Дао Кенгуру - Александр Розов

Но, конечно, официантка ничего не сказала гостям на эту тему, и только вернувшись в комнату персонала, начала сплетничать с такими же японскими девчонками, о крайне странных и возможно патологических сексуальных извращениях нези.

А в апартаментах, Лирлав, осмотрев очередную перемену блюд, заявила:

– Слушайте! Давайте, придумаем что-нибудь этакое, для тонуса!

– Давайте, – согласилась Эрлкег, – у меня идея: я знаю, что Ригдис купила укулеле.

– Да, – Ригдис утвердительно кивнула и улеглась на бордюре бассейна, вытянувшись во весь рост, – я давно хотела такую гавайскую гитару.

– О! – Эрлкег округлила глаза и шепотом спросила, – Ты умеешь на ней играть?

– Нет, но научиться, наверное, не так сложно.

– Ригдис, а почему ты выбрала именно укулеле? – поинтересовалась Лирлав.

– Ну, это маленькая тайна, но близким друзьям тет-а-тет, я могу рассказать.

– Aita pe-a, – сказал Корвин, и поднялся на ноги, – я пойду типа в кабинет и разберу электронную почту. Хорошо, что тут есть рабочий кабинет.

Эрлкег вскочила и, положив руки ему на плечи, резко надавила вниз. Конечно, ей не удалось силовым путем усадить его обратно на татами – штаб-капитан был довольно тренированным субъектом, на дюжину кило тяжелее ее, и значительно сильнее.

– Вот, черт! – сказала она, решив перейти к вербальным объяснениям, – Какая, на фиг, электронная почта? Минуту назад у тебя и в мыслях не было идти смотреть E-box!

– Что дальше? – спросил он.

– Ну… – неопределенно протянула Эрлкег, убрала ладони с его плеч.

– …Корвин, ты неправильно меня понял, – пояснила Ригдис.

– E-oe? – он улыбнулся, – Так-таки и неправильно?

– Да! Неправильно!

– Сядь, пожалуйста, – добавила Лирлав.

– Ладно, – Корвин вполне по-японски уселся на циновку.

– Вот, так гораздо лучше, – объявила Ригдис, – слушайте! Это дурацкая история из моей жизни в Торонто. У меня со школы был любимый писатель: Джек Лондон, и любимая книга: «Лунная Долина». Я была дура и нахваталась оттуда романтического бреда про то, какими чудесными могут быть отношения между женщиной и мужчиной. Надо только правильно выбрать мужчину, поймать его в свои невидимые сети, и всю последующую жизнь расчетливо управлять им. В книге все это рассказывает старая дама, играющая на гавайской гитаре – укулеле. И главная героиня, восприняв эту идею, преодолевает кое-какие трудности, перебирается из неопрятного, дефективного города на природу, к теплому океану, и там создает вместе с правильно выбранным мужчиной маленький рай среди сообщества натуралистических фермеров. Мужчина, конечно, сильный, нежный, тактичный, неглупый и верный. Укулеле всегда остается с главной героиней, как путеводная звездочка. Вот такая история.

Ригдис замолчала, ожидая реакции слушателей.

– А что? – сказала Лирлав, – Замечательный сюжет для английского романа 1900-го года. Конечно, в реальности таких мужчин не бывает, но это же литература.

– Слушай, Ригдис, – вкрадчиво спросила Эрлкег, – а не из-за этого ли романа ты пошла заниматься женским натуралистическим фридайвингом, и познакомилась с нами?

– Наверное, да… – Ригдис чуть пожала плечами, – Скорее всего, из-за этого. Ведь там, в романе, все лучшее происходит в натуралистической деревне у океана, я говорила.

– Вот и отлично! – Эрлкег потерла руки, – значит, Джек Лондон пошел тебе в прок!

– В прок, – согласилась Ригдис, – если не считать провала попытки правильно выбрать мужчину и поймать его в сети. Получилось хреново, и закончилось абортом в 16 лет.

– Не вороши старый мусор! – воскликнула Лирлав, порывисто обняв подругу, – У нас, знаешь ли, у всех было что-то такое, но мы это закопали и засеяли подсолнухами!

– Эй, девчонки! – Эрлкег похлопала их обеих по спинам, – Я с чего начала? Давайте учиться играть на укулеле, раз Ригдис ее купила! Найдем самоучитель в Интернет…

– Вообще-то, – негромко сказал Корвин, – я немного играю на укулеле, хотя, я не знаю, получится ли из меня инструктор. Возможно, Интернет – самоучитель, будет лучше.

– На фиг самоучитель! – объявила Эрлкег, – Лучше мы будем эксплуатировать нашего капитана! Я правильно говорю, девчонки? Ригдис, тащи сюда укулеле!

Ригдис издала дикий вопль, как самурай в атаке, затем метнулась в кабинет и уже через минуту принесла маленькую гавайскую гитару.

– Держи, Корвин! Если у тебя есть любимая песенка…

– Есть одна песенка, – сказал он, повертев гитару в руках, – простая песенка о жизни. Я последний раз спел ее после Новой Каледонии. Кажется, вечность назад. Как-то так…

Ia orana, ia orana, ia orana e te vahine Tahiti!

Aue, aue, te nehe nehe te vahine Tahiti.

Tiare, tiare, tiare, Moorea e

Aue, aue, te noa noa te tiare Moorea.

To fare niau e i Bora-Bora nui e

A here iau ia oe Bora-Bora e

Na te moana e ua reva tau tama iti e

A here iau ia oe tau tama iti e.

– …Вот, – заключил он, еще раз коснувшись струны.

– Я точно слышала эту песню! – заявила Лирлав.

– Вероятно, ты слышала, – сказал Корвин, – это часто поют на островах Социэте.

– А перевод? – спросила Ригдис.

– Перевод примерно такой: «Счастливо, женщина Таити, прекрасная женщина Таити, цветок Муреа, ароматный цветок Муреа. Из моего дома на Большом Бора-Бора, моего любимого места на Бора-Бора, будет день, когда через океан, я вернусь к тебе. Будет прекрасный день, когда я вернусь».

– Немного грустно, – заметила Ригдис.

– Немного грустно, – согласился он, – мы потеряли на Новой Каледонии 78 ребят, и еще немало раненых, которых эвакуировали, не считая. После боя было очень жарко, хотя, наверное, мне просто так казалось, а на самом деле, перед рассветом там относительно прохладно. Я еще сидел в кабине моего «Апельсиновоза», поскольку надо было сделать срочные звонки. Потом, когда я уже просто курил, подошел комдив Гремлин, постучал пальцем по фронтальному стеклу, и сказал: «ты родился под счастливой звездой». Там в плексигласе были две дырки от пуль из крупнокалиберной трещотки. Как они меня не зацепили – хрен знает. Потом поминали ребят. Пили какое-то вино из кружки. А кто-то нашел укулеле. Неудобно было петь в такой момент, но это традиция. Вот, мы вышли в море, бросили на волны белые цветы, и я спел. Такая грустная история…

…

Снова послышался осторожный стук по дверной раме.

– Войдите. Onegai ni kuru, – уже почти привычно откликнулась Ригдис.

– Konbanwa. Добрый вечер, – произнес вошедший персонаж.

– Ни хрена себе… – удивленно выдохнула Лирлав, – в смысле, здравствуйте, майор.

– Да. Здравствуйте, – произнес предельно смущенный майор Тахакаси Нобуо, пытаясь повернуться так, чтобы взгляд не падал на обнаженных девушек, – Извините, если я не вовремя. Я могу выйти и подождать, пока вы оденетесь, леди…