыше, то и их бы раскупили. Еще бы, сегодня на финале присутствует сам император. И мало того, что сегодня финал по боевому многоборью, так еще и четвертьфинал, полуфинал и финал по турниру среди антимагов и воителей.

За час до начала мы с австрийцем, которого, как я узнал, звали Мартин, вышли на полигон и встали пред императорской ложей, как когда-то давно вставали гладиаторы перед цезарем в Колизее.

Барьер с императорской ложи исчез и Николай Львович Романов, поинтересовался у нас:

— Что не поделили, господа?

Глава 8

Российская империя. Город Москва. Центральный полигон

Даже не дав австрийцу и рта раскрыть, я начал отвечать первым, чтобы не дать ему свалить с дуэли:

— Он назвал меня отщепенцем. Представляете, ваше императорское величество, у него нет никакого почтения к тем, кто выше него по рангу. И ладно бы он был Алантом или воителем и сказал это в шутку и уместно, но нет, он назвал меня отщепенцем всерьез, хотя сам является крохобором, только освоившим единение со стихией. Это уму непостижимо. Полное отсутствие мозгов и чувства самосохранения.

Император удивился такой интерпретации устоявшихся мировых ценностей и поинтересовался:

— А маги разве не достойные люди?

— Что вы, ваше императорское величество. Я не имел в виду, что среди магов нет достойных людей. Достойные встречаются даже среди обычных людей. Просто маги слишком слабые. Я ни в коем случае не хочу сказать, что они хуже из-за того что родились такими. Они в этом не виноваты. Но война это не их дело. Если уж не повезло родиться магом, ну занимайся ты своими волшебными делами, выращивай себе кактусы для текилы, но не называй того, кто тебя может мелко-мелко покрошить отщепенцем. Вы только взгляните на него. Просто лопаешь его щит, а под ним кусок говна. Мягкая вонючая субстанция. Ну, вот зачем он свой рот разинул, дурачок?

По мере моих объяснений австриец скрипел зубами и менял цвета, как хамелеон от пунцово-красного до темного-фиолетового. Ведь сказать он сейчас ничего не мог, потому, как император задал вопрос именно мне.

Зато брови императора ползли все выше и выше, а улыбка становилась все шире. Да, он вынужден был терпеть посольство врагов Российской империи, как и они наших, но он терпеть их не мог. Слишком много крови они попили. А теперь бывалого матерого бретёра, который на дуэлях перебил многих магов и воителей, унижает какой-то студент, да так, что австриец и ответить ничего не может. Это доставляло Николаю Львовичу истинное удовольствие. Поэтому с невероятно широкой улыбкой, император посмотрел на Мартина, вернул свой взгляд на барона и поинтересовался:

— Я так понял, примиряться вы не намерены, Виктор Андреевич.

— Почему же? На коленях передо мной он уже стоял, поэтому пусть извинится и может валить отсюда, — ответил я, а император, усмехнувшись, нацепил серьезную мину. Он понимал, кто бы ни выиграл в этой дуэли, такого позора австрийцам уже никто не забудет. А учитывая, что сейчас на трибунах весь свет Российской империи, Мартина в ближайшие дни быстренько заменят.

— Не желаете ли примириться, Мартин?

И услышав скрежет зубов австрийца, с удовольствием принял его ответ:

— Н-нет!

— Простите, ваше императорское величество, позвольте нам с коллегой пару слов сказать, — вмешался императорский бронник, намекая на императорского оружейника.

— Это важно?

— В данной ситуации важно.

— Что ж, прошу.

Виктор Валентинович с Борисом Григорьевичем подошли к перилам и бронник обратился ко мне:

— Виктор Андреевич, рад вам сообщить, что мы с коллегой успели и выполнили ваш заказ вовремя, как вы и просили к финалу межакадемических соревнований по боевому многоборью.

Я, прям, отсюда услышал гомон с трибун. Где это видано, чтобы ИМПЕРАТОРСКИЕ бронник и оружейник выполняли заказ какого-то безродного барона, да еще и старались выполнить его заказ вовремя?! К ним князья — главы именитых родов в очередь становятся, и то у них нет возможности попросить изготовить их заказ к определенной дате, а тут какой-то барон! И это все ему говорят с императорской ложи!!! Да еще и практически на всю страну!!!

— Благодарю, вас господа, я нисколько не сомневался в вашем профессионализме и честности. Я горд, что знаком с вами.

На лицах лучших мастеров империи расплылись довольные улыбки, будто их только что похвалил сам император, а не какой-то безродный барон.

— Ваше императорское величество, вы позволите