Человек-саламандра - Александр Бирюков

Обувь, хоть и была сшита с филигранным искусством, не имела подкладки, и, покрасовавшись немного, Лена разобралась с чулками, эту подкладку заменяющими.

Потом померила другие сапожки, потом другие. Вся обувь была на платформе, тонкой у носка и поднимающейся к пятке. Каблуков в привычном смысле ни одни сапожки не имели.

Так ничего не выбрав из обуви, но вдоволь наигравшись, Лена перешла к платьям. Здесь тоже были свои закономерности. Юбки носили только миди и макси, а то и со шлейфами. Линия талии была весьма сильно приподнята, и все платья имели декольте, либо просто нескромные, либо вызывающие, с ее точки зрения.

Правда, наиболее откровенные варианты дополнялись короткими блейзерами типа «болеро» или пелеринами, в случае если платье имело совсем открытые плечи.

У юбок были непременные вырезы самой разной глубины и формы, спереди, сзади, сбоку… встречные складки и сборки. Всё это сводилось к тому, чтобы женщина предстала в максимально эффектной упаковке…

«На бал во всём этом хорошо! – подытожила Лена. – Но просто выйти, что на улицу, что на дискотеку, – нет. Куры засмеют!»

И вкралась нехорошая мыслишка, что хозяин дома как-то особенно представляет себе ее – Лены – роль, если собирается так вот ее приодеть. И всё же пощеголять в таких нарядах, пусть бы и в стенах этого странного дома, было соблазнительно.

Однако белье, которое предполагалось надевать под платье, навело на иные мысли. Вместо трусиков предлагались в широком ассортименте тонкие трикотажные шорты, фиксирующиеся пояском-завязкой.

И если длина перчаток находилась в обратной пропорции к длине рукава – тем длиннее, чем короче рукав, то длина шорт (панталончиков), кажется, в таком же соотношении к высоте обуви.

Шорты заканчивались там, где начинались голенища ботфорт. А к невысоким ботиночкам, кажется, полагались уже не то кальсоны, не то рейтузы.

И весь этот комплекс одежды в целом указывал на нечто большее, чем экзотические представления местных жителей о женской красоте.

Вот только, что это – БОЛЬШЕЕ означает, Лена еще не решалась себе признаться

Однако, руководствуясь тезисом о том, что первое впечатление самое верное, Лена решила для себя, волевым усилием, что правильнее всего считать эту гардеробную комнату чем-то вроде театральной костюмерной.

От всей души девушка набаловалась, примеряя платья…

Однако дальше баловства дело не пошло. Возбуждение и веселье сменилось унынием.

Отель «Мажестик Эсайлам» нельзя увидеть из окна дома Остина, ни из галереи, ни из малой библиотеки, с недавних пор переоборудованной в спальню, где ночевала Лена.

В гардеробной же, где она провела значительное время, окон, в обычном понимании этого слова, вообще не устроили.

О существовании Лены знали здесь только Остин да его люди…

Когда Кантор и Лендер шли через холл к выходу, портье подозвал их:

– Мистер Кантор?

– Да, – отозвался сыщик.

– Вам телефонируют из «Кэрри Данс Холл».

Сыщик подошел к аппарату, взял теплую трубку из рук портье.

– Здесь Альтторр Кантор, – сказал он.

– Это Клосс, шеф, – послышалось в трубке. – Я подумал, что, может быть, это важно. Официально к нам не обращались, но в газетах сообщение, что исчез Хикс Хайд.

– В каком смысле исчез? – удивился сыщик.

– Так пишет «Дейли», – сказал Клосс.

– Это действительно может быть важно, – сказал сыщик, – по дороге куплю газету. Но пока не обратятся с заявлением, не о чем беспокоиться.

Вернув трубку портье, Кантор сказал, ни к кому не обращаясь:

– Он что, знал? Как он мог знать? Где Намхас и где Роллан? Не может быть.

– Что-то произошло? – встревожился Лендер, сделавшийся в одночасье пугливым.

– Едем, – сказал сыщик, – напомните мне купить газету, до того как покинем город.

– Вы получили какую-то важную информацию? – не унимался сочинитель.

Шоу-фон проектор в затемненной части холла напротив конторки портье ожил в положенное ему время.

На экране, в рост человека, появился Моррис Тейт – знаменитый комментатор новостей. Его знаменитый короткий сюртук в тонкую белую полоску застегнут на все пуговицы, а несколько вычурный, навязанный сложными пышными бантами галстук придавал ему сходство с птицей, прохаживающейся грудью вперед.

То, что каждая полоска на сюртуке и каждая складочка галстука отчетливо видны любому желающему ознакомиться с новостями и что изображение почти не рябит, говорило о том, что в холле «Мажестик Эсайлам» стоит очень дорогой проектор высочайшего качества.

Этим отель ясно давал понять всякому, что не экономит на удобстве и комфорте своих клиентов. Хотя у некоторых приближение обитателей отелей по внешним признакам уровня жизни к лендлордам вызывало ироническую усмешку. Всё еще бытовало мнение, что понятия Man, Lord-man и Landlord нельзя смешивать.

Именно прохаживаясь в узком пространстве экрана и поминутно, даже когда ему это не требовалось, заглядывая в блокнот, Тейт принялся рассказывать о том, что стряслось на обширнейших пространствах Мировой Державы.

– Синдикат Мулера, – говорил Тейт, словно безучастный к присутствующим черно-белый призрак, – объявил о прекращении эмиссии кредитных билетов. Если Мулер таким образом рассчитывает спровоцировать рост обеспечения кредитных обязательств в золотых аникорнах, то это может говорить только о наивности руководства синдиката. Если же синдикат ориентируется на получение крупного заказа… Уточним, весьма крупного заказа, то мы затрудняемся предсказать, что это могло бы быть…..

Сыщик и сочинитель задержались в холле, в надежде, что Тейт не будет, как обычно, тянуть волынку и перейдет к настоящим новостям.

Надежды их оправдались.

– Великолепная Грея Дорриана выступает в «Ленд-Пэлас», с огромным успехом. Жители северо-западного берега канала имеют шанс попытаться посетить дворец до начала заседаний палаты землевладельцев. А вот с другим полюсом внимания публики происходит что-то неясное, – Тейт сделал драматическую паузу и продолжил, напустив на лицо тень озабоченности, – Хикс Хайд – сделавшийся в короткий срок кумиром молодого поколения, прервал серию своих выступлений в Роллане. Поэт и музыкант внезапно исчез. Об этом заявил представитель его импресарио Поупса Медока. Никто не знает, куда подевался Хайд. Похищение? Возможно. Хотя и маловероятно. Мы предполагаем, что это нечистоплотный трюк, долженствующий привлечь внимание к его персоне. Угасающее внимание, необходимо отметить. Боюсь, подобное поведение, которое, кроме прочего, может быть признано умышленным похищением самого себя, чревато массированным расстройством репутации вчерашнего кумира.

Тейт расплылся в улыбке, явно испытывая удовольствие от того, что громоздкая шутка удалась ему без запинки.

– Во всяком случае, – продолжил он, – мы надеемся, что с мистером Хайдом ничего плохого не случилось.

Шоу-радио проектор продолжал бубнить голосом Морриса Тейта, но сыщик уже направился к выходу, убедившись, что никто ничего об исчезновении Хайда не знает.

– Вам об этом сообщили? – догадался Лендер.

– Где мой саквояж? – спросил сыщик вместо ответа.

Лендер взглянул на руки Кантора и увидел, что они пусты. Под мышкой Кантор держал папку со сценарием. На лице сочинителя отобразился поиск.

– Я что-то не помню, – промямлил он, – а вы не забыли его…

– Где?

– Наверху…

– Я не забирал его из экипажа, – сказал сыщик.

– Ах, да! Натурально! Не брали…

– Поработайте над своей наблюдательностью, молодой человек.

– А вы намеренно не ответили на вопрос, – заметил сочинитель на ступенях парадного, решив немедленно заняться наблюдательностью.

– Метрополия спит, – загадочно ответил сыщик и отодвинул дверь паромотора.

– Академия обещала вечером дождь, – уже усевшись на свое место, заметил Лендер.

– Их прогнозы сомнительны, – отозвался сыщик, поднимая давление пара.

– Управление воздушного транспорта не обещало дождя, – заметил сочинитель, принимая из рук Кантора папку со сценарием.

– Их прогнозы точны – с точностью до наоборот, – с усмешкой сказал антаер и открыл впускные клапаны.

– Значит, дождь будет?

– Наверняка, – ответил сыщик и тронул мощный экипаж вперед. – Только мы-то будем уже далеко.

Тем же часом всего в трех кварталах от отеля «Мажестик Эсайлам» происходили не менее значительные события.

По ступеням огромного, массивного и мрачного здания «Мулер-Билдинг» поднимался человек, со смуглым лицом и печальными глазами. О его положении в обществе нельзя было судить, так как его костюм был скрыт плащом.

Карло-Умник в долгополом, дорогом, лиловом плаще и мягкой, какой-то бесформенной шляпе вошел в «Мулер-Билдинг» походкой человека, уверенного в своем праве.

Холл «Мулер-Билдинг» отличался помпезностью и сумеречным величием. Огромные квадратного сечения колонны подпирали высокий плоский потолок. При этом стальные, ажурные, несущие конструкции здания были обнажены и давали представление о том, какая безудержная мощь возносит к небу эту исполинскую башню – символ могущества синдиката.