Все пропьем, но флот не опозорим, или Не носил бы я погоны, если б не было смешно - Андрей Рискин

Спор этот не закончился до сих пор. В 1996 году ФСБ России раскрыла попытки шведской разведки (при помощи спецслужб Латвии) завербовать нескольких офицеров Балтийского флота, в том числе и бывших. Причем в ходе очной встречи с офицером Боборыкиным, служившим ранее в Лиепае, где и базировался «Шведский комсомолец», шведские разведчики интересовались в первую очередь: не была ли авария ПЛ отвлекающим маневром для прикрытия другой разведывательной акции спецслужб СССР?

Любопытно, что тогда, осенью 1981 года, шведы погнали такую волну по поводу козней советской империи зла, что Министерство обороны нейтральной страны неплохо погрело руки – бюджет флота и сил обороны Швеции был значительно увеличен. Да и в последующие годы с завидным постоянством шведы трубили о русских подлодках, замеченных в терводах Швеции. И даже сбрасывали на них глубинные бомбы. Естественно, безуспешно, если не считать того, что после подобных бомбометаний можно неплохо порыбачить.

Больше всех пострадали престиж СССР и командир ВМБ Карлскруны капитан 1 ранга Андерсон, который был снят с должности за потерю бдительности. Он первым прибыл на нашу «Эску» и, пытаясь избежать скандала, предложил помощь в виде буксира – дабы снять лодку с камней и отправить восвояси, в родные воды Балтийского моря. Наши же сдуру заартачились, дали радио в Москву, сигнал был перехвачен, и… пошло-поехало.

Не получив согласия на свое предложение, командир шведской базы пригнал к месту аварии катерок с 20-миллиметровой пукалкой, поставил его на яшку позади нашей лодки, чуть поодаль установил щит-мишень, и шведы устроили показательные стрельбы. Чтобы убедить коварных русских: любая их попытка сняться с камней самостоятельно будет пресечена. И пуляли несколько дней, пока наши дипломаты улаживали конфликт.

Все это время наша «Линза» бродила вдоль кромки шведских тервод. И еще пара корабликов, уже боевых, правда. На всякий пожарный случай.

Когда 613-ю стащили с негостеприимных шведских камушков и на буксире доставили в Лиепаю, начался разбор полетов, в ходе которого, ясное дело, досталось всем. Кроме двух особистов, которые не теряли времени даром, а фиксировали, что надо, на том самом, не нужном нам шведском берегу. Чекистов, поговаривают, поощрили.

«Шведский комсомолец» навсегда вошел в историю российского флота как уникальный случай флотского головотяпства. А шведы до сих пор ищут в своих терводах российские подводные лодки.

Зря стараетесь, ребята. Повторить такой финт дважды невозможно. Это все равно что сбросить типографский шрифт с пятого этажа, а потом бежать со всех ног – посмотреть, сложился ли он сам собой в «Илиаду».

Почему я их не люблю,

Как я впервые увидел звериный оскал капитализма

В 1981 году эскадра НАТО отрабатывала минную постановку в проливе Скагеррак. Немецкие тральцы типа «Шютце» бороздили море строем уступа в охранении парочки английских фрегатов. Наш «Зонд», куда я был прикомандирован, следил за врагами мирового социализма.

Когда наше суденышко – оно было в семь раз меньше англичанина – подошло к фрегату на дозволенные международными правилами два кабельтова, я впервые увидел «звериный оскал империализма». Трое доблестных моряков флота Ее Королевского Величества демонстрировали русским морякам свои голые задницы. Добросовестно зафиксированные нашим корабельным фотографом.

Потом зажиревшие натовцы, очевидно, более чем плотно отобедав, сбрасывали за борт мусор. В отличие от нас, беспардонно засорявших воды Мирового океана (потому-то наши корабли всегда сопровождали вечно голодные и прожорливые чайки), наш извечный «вероятный противник» пользовался большими полиэтиленовыми мешками. Тонули мешки в течение пары-другой минут, так что надо было успеть подрулить к ним, дабы наш боцман, большим сачком стоявший на баке[69], успел вражеские отходы выловить.

Содержимое мешков высыпалось на палубу и тщательно изучалось. Чтобы найти в дерьме что-нибудь похожее на страшную военную тайну. Иногда кое-что находили. Помнится, в одном из мешков нашли вполне приличный (по состоянию) порнушный журнальчик – вещь в длительном походе незаменимую.

Если учесть, что все это происходило под пристальным оком натовских мореманов, полагаю, даже не смеявшихся над нами – кто поймет неумытую славянскую душу! – впечатления от подобной ловли оставались не самые приятные. Может, я не люблю НАТО именно из-за этого. Подсознательно, скажем так.

Я возненавидел этих гадов, когда в одном из мешков мы обнаружили распечатанный на ксероксе суточный план экипажа десантно-вертолетного корабля-дока «Сэр Герейнт», где значилось, что на обед у господ офицеров флота владычицы морей джина столько-то, тоника столько-то, а вина – вообще немерено. Не до любви, когда третий месяц потребляешь только шило, заедая его осточертевшей тушенкой и проспиртованным (для длительности хранения) хлебом.

И когда мне говорят, что НАТО – оплот мира на Земле, я лично не верю. Ну не верю, и все! Потому что присутствовал чуть ли не при начале третьей мировой войны. И виноваты в этом были – не поверите! – именно вражины натовские.

Дело было так.

В начале 1980-х наша «Линза» (родная сестра «Зонда», столь же старая и неуклюжая, как и он), «барражировала» своим мощным ходом в восемь узлов чуть западнее острова Рюген в надежде перехватить супостатские сигналы.

Это нам удалось. Причем сигнал, полученный и расшифрованный, означал одно – у НАТО повышенная боевая готовность, ракеты, коими тогда была напичкана Европа, начали работу «на подогрев».

Мы дали радио в Москву, там подсуетились, и наши малютки по 10–20 мегатонн каждая тоже запустили свои гироскопчики.

Через минут пять, к счастью, наши антенны-ушки уловили очередной сигнал, перевести который на флотский язык можно было приблизительно так: «Орудия на ноль! Дробь, не наблюдать». Отбой, короче. Как выяснилось вскоре, на КП НАТО дежурный генерал вышел по делу на пять минут, то ли по делу «маленькому», то ли, простите, по «большому».

Пока звездоносец отсутствовал, поступил сигнал учебной тревоги. А несмышленый натовский лейтенантик, оставшийся за генерала, понял его как боевой. И дал соответствующую команду.

Понятно, что когда облегченный, и не только высоким доверием, генерал, вернулся на свой пост, разобрался он быстро. Так быстро, что особо сдрейфить у нас времени не было. Хотя по всем законам военно-морской науки, и это нам было хорошо известно, первому удару в случае конфликта подвергаются корабли-разведчики, к коим мы и принадлежали.

Если вы думаете, что после подобного прибавляется любви к натовцам, вы глубоко ошибаетесь.

Ну, не люблю я их, хоть убей меня. И это навсегда. Уж поверьте. В крови.

Часть 7

Бурса

Здравствуйте, товарищи!

Капитан 1 ранга Однопозов, преподаватель кафедры тактики, с вполне естественной кличкой Однопузов, строгий, но веселый. В свои немного за 40 обладал сверкающей лысиной и страдал зеркальной болезнью (из-за солидного животика мог видеть свое мужское достоинство только в зеркале). Как ни странно, Однопозов выглядел подтянуто.

Утром, как всегда, перед первой парой занятий капитан 1 ранга построил два класса перед входом в аудиторию.

Принял доклад дежурного и четко поставленным голосом рявкнул:

– Здравствуйте, товарищи курсанты!

А мы всю ночь картофан чистили. На училище. Естественно, особого энтузиазма не испытывали. И ответную здравицу произнесли невнятно.

Однопузов разгильдяйства не потерпел:

– Плохо здороваетесь, придется повторить. Здравствуйте, товарищи курсанты!

И тут мы гаркнули. И хорошо так, с задержкой, на едином дыхании, словно и не было за спиной бессонной ночи:

– Здравия желаем, товарищ капитан 1 ранга!!!

Задрожали старые училищные стены, эхо понеслось по длинным коридорам, вернулось назад, заметалось в поисках выхода, и… здоровенный шмат штукатурки сорвался с облезлого потолка, рухнув на лысину уважаемого каперанга. Лысина потеряла первоначальный блеск и окрасилась в красный цвет.

Лекции не было. Пришлось заниматься самоподготовкой.

Бога нет?

Однопозов рассказывал о борьбе с религией в его молодые годы.

Служил он на каком-то кораблике, еще лейтенантом. А тут призвали морячка из запендри («запендрячить», по словарю Даля, – что куда, во что; всунуть, засунуть, воткнуть). И оказался этот самый морячок глубоко верующим. Так что приказали в политотделе Однопозову срочно сделать из моряка атеиста.

Стал лейтенант с этим самым то ли хлыстом, то ли пятидесятником душещипательные разговоры вести. Сразу же после отбоя и до подъема флага, то есть с 23.00 до 08.00. На тему «Бога нет».

Надо заметить, что после подъема флага моряк службу нес, приборкой занимался, на занятия ходил, оружие, как говорится, проворачивал и смазывал. А лейтенант Однопозов до обеда отсыпался (добро такое было от командира корабля).