Чужая вина - Питер Абрахамс

— До скорого, Пират, — сказал охранник.

Пират зашаркал к выходу. Пересек еще один пятачок. Сел в конец белого микроавтобуса с надписью «Управление исполнения наказаний» на боку. Двойные двери сомкнулись. Щелкнули язычки замков. Микроавтобус тронулся: водитель и двое охранников, один из которых держал в руках Библию, сидели впереди, Пират в одиночестве — сзади. В двух маленьких окошках Пират смог разглядеть деревенские пейзажи. Первые пейзажи с тех пор… С тех пор как он впервые покинул стены тюрьмы — это был непродолжительный визит в больницу после нападения Эстебана Мальви. Пират наблюдал за жизнью пригорода сквозь стекла окошек. Один раз на глаза ему попалась женщина в шортах и футболке, идущая по обочине. Он продолжал таращиться в надежде увидеть еще кого-нибудь, но напрасно. Вскоре он уснул и со всех сторон его окружил рокот ливня.

— Эй, просыпайся.

Он открыл свой единственный глаз. Микроавтобус не двигался. Перед ним стоял один из охранников.

— Вставай.

Пират встал, проверяя рукой, не сползла ли повязка. Он потащился к открытой двери, присел на край железного дна и неуклюже спрыгнул, споткнувшись, но все-таки не рухнув мешком. При этом глазницу его чуть резануло изнутри. Приземлился он на асфальтовое покрытие парковки.

— Давай шагай.

Пират зашагал по парковке, с обеих сторон сопровождаемый конвоирами. Они спустились по лестнице и вошли в какое-то подвальное помещение, в конце которого находились две пустые камеры.

— Заходи.

Пират вошел в одну из камер. Дверь затворилась. Зазвенели ключи: его запирали. Охранники вышли. Пират сел на нары, очень похожие на тюремные. Судя по запаху, где-то неподалеку варили кофе — настоящий кофе из зерен. Пират не пил такого двадцать лет. Он вдохнул настолько глубоко, насколько позволяли легкие.

Дверь открыли. Вошли люди: уже знакомые ему двое охранников в желтовато-коричневой форме, несколько незнакомых в форме синего цвета, а следом за ними — та самая женщина с потрясающей кожей. Сюзанна, чья фамилия вертелась у него на языке. Она приблизилась к его камере.

— Здравствуйте, мистер Дюпри. Вы себя хорошо чувствуете?

— Здравствуйте, мисс… эм… Сюзанна.

Ее глаза вдруг сузились до щелок. Она резко развернулась вокруг своей оси, лицом к охранникам и полицейским.

— Почему он весь закован?!

Откликнулся мужчина в синей форме с тремя желтыми полосками на рукаве:

— Стандартная процедура.

— Возможно, это и стандартная процедура, сержант, но, согласно кодексу нашего штата, эта процедура предоставлена на ваше усмотрение. И я хочу, чтобы с него сняли все эти оковы.

— Невозможно, — отрезал сержант.

— К тому же у нас для него есть нормальная одежда. Мой клиент не явится в суд в этом преюдициальном облачении.

Пират не понял последнего предложения, но ему нравилось, что она оказывает такое сильное воздействие на служителей закона. Все они тотчас принялись хмурить брови, краснеть и блеять что-то невнятное. Он с трудом сдержал смех. А может, и рассмеялся — разве что самую малость, поскольку несколько офицеров раздраженно покосились на него.

Последовала долгая пауза. Пират знавал такие паузы, он неоднократно становился их свидетелем последние двадцать лет. Кто первый заговорит — тот проиграл.

— Приведите шефа, — распорядился сержант.

Шеф явился минуты через две. Пират даже не узнал бы в нем полицейского: он-то ожидал человека в нарядной форме, а не в сером деловом костюме. Однако все обращались к нему «шеф», так что других вариантов не было. Мужчина был подтянутый и широкоплечий, хотя, конечно, помельче Пирата; из тех темноволосых кареглазых красавчиков, в чьих жилах течет немного каджунской[11] крови. Ему стали объяснять ситуацию. Шеф слушал, не отрывая глаз от Пирата. И тот вдруг вспомнил взгляд этих карих глаз, наполненный ложным сочувствием, вспомнил, кто это. Вспомнил детектива по фамилии Жарро. Значит, выбился в начальники?…

В комнате воцарилась тишина. Нарушил ее начальник полиции:

— Снимите кандалы. И наручники. Он может одеться в повседневную одежду, но сперва ее нужно проверить. Два судебных пристава не должны отлучаться от него ни на секунду. Этого достаточно? — поинтересовался он у Сюзанны.

— Спасибо, — ответила она.

— Как вы сами знаете, это «предоставлено на наше усмотрение». Что-нибудь еще?

— Мне бы хотелось пару минут побеседовать с клиентом наедине.

— Можете беседовать сколько угодно, но только в присутствии пристава.

Сюзанна смерила начальника долгим взглядом, но возражать не стала. Все, кроме одного мужчины в форме, ушли. Тот же уселся на высокий стул в углу. Сюзанна подошла к камере вплотную.

— Вам нельзя находиться на контактном расстоянии от клиента, — сказал охранник.

Сюзанна остановилась в трех футах от решетки.

— Как вы поживаете, мистер Дюпри?

— Ну, — пробормотал он, — нормально.

— У вас, вероятно, накопилось множество вопросов.

Вопрос у него был всегда один: почему Господь вообще решил придраться к Иову? Других в голову не приходило.

— К примеру, насчет слушания? — подсказала Сюзанна.

— Ага. Слушание.

— Во-первых, я хочу, чтобы вы не волновались.

— Я не волнуюсь, — сказал Пират. Но он соврал: мысли об Эстебане Мальви и его приятелях-бандитах непросто было прогнать.

— Хорошо. Вам не обязательно говорить. Я буду все время рядом. Что же касается возможного исхода, то я не берусь его предугадать. Обычно в таких случаях я советую ожидать худшего.

— Это запросто, — сказал Пират.

Сюзанна посмотрела на него и продолжила, но он, вдруг отвлекшись на созерцание ее прекрасной кожи, такой мягкой и сияющей, пропустил почти всю ее речь, успев поймать лишь последние слова:

— … не смогли выяснить, что это значит. Если это вообще что-либо значит, конечно.

— О чем вы?

— О смене судейского состава, произведенной в последний момент, — сказала Сюзанна. — Именно это я и пыталась вам разъяснить.

— А сколько там этих судей? — спросил Пират. Ему стало неловко, и он хотел дать ей понять, что ее слова представляют для него интерес.

— Сколько судей?

— Ну, человек девять, да?

— Девять? — рассмеялась Сюзанна. — Вы, наверное, имеете в виду Верховный суд?

Пирату ее смех не понравился. Внезапно он стал замечать дефекты ее кожи, а также те дефекты, создать которые было бы очень легко. Он промолчал.

Смех смолк.

— Судья всего один, — сказала она. — Согласно расписанию, это должен был быть один старый южанин — старомодный, судя по всему, сноб, но с хорошей репутацией. Вот только в последний момент его кандидатуру сняли, а кого назначили, мы толком и не знаем.

— Со старыми южанами-снобами я никогда особо не ладил, — заметил Пират.

— Тогда можете считать это добрым предзнаменованием, — сказала Сюзанна. — Судью-заместителя старым южанином-снобом не назовешь при всем желании: начнем с того, что это чернокожая женщина.

И это тоже паршиво.

К тому же молодая. Это Пират заметил сразу же, как только его ввели в зал судебных заседаний. Веко у него невольно задергалось, хотя свет был не очень ярок. Затем, когда контуры снова обрели четкость, он увидел судью — та сидела за трибуной, рядом лежал молоточек, название которого он забыл. На вид судья была ровесницей Сюзанны, но выглядела далеко не столь дружелюбной. Она увидела, что Пират приближается к одному из передних столов в сопровождении Сюзанны и с Библией в руке, и нахмурила брови. Пират уже не был настроен так решительно против предупредительного заключения.

Он сел. В обыкновенной одежде он чувствовал себя весьма странно: коричневый костюм, белая рубашка, бежевый галстук. У него никогда не было костюма — во всяком случае, если считать костюмом брюки и пиджак одного цвета. Когда-то у него был фиолетовый пиджак с серебряными пуговицами. Кстати, именно этот пиджак — Пират вспомнил это лишь сейчас — был на нем, когда его арестовали.

— С вами все в порядке? — спросила Сюзанна.

— Ага.

— Я бы хотела вас кое с кем познакомить, — начала она и представила мужчину, сидевшего с другой стороны. Его фамилию, явно еврейскую, Пират не расслышал.

— Держитесь, — сказал тот.

Держаться за Библию? Пират сжимал ее не очень крепко, поигрывая золотой закладкой. Оглянувшись, он увидел множество людей, сидевших сзади. Прибывали и новые. И одну женщину — загорелую, стройную, постарше Сюзанны, но и милее, мягче — он узнал. Пират видел ее лишь однажды, двадцать лет назад, но лица ее он не забудет никогда. Если приглядеться, кожа этого лица уже не так мягка, как прежде. О нет. Именно эта женщина сидела за свидетельской трибуной — возможно, в этом самом зале? — и это она указала на него и сказала, что убийца — он. Но убийца не он. Прошлое нахлынуло на Пирата волной. Как он сидел в камере предварительного заключения, не снимая фиолетового пиджака, и каждый день ждал, что его освободят под залог, ведь его уже не раз пытались осудить по статье «взлом и проникновение», обычное дело. Наверное, глупо с его стороны… И вот его уже вызывают и расспрашивают о Пэриш-стрит, где он никогда не был, и о каком-то Джонни Блэнтоне, которого он не знал. Он не делал этого, он не убивал Джонни Блэнтона, он за всю свою жизнь не убил ни одного человека! Женщина — имени ее Пират не помнил — встретилась с ним взглядом и сразу отвернулась. О да. В этот момент, ощущая в себе давно забытое возбуждение, он вспомнил, какой дорогой ценой далось ему умиротворение. Пират тоже отвернулся и открыл на коленях свою Библию.