Мартин Борман - Джемс Макговерн

Это было естественной реакцией. Ибо если Гесс был психически нездоров и тем не менее продолжал исполнять обязанности заместителя фюрера, то как отразилось бы такое положение дел на других нацистских лидерах и их режиме? Случай был крайне неприятным и затруднительным для Гитлера, усугублявшийся тем, что произошел, когда план «Барбаросса» был почти готов.

Были и такие, кто хотел бы знать, а не навредила ли фюреру публичная оценка своего заместителя как психически неуравновешенного, и не будет ли последующего ущерба от этой характеристики для престижа нацистской партии. Вальтер Шелленберг, глава гиммлеровского Отдела внешней разведки, рассказал рейхсфюреру СС о своих предположениях, что немцы более, чем следовало, осведомлены об истории психической болезни Гесса.

«Это сделано под влиянием Бормана», — быстро ответил Гиммлер. Он долго смотрел на Шелленберга, затем добавил: «Сейчас слишком поздно предпринимать что-либо против него».

Гиммлер не предположил ничего особенного. Способность Бормана оказывать влияние на Гитлера являлась теперь общепринятым фактом в высших кругах нацистов, но очень редко можно было точно сказать, что это сделал Борман. Он предпочитал не обнаруживать свои методы: тонкий намек, своевременная интрига, беседы с глазу на глаз.

Борман, однако, все же изложил свои мысли по поводу перелета Гесса в письме Гиммлеру: «Даже в самых первых утверждениях адъютантов Пинча и Лейтгена и генерала Хаусхофера есть возможное объяснение перелета — Р.Г. желал проявить себя, блеснуть, так как страдал от комплекса неполноценности. По мнению фюрера, это и есть настоящая причина поступка. Только сейчас стало известно, что Р.Г. постоянно лечился от импотенции, даже в то время, когда у него родился сын, названный Вузом. Р.Г. верил, что этим поступком он смог бы доказать свое мужество самому себе, своей жене, партии и народу…»

Англичане тем временем содержали под стражей своего необычного пленника сначала в военном госпитале вблизи Лох-Ломонда, затем в лондонском Тауэре, и наконец, в усиленно охраняемом загородном доме «Митчетт Плейс» под Адлерсхотом. Обломки «Me-110» Гесса были выставлены на Трафальгарской площади для оказания помощи в продаже облигаций военного займа.

Долгие допросы Гесса, учиненные англичанами, помогли установить, что хотя он и страдал некой формой душевного расстройства, тем не менее его мирная миссия была искренна. Он разыскал герцога Гамильтона, с которым имел краткую встречу на олимпийских играх 1936 года, поскольку чувствовал, что герцог мог свести его с влиятельными правительственными лицами, которые прислушались бы к его идеям. Заместитель фюрера рассказал герцогу, что он совершает «миссию гуманности», и уверен, что Гитлер мог бы разгромить Великобританию, но не хочет делать этого. Фюрер предпочитал добиться мирного урегулирования всех вопросов с Великобританией путем переговоров, это предоставило бы ему полную свободу действий в континентальной Европе.

Строя такие предположения, Гесс, несомненно, полагал, что он понимал образ мышления Гитлера как никто другой. Если бы его миссия удалась, он выполнил бы истинные желания фюрера и возвратил себе то положение, с которого его сместил Борман. Однако англичане, решившие сражаться с нацистами, были не готовы к переговорам о мире, которые предложил Гесс. «Я никогда не придавал значения этому случаю», — писал позднее Черчилль. Не было предпринято попытки использовать Гесса для обмена или в целях пропаганды. После того, как завершились его допросы, он был отправлен в тюрьму как рядовой военнопленный.

Отдел заместителя фюрера, которым руководил Гесс, в Германии был упразднен. После Геринга никто не назначался на это место в качестве преемника Гитлера на пост главы государства. Его имя исчезло с плакатов на улицах и общественных зданиях. Гесс вскоре был позабыт, но его сенсационная авантюра все же имела один реальный результат.

29 мая 1941 года в особой директиве Гитлера сообщалось, что бывший Отдел заместителя фюрера включается в состав партийной канцелярии и переходит под его личный контроль. Руководителем партийной канцелярии был назначен Мартин Борман.

Теперь сорокаоднолетний Борман обладал официальным, должностным могуществом, которого он так терпеливо дожидался. Гитлер заявил, что он должен возобновить персональное руководство нацистской партией, инструментом, который выковал и использовал для получения власти. Однако он был очень занят своей новой ролью верховного главнокомандующего, чтобы заниматься этим. Вскоре фюрер был вынужден признать, что «совершенно потерял из виду организации партии».

Реально же, контроль над всей партийной машиной в рейхе и на оккупированных территориях узурпировал Борман. Практически каждый партийный чиновник или назначался на должность им, или продолжал служить по его благоволению, и все подчинялись его приказам. Он мог продвинуть или разрушить карьеру любого человека, не только партийную, но и военную или правительственную. Обладая громадной властью, Борман был подотчетен лишь Гитлеру. Только фюрер мог отменять его приказы или освободить его от должности.

Борман также преуспел в присвоении другого, менее престижного рода власти. Формально это не признавалось до 12 апреля 1943 года, когда он был официально назначен на должность секретаря фюрера. Должность «секретарь фюрера» была скромной. Но Борман не интересовался званиями. Он интересовался реальностью власти. Однако решающую важность секретаря фюрера при диктатуре, подобной диктатуре третьего рейха, едва ли можно переоценить. Обладатель этой должности был намного влиятельнее, чем любой рейхсмаршал, министр иностранных дел, фельдмаршал или рейхсфюрер СС. Ибо фюрер был главной властью в нацистской Германии. Источник этой власти не был определен в разумных пределах, а покоился на утверждении, что он обладал качествами, которых не было у обычных людей.

Вокруг Гитлера продолжалась непрерывная борьба за власть между различными людьми, отделами и фракциями внутри партии, министерствами управления делами государства, армии, органах правосудия и СС, многие из сфер деятельности которых часто дублировались. Исход в такой борьбе в конечном счете определялся Гитлером, который таким образом сохранял контроль над всем значимым и важным в третьем рейхе.

Чтобы встретиться с Гитлером и представить предложение для его решения, было необходимо пройти через Бормана. Вначале, не имея должностной власти, став затем секретарем фюрера, именно он был тем, кто решал, какие донесения следует читать Гитлеру и с кем он должен встречаться. Борман присутствовал почти при всех беседах, а затем составлял по их результатам инструкции, которые полагалось рассматривать как инструкции фюрера.